День Астарты

Он махнул рукой в сторону «позиции противника», где среди расстрелянных бочек и разорванных пулями мешков, догорали щедро залитые «сгущенкой» ящики.

— А как же, — Рон коротко кивнул на стоящий около домика оранжевый квадроцикл с лапой, оканчивающейся двойным ковшом, похожим на челюсти акулы, — Видишь, мы специально купили отличный грэбер. Хочешь такой же? Могу устроить тебе скидку.

— Ну, Батчер, ты в своем репертуаре. Ты и на этом срубаешь комиссионные?

— Ага! Прямая информация от юзеров — лучшая реклама, а реклама — мотор торговли.

— Экий ты аргументированный. Слушай, а почему горелой взрывчаткой не пахнет?

— Так ведь оружие пневматическое, — напомнил Рон.

— Но гранаты-то не пневматические, а?

— Ну, да. Только в них взрывчатка не нитрат чего-нибудь, а теазид. Прикинь?

— А что это такое? — спросил Олоис.

— Что-то химическое, оно есть в справочнике. Это придумали для взрывных работ в населенной местности. При взрыве получаются почти сплошной азот. Он не пахнет, фирму не штрафуют. Экономия. Кстати, если тебе будет надо, я могу устроить…

— Стоп! — соцнаблюдатель поднял руки вверх, — Пойду домой, пока ты мне бомбы со скидкой не продал. Заглядывайте с Пумой в кафе «Hit Takeoff», хлопнем по рюмке.

— ОК, заглянем! — крикнула Пума.

Олоис уже бодро скатывался по лесенке с крыши — как большой мячик с ножками. Изрядная толщина пуза, казалось, никак не сковывала его движений. Он оседлал разрисованный цветочками байк-амфибию, и деловито погнал напрямик, через двухсотметровую полосу болота, на запад, к авиагородку Нгедечелабед. А к домику быстрым шагом двигались африканские коммандос — четыре полувзвода.

Рон приветственно махнул им рукой, поднял бинокль и глянул в сторону своего fare, расположенного в полутора мили к Nord-East-Nord отсюда, на полуострове Оураие.

— Черная кошка, ты видела ту этажерку?

— Ту, которая уже полчаса торчит у нашего пирса? — уточнила она.

— Да, А ты заметила эмблему: человечек — вытянутая звездочка с головой-кружочком?

— Ага. Эмблема «Humi». Это ребята от Наллэ. Он передал: их зовут Ринго и Екико. Я думаю: надо их тоже накормить обедом. Правильно?

— Еще бы, — согласился он, — Они прямо с Нукуфетау, а эта модель этажерки делает не больше двухсот узлов. Ребята летели пол-суток. Значит: накормить и отдохнуть.

— Тогда, — заключила Пума, — Я возьму глиссер и сгоняю за ними. А ты пока можешь начинать всех кормить. Это не сложно. Я сварила густой суп, называется «пудинг», осталось только всех рассадить, и всем дать миски и ложки. У тебя получится?

— Справлюсь как-нибудь, — Рон слегка шлепнул ее по попе, — Давай, вези их сюда.

Среди здоровенных африканских коммандос, Ринго выглядел подростком, хотя был примерно их ровесником — тоже около двадцати лет. Худощавый и гибкий океаниец-melano с кожей, более черной, чем у африканцев-банту. Яркие сине-зеленые глаза и рыжеватые волосы указывали на маленькую примесь ирландской крови. Екико, была младше года на три. Изящная до кажущейся хрупкости смуглая девушка с прямыми выгоревшими волосами и большими светло-серыми глазами монголоидного разреза. Этническая японка, выросшая в Океании, под здешним опаляющим солнцем.

Ребята выглядели чуть-чуть сонными, но лопали с аппетитом, и оживленно болтали. Двенадцатичасовое посменное пилотирование «этажерки» не исчерпало их дневного запаса жизненной энергии (как она в них помещалась в таком количестве — загадка).

— У нас сейчас такой период в жизни, — трещала Екико, — когда надо себя проверить в настоящем деле. Попробовать, что ты можешь, а то потом будет уже сложнее.

— Так дядя Наллэ говорит, — многозначительно вставил Ринго.

— Еще он считает, что война это не наше, — продолжала она, — Я впечатлительная, меня выворачивает от этого. Ринго тоже нехорошо себя там чувствует. Ну, точно, не наше.

— Вы были на войне? — удивился лейтенант Котто.

Екико кивнула, черпнув ложкой очередную порцию того, что Пума считала пудингом.

— Да, мы ездили волонтерами на Атауро, ДМА. Только три дня назад вернулись.

— Попали в гарнизон острова Жако, — добавил Ринго, — Это такой маленький атаурский островок около самого восточного мыса Тимора.

— Какой болван отправил вас в зону прямых боевых действий? — спросил Рон.

— Так никто же не знал, что там будут прямые. Думали, что там чисто для контроля, а получилось… — молодой мелано оборвал фразу и невесело вздохнул.

— Думали, — фыркнул сержант Лаас, и забросил в себя ложку пудинга, на ходу ловко вытащив оттуда кусочек птичьего перышка (в кулинарных шедеврах Пумы почему-то всегда оставалось некоторое количество несъедобных компонентов), — Вот ведь, бля, мыслители… Командир, мы же разбирали полуторадневную войну, точно?

— Точно, — подтвердил Котто, — И всяко выходило, что противник захотел бы оседлать восточный мыс, а это удобнее всего сделать через Жако. Это и лягушке понятно. Да!

— Это если бы на Атауро не было морской авиации, — заметила Пума, — Но она была.

— А кто это знал наперед? — поинтересовался африканский лейтенант.

Ринго посмотрел на него удивленными глазами.

— По TV еще 15 марта объявили: СРТЛ передала ДМА остров Жако. Все знали!

— Это было слишком похоже на военную уловку красных, — ответил Котто.

— Версия об уловке не объясняла, почему фактория Мейер, начала активно закупать оружие для СРТЛ, — возразил Рон, — С чего бы Кайемао Хаамеа и Крис Проди-Хаамеа стали тратить деньги из фамильного бизнеса рапатарских королей, если бы Жако не передавался в их совместный с папуасами доминион Атауро?

— Красные могли сами заплатить за оружие. У них было золото из Брунея.

— Вот именно, что было, — парировал Рон, — Порядка миллиарда долларов. Но создание армии, флота, полиции и военной разведки с нуля, и экстремально-быстрые социальные реформы в стране с населением более миллиона, это очень дорогостоящее занятие. Через две недели у них уже были вооруженные силы, кооперативные фермы с комбайнами и электростанциями, медпункт в каждой деревне, трудовые лагеря, коммунистическое TV, современная телефонизация и товарно-продовольственные запасы. Красные за неделю решили проблему почти ста тысяч бездомных бродяг. Да, они их посадили в трудовые лагеря, но обеспечили им жилье, питание, гигиену и медицину, а нагрузка была не больше, чем у обычных сезонных рабочих. Все эти действия стоили красным большей части брунейского золота. Проблема еще в том, что им приходилось платить за все втридорога. Фирмы развитых стран не хотели официально иметь с ними дело, а «серые» посредники драли дикие комиссионные за свои торговые каналы.

— Шеф, ты здорово разобрался в делах этих красных, — заметил лейтенант, — Будто и не уходил в отставку из военной разведки.

Рон улыбнулся и подмигнул африканскому командиру.

— Все проще, бро. К концу первой декады своего правления, красное политбюро СРТЛ сообразило: если платить такими темпами, то копилка скоро покажет дно, и не хватит денег на кое-какую необходимую военную технику, а война на носу. За неимением альтернатив, они переступили через предубеждения и обратились к мэрии Атауро.

— Предубеждения? У красных кхмеров? — недоверчиво спросил военфельдшер Шапшу.

— Именно так, док, — экс-коммандос кивнул, — Хаамеа в глазах этих комми выглядели классово-чужими. Еще бы: родовая аристократия, одна из старейших в Океании.

— Классовые предрассудки дорого им обошлась, — добавила Екико, — Гкн Нопи говорил: если бы они сразу обратились к атаурцам, то война пошла бы совсем иначе. У СРТЛ с самого начала была бы легкая штурмовая авиация, и тот ураганный обстрел Дили и Макасара, с которого все началось, просто не мог бы произойти.

— Кто такой Гкн Нопи? — спросила Пума.

— Папуасский волонтер-профи. Он учился экономике в Кимби, и рубит в этом деле. В военном деле он тоже рубит, а то бы мы здесь не сидели. Рон, я тебя перебила? Sorry!