Мастера книги

Новая Глава

Убедившись в том, что мое маленькое расследование осталось незамеченным, я поспешил вернуться к привычному распорядку жизни. Предложи мне кто в тот момент таблетку, после которой я бы окончательно забыл о своем открытии, я бы выпил ее, не задумываясь. И дело здесь совершенно не в том, что теперь я знал, что пишу не о каких-то там литературных героях, а о живых, реально существующих людях, чья судьба полностью зависит от моих слов. Хотя, конечно, если разобраться, то от меня в какой-то степени зависело лишь то, КАК мой клиент станет решать возникшую проблему, и если он морально готов к любым действиям, включая физическую ликвидацию неугодных, то он и без меня прибегнул бы к помощи человека с ружьем. Короче говоря, совесть мне спать не мешала. Не мешает же она спать стратегам, бросать людей в бой или на не менее опасное мирное дело вроде строительства узкоколеек или ликвидации последствий аварий на АС, а там потерь значительно больше, чем у меня. Понятное дело, что если упереться лбом в мораль, можно сказать, что стратеги так действуют во благо Родины или великой цели, а я просто рублю бабло, вот только все эти блага Родины и великие цели – есть не более чем слова, за которыми скрывается гипертрофированное чувство собственной важности. Так что на уровне мотивации все мы равны.

Зато питаемый воображением страх не давал мне покоя. А что, если они все же поняли, что я знаю? Что если они просто ждут? Что если?.. Я понимал, что все мои «если» – не более, чем легкая форма параноидальности, но ничего не мог с собой поделать. Единственным средством от страха было ощущение собственной полезности, которое давало мне хоть какую-то надежду на то, что в случае чего я смогу защитить себя и Алину по крайней мере от рук своих нанимателей. Зато страх помогал мне работать. Окончательно решив для себя, что мое благополучие и благополучие близких мне людей намного важнее благополучия всех остальных, я поставил точку в вопросе о «слезе ребенка». Да, я готов жертвовать другими ради себя, а вы нет? Если так, то вы – идиоты.

И я жертвовал счастьем тех, кто стал поперек дороги моим клиентам, ради возможности жить тихой, спокойной жизнью, максимально лишенной всяких сюрпризов и приключений. Вот только у Фортуны на этот счет были свои, отличные от моих взгляды.

Нет, все-таки у этой вздорной бабенки чертовски извращенное чувство юмора!

Взять хотя бы маму: в детстве мечтала как космонавты из книг питаться таблетками, – не надо ни готовить, ни мыть посуду. И что? Теперь глотает таблетки жменями. И так повсеместно. Не верите? Проанализируйте свои беды, и большая часть из них окажется извращенным исполнением вашего желания. Другой прикол Судьбы заключается в том, что она исполняет наши желания буквально, но только доставляет их до адресата через Большую Космическую Хрень или Коммутатор. И Коммутатор этот, судя по тому, как он работает, собирали на каком-нибудь «Красном Пролетарии» в конце года, или когда вообще людям задерживали зарплату, а о нормальных комплектующих можно было только мечтать. В общем, работает этот Коммутатор из рук вон плохо, и соединяет вечно не то, и не с теми.

Это как… взять хотя бы телефонный звонок «не туда». Звоните вы какой-нибудь Варваре Сергеевне, а попадаете к хрен знает кому, и хорошо, если этот ХЗК просто признается в том, что вы не туда попали, а может же и такого наговорить.

Вот и тут, мечтаете вы о деньгах, молитесь, все мысли только о богатстве… Услышав вашу молитву, Фортуна посылает вам золото эшелонами, вот только Коммутатор, искря хреновыми своими контактами, отправляет эти эшелоны каким-нибудь олигархам или, того хуже, аллигаторам или олегофренам, а вас соединяет с чьей-то мечтой о праведной жизни без излишеств или же об усмирении плоти.

Точно также обстоит дело и со злодеяниями. Совершит кто-то нечто такое, за что на него все казни египетские обрушить хочется, Судьба, разумеется, немедленно шлет на него Проклятие, вот только Проклятие это обрушивается на какого-нибудь праведника или просто прохожего, вышедшего в магазин за хлебом.

А бывает и того хуже: решит, например, Судьба одарить людей вином без похмелья или табаком, что б без рака легких, а вместо этого Коммутатор выдает какие-то горящие кусты, скрижали с запретами, а вместо конфет детям на рождество – какую-нибудь чуму или мор, или войну…

И ведь главное поделать ничего с этим нельзя! «Красный пролетарий» тот давно уже разорился, и теперь там китайцы шьют свои пуховики и штампуют компьютеры с телевизорами, а других мастеров не найдешь, да и Коммутатор соединяет вечно не с теми, и перевирает все, в результате вместо электриков появляются какие-то «Свидетели» или того хуже.

Опять же на это можно посмотреть и с другой стороны: для того, чтобы комедия получилась действительно смешной, надо, чтобы сконфузило кого-то из персонажей. К тому же комедии создаются не для персонажей, а для читателей или зрителей. Персонажам же в зрительный зал вход строго запрещен.

Ну а за меня Судьба взялась по всем правилам искусства войны, и в качестве разведки запустила сны.

Первым сном, я о нем уже писал, был сон про поющие булочки: пока ты ее ешь, она тебе поет – настоящий шизофренический мюзик-холл.

Второй сон был еще сюрреалистичней. Я шел по одной из аксайских улиц вдоль пятиэтажной малосемейки, окна первого этажа в которой были настолько низко расположены, что подоконники находились на уровне моей груди. Я шел вдоль дома по тротуару и нет-нет, да и заглядывал мельком в не зашторенные окна. В одном из окон я увидел Алину. Судя по ее домашнему халату и тапочкам и по тому, как она возилась в шифоньере, я понял, что она дома. Так вот значит где ты живешь! – подумал я.

В следующее мгновение рядом со мной уже был мальчик дошкольного возраста.

– Дядя, мне надо домой, – сказал он, – ты поможешь?

Он хотел, чтобы я помог ему влезть в окно, и во сне это было чем-то само собой разумеющимся и совершенно естественным.

За то время, что я разговаривал с мальчишкой, Алина покинула комнату, а вместо нее… По комнате летала птица, больше всего похожая на курицу. Вот только она была чуть более изящной, имела хвост, как у фазана, и могла маневрировать, как колибри. На спине у курицы сидел зверек, похожий на гибрид крысы и кота. Он сидел так, как победитель сидит на белом коне во время посвященного его победе парада: спина прямая, осанка гордая. Так как ни седла, ни поводьев у курицы не было, зверек держал свои руки свободно опущенными вдоль тела.

Засмотревшись на эту чудо-невидаль, я не заметил, как Алина вышла из дома. Зато она заметила меня сразу.

– Эй ты! – крикнула она мне тем вульгарно-пьяным голосом, который обожают возомнившие себя крутыми малолетние шалавы быдлятского сословия. – Какого хера тебе здесь надо, и как ты вообще меня нашел? Ты что, блин, следил за мной, урод?

Повернувшись на голос, я увидел Алину размалеванной и одетой, как это принято у дешевых проституток. Она была настолько пьяна, что еле держалась на ногах. В руке у нее дымилась сигарета, добавляющая к образу Алины еще больше вульгарности. Ее вид, ее вульгарность и грубость выбили меня настолько из колеи, что я только и смог, что спросить:

– Алина?.. Это ты?.. Что ты здесь делаешь?

– Не твое собачье дело, – ответила она, – что хочу, то и делаю, а ты вали отсюда нахрен, чтобы я больше тебя здесь не видела. Ты понял?

Наш разговор прервал телефон, зазвонивший уже наяву.

– Да, – сонно пробурчал я в трубку.

В ответ я услышал мужской голос, который практически не было слышно из-за шумов и помех.

– Это говорит сосед из 17– Ой квартиры, – представился он, – если ты пидораз ебаный не перестанешь срать под моей дверью я… – дальше пошли отборнейший мат и угрозы физической расправы. Короче говоря, «пидораз ебаный» оказались самыми вежливыми эпитетами.

У меня не было соседа из 17– Ой квартиры.

– Ты кому звонишь? – спросил я, но он никак не отреагировал на мои слова, а продолжал функционировать в режиме монолога.