Отзвуки серебряного ветра. Мы — есть! ("Честь"+"Вера")

Тартик снова покосился на Барлика, что-то оживленно рассказывавшего их воспитателю, сержанту Эстену. Эх, насколько проще с сержантом… Старый вояка полностью прозрачен и понятен. А вот директор… Поди, пойми, чего хочет этот аарн. Странный человек. Очень странный. Снова покосившись на прилипшего к Барлику Ленни, Тартик презрительно сплюнул сквозь зубы, стараясь не показать, что очень хочет оказаться на его месте. Дварх-майор однажды сказал сержанту, не увидев стоявшего за деревом мальчишку, что Тартик, мол, полный слабак, способный только исподтишка гадить. Его настолько тогда поразили и оскорбили слова директора, что он буквально задохнулся и долго стоял, кусая губы. Очень хотелось выскочить из-за дерева и крикнуть дварх-майору, что тот ничего не понимает. Но Тартик сдержался, хотя уже который день пытался понять, почему Аарн так думает о нем, почему он не хочет понять. Он — слабак?! Да неправда же! Он — сильный! А директор на глазах всего детдома обучал самых больших слабаков и нытиков боевому искусству, давая от ворот поворот хоть самому Тартику, хоть любому из его компании. И тот же Ленни уже спокойно прыгал вниз головой с десятиметровой высоты, перекатывался по земле и вставал на ноги, даже не ударившись. Легко делал с места двойное сальто, сидел на шпагате и ходил по канату. Тартик пытался научиться всему этому сам, но ничего у него не получилось. Он однажды спрыгнул вниз всего лишь с двух метров и чуть не сломал себе шею, ободравшись до крови. Обидно! Скоро, пожалуй, к этому Ленни уже не подступиться будет. Ну, почему именно этот слабак стал любимчиком дварх-майора? Не простого дварх-майора, а командира атаки на базу «Энния». Это тебе не просто так. Тартик видел однажды по инфору репортаж и был в полном восторге. Неужели даже Барлик считает его сволочью? Неужели даже он не понимает? Тартик закусил губу от обиды.

Почему-то вспомнился рассказ пилота лам-истребителя о трех мальчишках из ордена, укравших подготовленные к бою истребители, и отправившихся воевать. Как Тартик завидовал этим троим. Да, потом им страшно влетело, пилот даже не рассказал, как именно, сказал только: «У-у-у…» И пускай, зато как интересно! Один из мальчишек и обеспечил победу, прорвавшись сквозь пояс астероидов на запредельном режиме. Если бы Тартик оказался на его месте, он бы тоже сумел! Только вот возможности показать себя нет…

Хмурый мальчишка не смотрел по сторонам и не видел, что взгляд Барлика, обращенный на него, становится все более и более заинтересованным. Аарн кивал каким-то своим мыслям и улыбался краешками губ. Палеонтологический музей располагался в двух высоких, куполообразных зданиях, между которыми на высоте метров ста был протянут неширокий, длинный железный мостик. Чем ближе экскурсанты подходили к выходу на мостик, тем чаще дварх-майор бросал на Тартика быстрые взгляды. Он, казалось, о чем-то напряженно размышлял и никак не мог решиться сделать что-то нужное. Наконец, Барлик кивнул и расслабился.

Выйдя на мостик, группа замерла, с интересом рассматривая экспозицию с высоты. А посмотреть было на что — под мостиком находился участок первобытных джунглей, в которых виднелись десятки муляжей не существующих в современности ящеров. Барлик немного придержал остальную группу, наблюдая за вышедшим вперед Тартиком, добревшим уже до середины мостика. Невдалеке от него молодая женщина рассказывала что-то восторженно повизгивающей девочке лет пяти-шести. Тартик с высоты своего двенадцатилетнего возраста снисходительно посмотрел на кроху, но позавидовал в глубине души, что у той есть мама.

— Посмотри, Сили, посмотри, — показывала вниз женщина, — посмотри, какой ящер красивый!

— Где? — подпрыгивала девочка. — Где, мам?

— Вон, слева.

Девочка снова подпрыгнула, но не увидела. Тогда она пролезла между прутьями перил, высунулась до пояса и радостно замахала руками, увидев, на что показывала ей мама. Возможно, если бы она не махала ими, то ничего и не случилось бы. Но девочка замахала, не удержалась и с визгом провалилась вниз.

— Сили!!! — крик женщины был переполнен смертельным ужасом.

Девочка, падая, каким-то чудом ухватилась за торчавший сбоку крюк и повисла над землей на высоте более ста метров. Она рыдала и звала маму. Женщина отчаянно пыталась дотянуться до нее, но не могла пролезть между прутьями перил. Тартик никогда бы не смог сказать, что именно толкнуло его вперед, какое побуждение. Он не анализировал, а просто рухнул на мостик и, извиваясь, пролез под перилами, свесившись над бездной до пояса. Ухватив девочку за руку, мальчишка попытался было выкарабкаться обратно, но не смог, поняв, что постепенно сползает вниз. Похолодев от ужаса, он закусил губу, но все равно не выпустил ручонку ребенка. Вдруг чьи-то сильные руки ухватили его за щиколотки.

— Держись, малыш, только держись! — раздался сверху голос директора и Тартик чуть не заплакал от облегчения. — Не выпускай ее!!!

Мальчишку начали осторожно вытаскивать. Рука проехалась по чему-то острому, хлынула кровь, Тартик зашипел от боли, но так и не выпустил девочку. Хватка его была судорожной, он почему-то понимал, что скорее сам упадет, чем отпустит ребенка. Барлик понемногу вытаскивал его все выше и выше. Наконец, показалась залитая кровью ладонь, мертвой хваткой сжимавшая тонкое запястье девочки. Тут же за это запястье ухватилось еще несколько рук. Пара мгновений — и до смерти перепуганное дитя оказалось на мостике. Мать, рыдая, рухнула на колени, обнимая свое ненаглядное чадо, которое только что чуть не потеряла. Никто не видел, как Барлик благодарно опустил веки, смотря в глаза пятилетней девочке. И как в этих глазах в ответ мелькнула совсем не детская ирония.

— Мальчик, спасибо тебе! — лихорадочно, захлебываясь словами, заговорила женщина, продолжая прижимать к себе дочь. — Ты… Ты — герой!

— Да чего там… — смущенно пробормотал Тартик. — Какой там герой…

— Герой! — подтвердил Барлик, присев возле него и перематывая бинтом порезанную руку. — Ты меня прости, парень… Я думал, что ты сволочь, а ты, оказывается, настоящий! Настоящий человек!

Тартик зарделся. Вот это действительно было приятно. Дварх-майор извинился перед ним! А потом вообще начались чудеса. Откуда-то взялись журналисты, Тартика фотографировали, о чем-то распрашивали, он что-то отвечал. Но в голове рефреном звучали слова: «Ты — настоящий человек!» Мальчишка не замечал, что по щекам его текут слезы, он широко улыбался. И насколько не похожа была эта радостная, открытая улыбка на его обычную циничную ухмылочку. Тартик не обращал внимание на то, что его увели с мостика, на то, что они давно идут по земле.