Русь окаянная

— Уходим, Ардонос, — раздался сзади голос Амелсора. — В состоянии транса нельзя долго стоять на точке Хора.

Я не шевелился, не в силах сбросить с себя блаженство, исходящее из точки. Охваченный очарованием красок и фантастических рисунков, меняющихся перед моим взором, как световая музыка, потрясенный красотой звуков вибрации Земли, я застыл, как Одиссей под пение божественных и ужасных Сирен.

— Ты входишь в состояние Анубелэа. Твой организм не выдержит этого.

Внезапно меня окутала тьма, и все ощущения исчезли. Очнулся я в машине на заднем сиденье. Голова гудела, но состояние было приятным. Такой бодрости и силы я не ощущал никогда.

— Отвези меня на Шаркия, Максуд, — попросил я.

— Нам, сэди (Да, господин), — ответил солдат. Затем помолчал немного и, не поворачивая головы добавил: — Всемогущий Хор пощадил тебя.

— С твоей помощью, как я полагаю, — усмехнулся я.

— Я не смог бы тебе помочь, если бы это не было угодно Хору, — бесстрастно ответил жрец.

На Шаркия Максуд, как и полагалось, вышел из машины, открыл мне дверь, вытянулся по стойке «смирно» и приложил руку к берету. Я козырнул и пошел в направлении переулка, где располагался двухэтажный особняк Дануна.

Дверь открыла молодая красивая арабка, судя по всему, жена моего начальника. Приветливо улыбнувшись, она сказала по-русски с легким акцентом:

— Поднимайтесь наверх. Вас ждут. — Потом добавила: — Вы увидите старого знакомого.

Я поднялся по каменной, покрытой красным ковром лестнице на второй этаж и прошел в комнату, из которой раздавались смех и мужские голоса. Сочный баритон показался мне знакомым.

На диване перед низким столиком, уставленным бутылками и закуской, лицом к двери сидел Данун, одетый в белую до пят рубаху с большим вырезом! Его смуглая грудь, покрытая черными как смоль волосами, резко контрастировала с белизной арабского национального одеяния. В кресле спиной ко мне сидел человек. Из-за высокой спинки кресла была видна только его макушка. Когда Данун, увидев меня, сделал приветственный жест рукой, человек встал и пошел прямо на меня с протянутыми руками. Это был толстяк Джафар, офицер иракской разведки, чьей милостью я стал подполковником армии Саддама. Радушная улыбка диссонировала с холодным острым взглядом. Мы обнялись, как два старинных приятеля, причем толстяк даже чмокнул меня в щеку.

— Ну? Стоящего парня я тебе прислал? — обратился он с видом благодетеля к Дануну, который разливал по рюмкам «Смирновскую», видимо, привезенную Джафаром из Москвы.

— Классный парень, — ответил тот, жестом предлагая нам поднять рюмки. — Как и все русские, пьет только арак, но закусывает финиками. Кстати, можешь говорить по-арабски. Он уже командует на нашем языке. Думаю, через год и ислам примет.

— Он атеист, как и все русские. У них даже попы атеисты. Или язычники, — в тон ему сказал толстяк. Данун, лукаво глядя на меня, сказал загадочным тоном:

— Для тебя есть новости. Хорошие новости.

Не знаю почему, но я сразу же понял, какие новости имел в виду полковник.

— Квартиру выделили?

— Алла! — заржал начальник. — Ты ясновидящий. Две комнаты. Ванная, как у султана. Можешь обзаводиться семьей. Тебе по воинскому званию две жены полагаются.

— А почему же у тебя только одна?

— Стар уже. С одной еле-еле управляюсь.

Мы подняли рюмки и чокнулись. Джафар крякнул по-русски и отправил в рот маслину. Еще несколько дней назад он был в Москве. Но меня это не трогало. За время беседы я ни разу не спросил его о событиях в России. Завязалась беседа. Данун почти не принимал участия в разговоре, а только подливал в рюмки. Умные глаза Джафара сверлили меня насквозь, но я спокойно выдерживал его взгляд. Взгляд профессионала.

— Он непроницаем, как суффий, — заметил толстяк. — Почему о России не спрашиваешь?

— Сам расскажешь, — пожал я плечами. Джафар налил одному себе коньяк, сделал маленький глоток и изобразил на лице полное блаженство.

— Очень много изменений. Внешне все выглядит как экономический и политический хаос, но наши аналитики едины во мнении. Идет целенаправленная политика разгрома потенциала России, руководимая из США.

— А что собой представляет так называемое СНГ? — спросил я. — Какое-нибудь подобие Советского Союза присутствует?

— Фикция, — поморщился Джафар. — Чернила на бумаге. Никто эту структуру серьезно не рассматривает. Власть во всех странах захватили конкретные личности, которые преследуют конкретные личные интересы. Государственники присутствуют в эшелонах власти только в Прибалтийских республиках.

Он опрокинул еще одну рюмку коньяка, потянулся за кейсом, который стоял рядом с креслом. Положил его на колени и вопросительно посмотрел на Дануна. Тот кивнул головой, после чего Джафар раскрыл кейс и достал папку.

— Ты ведь уже читаешь по-арабски? — спросил он.

— Да, хотя не могу сказать, что свободно.

— На. Почитай. Если что будет непонятно, спрашивай. А мы пока поговорим о наших делах.

Я взял папку и пересел в кресло, стоявшее в углу. Включил торшер и открыл папку. Увидев, кому адресованы бумаги, вопросительно посмотрел на Джафара. Тот утвердительно кивнул головой: «Читай. Я имею разрешение от руководства БААС ознакомить с этими материалами русских, с которыми наша служба собирается сотрудничать».