День Астарты

— Это было еще не наше море, — возразил Андерс, — Пакт Меганезия-Хитивао-Атауро о морском контроле заключен 2 марта… Кстати, этот пакт стал возможен только после реализации соответствующей фазы проекта «Libratron».

— Не сползайте с темы, сен разведчик! Почему авиаотряд с нашей базы Удан-Лоти не ликвидировал «Красных Кхмеров» утром 1 марта, после того, как они сбросили всех заложников в море у берегов Тимора и пошли на штурм Дили? Вот, на столе рапорт коменданта Удан-Лоти, капитана Аги Табаро. Флаеры были уже в воздухе, готовые за полторы минуты расстрелять кхмерский десант. Почему не был отдан приказ «Fire»?

Райвен Андерс достал из кармана сигареты, вопросительно глянул на председателя и, после ее кивка, закурил. В зале повисла напряженная тишина…

— Я дам два ответа. Один формальный, а другой человеческий. Начну с формального. Политическая картина на утро 1 марта позволяла сделать прогноз о начале войны за передел Тимора уже в этом месяце. Военный потенциал Восточного Тимора на тот момент был практически нулевым, а кхмеры могли быстро изменить эту ситуацию. Уничтожив их, мы de-facto, выступили бы на стороне исламистов, что недопустимо.

— Ловко запутано, — проворчал Оган, — А какой человеческий ответ?

— Человеческий, — сказал Райвен, делая глубокую затяжку, — Он очень простой. Мы договорились с определенными людьми. Пусть, с не очень хорошими людьми. Они доверились нам. Мы доверились им, в разумной мере. Они выполнили свою часть договора, и стали нам не нужны… Более того, стали неудобны. Представим, что мы воспользовались ситуацией и ликвидировали их. Кто мы будем после этого?

— Joder! — судья Оган хлопнул ладонью по столу, — Я не готов играть в эти гребаные шахматы по вашим гребаным правилам. Вы, сен разведчик, специально сначала все запутываете, как вам нужно, чтобы потом по-любому, выползти сухим из воды! Это понятно, что с вашим опытом можно обвести непрофессионала вокруг буя. Только я скажу вот что: на фиг нам разведка, которая нас же обводит вокруг этого самого буя! Хартия четко говорит: все правительственные службы должны быть под контролем kanaka-foa. А если вы нами крутите, как хотите, то вы ни хрена не под контролем!

— Что плохого для kanaka-foa мы объективно сделали? — спокойно спросил его Райвен Андерс, — Свободный и дешевый доступ наших горнорудных партнерств в Западную Новую Гвинею, к Тимбагапура, где величайшие в мире месторождения полиметаллов, расширение нашей экономической акватории на большую часть морей Австронезии, свобода для полутора миллионов туземцев Хитивао (бывшего Ириана) — это плохо?

Судья Кими Укмок, до этого, как будто, скучавшая над распечатками, подала голос:

— Плохо то, что мы обо всем узнаем не ДО, а ПОСЛЕ. Я согласна с Оганом. INDEMI фактически вышла из-под контроля. Эта служба проводит тайные операции, и только потом объявляет публике: «Смотрите, сколько денег мы принесли в копилку!». Эти авантюры превратились в систему, и дирекция INDEMI никому не сообщает о том, в какой момент и с какой вероятностью может произойти сбой. Сегодня мы узнаем, что всего три недели назад были на грани термоядерного конфликта, но все обошлось. Мы даже нажили по несколько тысяч фунтов в расчете на каждого гражданина. Ура! Все аплодируют. Но в любой азартной игре случаются не только выигрыши. Проигрыш в подобной игре может стать для нас фатальным. Это не моя фантазия, а известный в политэкономии сценарий перехода через барьер Хопкинса.

— Давайте будем последовательны, коллега Кими, — вмешалась Чои Сче, — Если теория Хопкинса верна и Большой Барьер существует, то мы неизбежно шагнем через него в ближайшие двадцать лет, как бы это не было печально. А если Хопкинс ошибался, то ничего подобного не произойдет ни завтра, ни через двадцать лет, ни через сто.

— А что это за барьер такой? — поинтересовался Оган Селту.

— Барьер тератонной войны, — ответила Кими Укмок, — Сен Сче говорит, что это, типа, объективное явление, а я так не считаю. В любом случае, не следует лезть на рожон.

— Тератонной войны? — переспросил он, — Это что-то вроде третьей мировой?

— Так, — со вздохом, сказала Чои Сче, — Похоже, нам потребуются пояснения эксперта. Коллеги, я предлагаю заслушать по этой теме Мелло Соароша, координатора фонда-департамента технического развития. Очень удачно, что он оказался в зале. Так… Сен Соарош, подойдите, пожалуйста, сюда, к судейскому столику…

Мелло Соарошу было на вид где-то между сорока и пятьюдесятью годами — точнее не определишь. Этнический индеец-кечо с примесью португальской крови, худощавый и жилистый, он был исключительно элегантен. Белая рубашка в стиле «кимоно» с алым орнаментом и ярко-лимонный килт, в сочетании с осанкой, свойственной охотникам-горцам, делали его похожим на персонажа неоклассического вестерна.

— Вот повезло, так повезло — проворчал он, выходя на свидетельское место, — Пришел, называется, послушать… Вечно у меня проблемы из-за любопытства. Сен судья, мне излагать классическую гипотезу Хопкинса, или свою точку зрения по этому поводу?

— Излагайте так, как вы бы рассказывали своим студентам, — ответила она.

— ОК, — Соарош кивнул, — Поехали от причала… Давным-давно, больше двадцати лет назад, когда я занимался мобильными минно-взрывными системами в крематории…

Оган Селту удивленно кашлянул. Мелло Соарош улыбнулся и пожал плечами.

— …Пардон, я имею в виду Военно-Инженерный Центр «Creatori» времен Конвента. Считается, что шефом Центра был североамериканец Сэм Хопкинс, хотя я ни разу не видел его. Может, его и вовсе не существовало. Миф. Но, как бы то ни было, именно Хопкинс считается автором доктрины тератонной войны и управляемого ренессанса, который за ней последует. Ее суть в следующем. Население планеты растет по некой восходящей кривой и, во второй половине века, достигает критического значения — существенно больше десяти миллиардов. Основной прирост идет за счет популяций низкого качества, и наступает точка выбора. Вариант № 1: Некачественный материал погасит прогрессивные регионы и вызовет откат в очередное средневековье. Будет многократный спад производства, и голод снизит население планеты до равновесного уровня. Такие волны уже случались в истории. Вариант № 2: Фактор «T» превентивно снизит население планеты примерно в десять тысяч раз — до одного миллиона людей. Снизит не равномерно по всей площади, а так, что население депрессивных регионов обнулится, а население наиболее прогрессивных регионов упадет всего в тысячу раз.

— Извините, — перебил Оган, — а что это за фактор такой?

— Фактор «T», — ответил Соарош, — Это и есть тератонная война. Война с суммарной мощностью примененных термоядерных зарядов порядка тератонны тротилового эквивалента. В смысле, порядка тысячи миллиардов тонн тротила. По окончании этой войны, согласно Хопкинсу, на мелких островах, избежавших уничтожения, начнется вертикальный ренессанс машинной цивилизации, разрушенной в остальных частях планеты. Гарантией такого ренессанса станут космические базы-поселки, которые заведомо не будут затронуты боевыми действиями. Вот такой сценарий. Разумеется, Хопкинс, как это свойственно политэкономическим идеалистам, считал, что после тератонной войны на планете настанет вертикально-прогрессивное светлое будущее. Человечество попрыгает по планетам, как зайчик, дотянется до ближайших звезд, и вообще подгребет под себя все симпатичные места в нашей галактике. Это вкратце.

Кими Укмок энергично тряхнула головой, как будто освобождаясь от наваждения.

— Доктор Соарош, а что такое сам барьер Хопкинса?

— Это критическое значение комплексного критерия Хопкинса. В него входят такие параметры, как доля политически-нестабильных территорий на планете, суммарное количество людей, вовлеченных в локальные конфликты, доступность технологий, необходимых для строительства космических поселков, объем производства сырья и аппаратуры для термоядерных зарядов, и глобальный уровень криптократии.

— Уровень чего, простите?