Страх и отвращение в Лас-Вегасе. Дикое путешествие в Сердце Американской Мечты

12 Дьявольская скорость… Схватка с дорожным патрулем в Калифорнии… Как мужчина – мужчине на хайвее 61

Вторник. 12.30… Бейкер, Калифорния… Нервный и мертвецки пьяный попиваю эль «Боллантайн». Узнаю это ощущение: три или четыре дня бухла, наркотиков, солнца, бессонницы, истощения резервов адреналина – головокружительный, пульсирующий вид кайфа, означающий приближение катастрофы. Но когда? Сколько еще осталось? Это напряженное состояние – часть кайфа. Возможность физического и ментального коллапса принимает теперь четкие очертания…

…однако коллапс не подлежит обсуждению; как выход из ситуации или даже дешевая альтернатива – это неприемлемо. Разумеется. Миг откровения, приятно щекочущая нервы судьбоносная линия между контролем и несчастьем, а также существенная разница – оставаться свободным, странным и неприкаянным на улице или провести следующие пять лет, играя по воскресеньям в баскетбол в тюремном дворе Карсон-сити.

Никакой симпатии к дьяволу; помни это. Купи билет, отправляйся в дорогу… и если она окажется более суровой, нежели ты предполагал, ладно… можешь списать ее на вынужденное расширение сознания: включился, охуел, получил пизды. Все это есть в Библии Кизи… Отдаленная сторона реальности.

Слишком много несносного бреда; даже Кизи не может мне сейчас помочь. Я только что пережил два лютейших эмоциональных стресса – первый был связан с дорожным патрулем Калифорнии, а второй – с фантомом хитчхайкера, причем до сих пор не могу определить, он это был или не он. И сейчас, чувствуя себя прямо в эпицентре этого дурного психопатического эпизода, я притулился со своим магнитофоном в «пивном баре», а вернее в задней комнате огромного хозяйственного сарая – всевозможные плуги, упряжи, мешки с удобрениями, сваленные в кучу, – и диву давался, как же все это произошло.

За пять миль отсюда у меня была стычка с ДПК. Не остановился и не съехал на обочину: никакой обычной мотни. Я всегда пристойно водил машину. Возможно, немного быстро, но без сомнения мастерски и с природным чувством дороги, что признают даже легавые. Еще не родился тот полицейский, который недобросовестно и без удовольствия выполнял бы свой безжалостный долг, замеряя скорость на всем путы вокруг одного из таких шоссейных пересечений по типу «клеверного листа».

Немногие люди понимают психологию общения с патрульным из дорожной полиции. Нормальный водила, превысивший скорость, сразу запаникует и остановится, как только увидит за своей спиной здоровую красную мигалку… а потом начнет извиняться, моля о пощаде.

А это неправильно и недостойно. Подобная реакция пробуждает презрение в сердце легавого. Вот что надо делать, когда мчишься на скорости сто миль или около того и видишь вдруг у себя на хвосте ярко-красную мигалку ДПК, – просто поддай газу. Никогда не останавливайся после первого же вопля сирены. Прими к сведению и заставь этого ублюдка преследовать тебя на скорости 120 миль в час всю дорогу до следующего пункта. Он последует за тобой. Но так и не догадается, что побудило тебя включить правый поворотник.

А этим ты даешь ему понять, что ищешь удобного места съехать с дороги и спокойно поговорить… продолжай сигналить, и когда подкатываешь к ведущему в гору обгонному пути, рядом с которым маячит дорожный знак – «Максимальная скорость 25», – рассчитывай на крутой поворот… а трюк состоит в следующем – неожиданно соскочить с фривэя, заставив его мчаться в горку на скорости сто миль в час, не меньше.

Подстраиваясь под тебя, он начнет тормозить, но лишь через мгновение поймет, что ему на той же скорости придется делать поворот на 180 градусов… а ты должен быть готов к этому, собраться с духом, напрячь все силы и резко вертануть машину со скрипом тормозов… таким образом, используя преимущество резкого разворота, успеешь съехать с дороги, остановиться и к тому времени, как он тебя настигнет, будешь спокойно стоять рядом со своим автомобилем…

Рассудительности поначалу ждать от него не приходится… но это без разницы. Дай ему успокоиться. Он захочет услышать первые слова. Предоставь ему самому их произнести. Его мозг пребывает в смятении: он может нести всякий вздор или даже вытащить пистолет. Раскрути его: продолжай улыбаться. Фишка в том, чтобы показать ему, что ты всегда полностью контролируешь себя и свою машину – тогда как он потерял контроль абсолютно над всем.

Когда он остынет настолько, чтобы спросить у тебя права, задачу облегчает полицейский значок или удостоверение прессы в твоем бумажнике. У меня такое имелось, но в руке также неожиданно оказалась и банка «Бадвайзера». До этого момента я понятия не имел, что ее держу. Я парил в воздухе, чувствовал себя хозяином положения… но когда посмотрел вниз и увидел этот маленький красно-серебристый убийственный факт в своей руке, то понял, что облажался…

Превышение скорости – одно, а вот вождение в нетрезвом виде – совсем другое. Легавый, похоже, ухватил, что я обосрал все свое представление, забыв о пивной банке. Его лицо расслабилось, теперь он и вовсе улыбался. Ровно как и я. Потому что в то самое мгновение мы оба въехали, что моя дорожная буря в стакане, вздорная, шумная эскапада пошла псу под хвост: мы оба наложили в штаны ровным счетом из-за ничего – факт пребывания банки пива в моей руке делал любое возражение против «превышения скорости» несущественным.

Левой рукой он принял от меня раскрытый бумажник, а затем правая потянулась к банке.

– Можно, я возьму?

– Какие вопросы, – сказал я.

Он взял ее, встряхнул и вылил все пиво на дорогу между нами.

Я улыбнулся, больше не сдерживаясь: «Оно все равно нагрелось». Прямо за мной, на заднем сиденье Акулы, валялось с десяток банок теплого «Бадвайзера» и около дюжины грейпфрутов. Я совсем о них забыл, но сейчас они были вопиющим в пустыне фактом, который никто из нас не мог игнорировать. Моя вина была слишком велика и нестерпима, так что все объяснения бесполезны.

Легавый просек ситуацию.

– Ты осознаешь, – начал он, – что преступление состоит…

– Да, – прервал я его. – Знаю. Я виновен, понимаю. Я знал, что это было преступление, но все равно на него пошел. – Я пожал плечами. – Черт, да о чем спорить? Я – преступник гребаный.

– Вот странная реакция, – заметил он.

Я уставился на него, впервые заметив, что общаюсь с молодым парнем с горящими глазами, лет тридцати, несомненно получавшим наслаждение от своей работы.

– Ты знаешь, – сказал легавый, – у меня такое ощущение, что тебе надо вздремнуть, – он покачал головой. – Там впереди есть стоянка для отдыха. Почему бы тебе там не остановиться и не поспать несколько часов?

Я тут же понял, какое предложение он мне делает, но по какой-то безумной причине замотал головой:

– Вздремнуть не поможет. Я слишком долго был на ногах – три или четыре ночи. Даже не могу вспомнить. Если сейчас засну то вырублюсь на двадцать часов.

«Боже мой! – пронеслось в моей голове. – Что я сказал? Этот ублюдок пытается быть человечным; он мог упечь меня прямо в тюрьму а вместо этого говорит, чтобы я вздремнул к такой-то матери. Да ради Бога, согласись с ним: «Да, офицер, разумеется, я воспользуюсь этой стоянкой для отдыха. И не могу выразить, насколько благодарен вам за эту предоставленную мне передышку…» Но нет… Продолжаю настаивать, что если он меня отпустит на все четыре стороны, то я ломанусь напрямик в Лос-Анджелес… Как на духу… но зачем это говорить? Зачем провоцировать его? Время раскрыть все карты еще не пришло. Это Долина Смерти… Кто не успел, тот опоздал.

Конечно. Кто не успел…

– Послушайте, – сказал я, указывая на язычок ВИПовской парковки на ветровом стекле. – Я был в Лас-Вегасе, освещал там «Мнит 400». Изумительное зрелище. Все эти мотоциклы и вседорожники носились два дня по пустыне. Вы это видели?

Парень усмехнулся, покачав головой с неким меланхоличным пониманием. Я видел, что он размышляет. Опасен ли я? Готов ли этот легавый к отвратной, невыносимо тягучей сцене, которая непременно должна разыграться, если он меня арестует… Сколько еще внеурочных часов он будет вынужден проболтаться в здании суда, чтобы дать против меня свидетельские показания? И что за монстра-адвоката я на него натравлю?