Двенадцатая нимфа

— Как здесь здорово, — зачарованно прошептали оба мальчика.

Здесь же была и лодка, она лежала, вытянутая частично на песок. С двух концов у неё было два задранных вверх носа в форме конской головы, и тот из них, который свисал надо водою, смотрел на её зеркальную гладь словно бы в изумлении. Обе головы были очень искусно вырезаны, вместо глаз, у них были большие синие стекляшки, а их оскаленные зубы были сделаны из чего-то белого.

— Здорово-то как! — прошептал Эйрик.

— А ты чего шёпотом говоришь? — удивился Биант, хотя и сам задал свой вопрос шёпотом.

— Не знаю. Мне кажется, эти две конские головы живые, и они могут услышать нас.

— Ерунда какая! Они ж деревянные!

— А почему у них глаза синие? Я никогда не видел лошадей с синими глазами.

— Да это им вставили для красоты синие рубины — они встречаются у нас на островах.

— Я не пойму, — сказал Эйрик, — а в какую сторону течёт эта река?

— А вон смотри, — сказал Биант. — Видишь, из-под моста выплыла веточка?

— Вижу.

— Она ведь по течению плывёт. Значит, река уходит вон туда, а там — за поворот!

Река и в самом деле уходила куда-то вдаль и, поворачивая вправо от высокого скалистого берега, терялась в лесу.

— Ну и дела! — воскликнул Биант всё тем же шёпотом. — А ты ничего не примечаешь?

— Красиво — ты это имеешь в виду? — спросил Эйрик.

— Да нет же! Мне папа говорил, что в нашем полушарии у всех рек высоким бывает всегда только правый берег, а левый всегда бывает низким. А здесь всё получается наоборот! Левый берег высокий, а правый почти совсем плоский.

— Но тогда это означает, что мы ошиблись, и река течёт в другую сторону, — возразил Эйрик. — Только и всего!

— Ничего мы не ошиблись! Веточки и листики все плывут только туда. Значит, и река течёт туда же!

— Да может, это ветерок их туда направляет!

Биант покачал головою.

— Какой ветерок? Нет же никакого ветерка!

Они прошли по каменному мостику, ведущему через речку, и, миновав рощу всё тех же высоких и толстых деревьев, вдруг выяснили, что находятся на широкой открытой местности, которая была в свою очередь приподнята над другою местностью — та была ещё шире. И отсюда вид открывался до самого горизонта.

— Здорово! — сказал Биант. — Но только я не пойму, где же здесь море?

— Какое море? — не понял Эйрик.

— Море-то у нас с двух сторон. Остров длинный, но зато узкий… Немного пройдёшь — и сразу море. С одной стороны Спокойный океан, а с другой стороны Охотничье море.

Мальчики удивлённо озирались по сторонам.

— Никакого Охотничьего моря не видно, — пробормотал Биант. Куда же оно делось?

— И растения, — заметил Эйрик. — Я таких у нас на острове ещё не видел.

— И растения — тоже, — подтвердил Биант. — И ещё вулканы.

— А что вулканы? Чем они тебе не нравятся? Вулканы как вулканы.

— Так у нас на острове-то всего лишь четыре вулкана, из которых идёт дым. Это у нас любому первокласснику известно: на Лососевом острове четыре действующих вулкана, а все остальные — потухшие. А здесь — посчитай сам!

— Пять или шесть, — сказал Эйрик. — Вон там две струйки дыма вместе. И не поймёшь, один это вулкан или два.

— Не нравится мне это, — сказал Биант.

— А мне всё-таки нравится, — задумчиво возразил Эйрик.

Но Биант стоял на своём:

— И ещё вон тот всадник, который скачет вон там — он тоже мне не нравится. У нас на лошадях никто не ездит. У нас, наверно, на всём острове нет ни одной лошади — я, во всяком случае, живьём не видел ещё ни разу ни одной. Только машины.

— Где всадник?

— Да вон там — скачет по дороге. Видишь?

— Вижу, — подтвердил Эйрик. — Он и одет как-то не по-нашему.

— Пойдём назад! — скомандовал Биант. — Пока он нас не увидел.

Они, все трое, повернули назад и вскоре были возле дугообразного моста. Ещё раз прошли по нему, невольно залюбовавшись видом на реку. И вверх, и вниз по течению она представляла собою один и тот же тенистый коридор из огромных деревьев, нависавших над нею. И всё так же убаюкивающее пение неизвестных им птиц гулко разносилось над водою и улетало куда-то ввысь.

— Здесь так хорошо, — сказал Эйрик. — Никогда бы не уходил отсюда.

— Идём, идём, — скомандовал Биант. — Не забывай, что нас ждут дома.

Они перешли мост и вскоре оказались возле своей пещеры.

Они вошли в неё и проделали весь обратный путь вплоть до оставленного им места.

Они вышли наружу и облегчённо вздохнули, снова почувствовав родные запахи.

— Вот теперь мы почти что дома! — сказал Биант и облегчённо вздохнул. — А что? Мы ведь хорошо погуляли, а?

— Да, неплохо, — ответил Эйрик. — Хотя то, что осталось там, — это ведь тоже незабываемо.

Биант задумчиво сказал:

— А ты знаешь, мне кажется, что солнце там такое же точно, как у нас, хотя… Кто там что знает! Мне мой папа говорил, что каждая звёздочка на небе — это такое же солнце, как наше или даже больше.

Некоторое время они забавлялись мячиком, который, катясь под уклон, замедлял своё движение и останавливался, но потом им эта игра надоела, и они уж с мыслями о доме стали спускаться по скалистому склону. Уже спустившись, они вдруг додумались испытать свойства мячика на новом месте и лишний раз убедились в том, что чудес на свете не бывает: мячик скатывался под горку и не очень охотно вползал на возвышенности.

— Может быть, нам это почудилось? — сказал Биант. — Расскажу отцу, а он будет смеяться, да ещё и отругает за то, что я ушёл так далеко. Может, и не говорить?

Он присел на камень и прижал к себе подбежавшего к ним пса.

— Ну, вот и давай спросим, его о том, что там было, — сказал Эйрик.

Биант взял морду пса в свои руки, посмотрел ему прямо в глаза и спросил его:

— Ну, пёсик, объясни нам, что там было? Ты что-нибудь понял?

Киф жалобно завизжал и плотнее уткнулся мордою в грудь мальчика.

— Не хочет он говорить нам ничего, — сказал Биант. — Мне почему-то кажется, что он всё понимает, но говорить не желает… Хотя мог бы сделать нам какую-нибудь подсказку. А отцу я всё расскажу. Пусть поругает, зато объяснит что-нибудь, но только сначала посоветуюсь с Сигруной.

— О чём?

— Рассказывать или всё-таки не рассказывать. Она умная, что она скажет, вот то я и сделаю. И давай ещё так: если я не расскажу ничего своим родителям, то и ты своим ничего не рассказывай. А если расскажу, то я буду первым. Сначала я расскажу. А уже только потом — ты. Тебе так даже удобнее будет: ты узнаешь от меня, как мой отец отнёсся к этому нашему путешествию, и уже тогда будешь знать, чего тебе ждать от своих.

— Какой ты хитрый! — удивился Эйрик.

— Это ты ещё не знаешь мою сестру. Она ещё хитрее!

Затем он достал свой телефон и посмотрел на время:

— А ты знаешь, сколько времени мы с тобою гуляли? — спросил Биант. — Вот отгадай!

— Часа три или даже четыре? — предположил Эйрик.

— Всего час! — ответил Биант.

— Не может быть! — удивился Эйрик.

— Я и сам удивляюсь, но по часам получается так.

На поляне, разделявшей их усадьбы, они попрощались и пошли по домам.

Когда они встретились на следующий день и Эйрик спросил у Бианта про отца, Биант отвёл глаза и ответил очень сдержанно:

— Да я решил пока ничего не рассказывать. Куда спешить? Потом как-нибудь. Да и ты там у себя не рассказывай пока ничего, хорошо?

— Хорошо, — согласился Эйрик.

Экскурсия

Уже когда они проделали весь путь назад и вернулись в свой привычный мир, они увидели вдали нечто совершенно невероятное: двое мальчиков из того другого пространства шли как ни в чём не бывало по тропинке, ведущей от каменного моста в сторону селения.

— Смотрите, смотрите! — закричали дети. — Они проникли к нам! Но как у них это получилось?

Учительница не удивилась, пояснила своим детям:

— Обычно проход, ведущий в наш мир, для этих людей невидим. Но, если уж кто-то увидел его, а, тем более и не побоялся пройти к нам, то это люди, чем-то похожие на нас.