Серебряное небо

Они изнасиловали ее — все пятеро. Избили, хотя она даже не особо сопротивлялась; насиловали, били и снова насиловали. Забрали все — рюкзак, ботинки, оружие и одежду. Добивать не стали, оставили лежать на песке — наверное, подумали, что умрет сама; даже если бы Лесли не была так избита, без еды, воды и одежды человек на пустоши долго не выживет.

Очнулась она оттого, что Ала лизала ей залитое кровью лицо и скулила. С трудом повернула голову — рядом стоял осел; остальные собаки тоже суетились поблизости. Она кое-как встала, вскарабкалась на осла и направила его к горам — туда, где можно было найти укромное место, чтобы отлежаться.

Вернулась Лесли через три месяца.

Нет, она не стала заходить в поселок, искать виновных и выяснять отношения — к чему?! Просто дождалась подходящего ветра и пустила пал на созревшее пшеничное поле, а потом издали, с холма, смотрела, как мечутся среди дыма и языков пламени маленькие черные фигурки, как машут руками, пытаясь погасить разрастающийся пожар…

Больше она в те края не возвращалась.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Несколько раз Лесли просыпалась, слышала шум бури и вновь заставляла себя уснуть. Наконец, проснувшись в очередной раз, она не услышала воя ветра. Тишину нарушало лишь дыхание собак да тихие шлепки капель.

Она проползла к выходу из укрытия, отодвинула тент и выглянула. Небо было ясным — ни облачка; о пронесшейся буре напоминал лишь мокрый песок, испещренный островками тающего снега.

Отпихивая ее боками, собаки дружно полезли наружу. Лесли тоже выползла из-под тента и натянула штаны — бр-р, до сих пор сырые!

Снаружи было куда теплей, чем внутри; воздух, свежий и чистый, казалось, сам вливался в легкие — только теперь стало ясно, какая промозглая духота царила в укрытии. Ну еще бы — два человека и шесть собак на площади меньше кровати! Всего шесть… Что с остальными?!

Она откинула тент и кивнула Джедаю:

— Эй, можешь вылезать! — подобрала с земли куртку, отряхнула от песка и кое-как натянула, морщась от прикосновения к телу влажной ткани.

Судя по положению солнца, до заката еще оставалось часа два. За это время нужно успеть найти мешки, там есть запасная одежда.

Но прежде всего — Стая, это сейчас самое главное! Лесли свистнула, объявляя всеобщий сбор. Собаки, бывшие с ней в укрытии, радостно заскакали вокруг: а мы уже здесь! Прошедшая буря их ничуть не расстроила: она же уже прошла!

Лесли свистнула снова — из-за кучи камней у дальнего конца гряды появились две собаки. Подбежали, резко тормознули — и тут же рванулись обратно, оглядываясь и всем своим видом призывая ее следовать за ними.

Бежать пришлось недалеко. Едва Лесли обогнула каменную горку, как перед ней открылась ниша наподобие той, в которой она пережидала бурю, и рядом — еще две собаки, целые и невредимые, в том числе — Дана. Обе суетились возле узкого проема между камнями; увидев Лесли, кинулись к ней и обратно к проему, словно показывая: «Смотри, вот!»

Она подошла и присела на корточки — из щели донеслось отчетливо различимое поскуливание; позвала:

— Собаченька! — поскуливание перешло в отчаянный визг.

Все ясно — кто-то из собак застрял и не может выбраться…

Лесли оглядела камни: здоровенные глыбы выше человеческого роста, попробовала шевельнуть их — стоят как влитые. Едва ли собака, вползая в щель между ними, могла их сдвинуть. Да и сама щель узковата… Хотя нет, книзу она немного расширяется.

Хватило копнуть у подножия глыб несколько раз, чтобы понять, что снизу проем действительно расширяется. Скорее всего, прячась от бури, собака заползла туда, а теперь к подножию нанесло песка, и ей никак не выбраться: развернуться мордой к выходу, чтобы прокопаться наружу, не удается, а вытолкнуть мокрый песок задом тоже не получается.

— Ну что ж, ребятки — давайте копать! — обернулась Лесли к собакам. Показывая, что именно от них требуется, копнула пару раз рукой и отступила. На ее месте тут же оказалась Ала и заработала передними лапами как заведенная — из-под расставленных задних лап летели комья песка.

Вскоре и она отошла в сторону — вместо нее, морда к морде, к прокопанной ямке подступили сразу две собаки. Работа пошла еще быстрее.

Уловив какое-то движение сбоку, Лесли обернулась — и с удивлением увидела Джедая. Он стоял совсем рядом и вроде бы даже с интересом глазел на роющихся в песке собак. Смотри-ка ты, сам, по собственной инициативе пришел!

Две копавшие собаки вдруг отскочили в разные стороны и тут же снова сунулись носами к яме. В самой глубине, сбоку, из песчаной стенки рывками выдвигалась собачья задница со взъерошенной шерстью. Лесли нагнулась и потянула, помогая собаке вылезти — та в ответ бешено забила хвостом, съездив им ее по лицу, как пробка из бутылки, вырвалась из ямы и огромными прыжками понеслась по песку.

Итого — одиннадцать собак в сборе; не хватало лишь кобелька-двухлетки с забавным белым кольцом вокруг носа. Может, он отбежал дальше, к следующей гряде? Если так, то вернется.

Лесли обвела собак взглядом:

— Ну что, ребятки — пошли вещи искать!

Мешки нашлись на удивление быстро. Стоило ей дойти до места, где, по ее прикидкам, она избавилась от поклажи, и приказать собакам искать, как через полминуты одна из них, призывно взлаивая, начала рыться в песке неподалеку. Выяснилось, что мешки лежат совсем рядом, прикрытые лишь тонким слоем песка — подходи и бери.

К тому времени, как зашло солнце, Лесли уже сидела у костра, разведенного в той самой нише, где они с Джедаем пережидали бурю. Сам Джедай в сухих штанах и накинутом на плечи одеяле сидел напротив; мокрые вещи сушились на воткнутых наискось в песок оглоблях волокуши.

На костре кипел подслащенный стевией клюквенный отвар, рядом с костром, в прикрытом крышкой котелке, «доходила» щедро сдобренная сушеным луком каша из крупки — так называлась крупа, секрет приготовления которой знали лишь в двух поселках в верхнем течении Арканзаса.

Жили в них мусульмане — выходцы из Восточных штатов, жили замкнуто и отстраненно, чужаков к себе пускали нехотя и не разрешали им оставаться в поселке на ночь. Из товаров они охотнее всего брали пряности и ткани и расплачивались вот этой самой крупкой. [6]

Делали они ее вроде бы из пшеницы, но ревниво хранили свой секрет, и никому не удавалось узнать, как получается, что золотистая, мелкая, как песок, крупа почти не нуждается в варке: стоит засыпать в кипяток пару пригоршен, минуту поварить и, сняв с огня, дать постоять под крышкой — и через четверть часа котелок уже полон густой вкусной каши.

Свои запасы крупки Лесли берегла и старалась расходовать экономно, в основном когда уставала и хотелось побыстрее поесть горяченького. Сегодня был именно такой случай.

Собаки расположились вокруг. Здесь, в пустыне, да еще после бури, охотиться им было не на кого — ящерицы и те попрятались, так что Лесли пришлось раздать им почти все запасы вяленого мяса. Хорошо хоть воды было вволю: набившийся между камней снег таял, тут и там с них стекали тоненькие струйки.

Прошедшую бурю Лесли, как и собаки, воспринимала как данность и не особо о ней задумывалась. Да, она могла замерзнуть или заработать воспаление легких, но не замерзла же! И даже не простудилась; повезло — гряда эта подвернулась.

Бывало и хуже, например в позапрошлом году: бешеный ветер, горячий песок, который проникал сквозь одежду — и никакого укрытия поблизости. В тот день она потеряла двух собак; каким чудом уцелели остальные, до сих пор непонятно.

Сама Лесли лежала, закутавшись с головой в тент и прижимая к себе Алу; порой давала ей попить из горсти, вытирала мокрой ладонью лицо и делала один-два глотка из фляги.

Воды оставалось все меньше и меньше, дышать становилось все труднее и труднее — и тянулось все это без малого десять часов…

Так что по сравнению с той бурей эта была вполне сносной…