О, Путник!

— Сир, так Вы всё-таки считаете, что озеро имеет дно?

— Чёрт его знает, может вы и правы, утверждая, что оно бездонно. А почему быт и нет? За последнее время я столкнулся с таким количеством загадочных, необъяснимых и невероятных явлений, что голова кругом идёт. Скажите, и какова же была длина верёвки, ну, той, которую опускали в озеро в последний раз?

— В первый раз её опустили на пятьдесят шагов, во второй — на сотню, в третий — на две сотни! В последний раз для измерения глубины снарядили целую экспедицию, подобрали толстый крепкий канат, соорудили большой прочный плот. БАРОН, конечно, остался недоволен предыдущим результатом, приказал ещё раз померить глубину, но, увы, в свете последних событий стало не до этого.

— Вот это да! Две сотни шагов! Никогда бы не поверил! Что же это всё-таки за озеро такое? Ну, море, океан, — понятно, но озеро? — искренне удивился я.

— Вот и я о том же, Сир! Озеро наше особенное. Самое чистое, самое прозрачное, самое тёмное, самое загадочное и, судя по всему, самое глубокое в мире, — смело заявил ШЕВАЛЬЕ.

— Это понятно! — засмеялся я. — Глубже всего то, что не имеет дна… Ладно, продолжайте.

— Так вот, Сир… Сколько о нём ходит всяких слухов, легенд и преданий! Нигде ничего подобного Вы не встретите, я Вас уверяю. Я-то на стольких турнирах уж побывал, сколько земель объехал, почти всё на этом свете повидал.

— Эх, ШЕВАЛЬЕ, ШЕВАЛЬЕ, — улыбнулся я. — Сдаётся мне, что мир вокруг нас намного обширнее, чем мы это себе представляем. А вообще, как же вы похожи на БАРОНА! Вас хлебом не корми, только дай возможность похвастаться. А как насчёт Третьего Острова? Вы же там ни разу не были.

— Ну и что, что не был, — нисколько не смутился мой собеседник. — Чувствую, что такого озера, как наше, и там нет. Могу поспорить на что угодно, Сир! Если бы здесь был БАРОН, то он наверняка, как всегда, не задумываясь, заключил бы с Вами пари и поставил бы на кон свой фамильный замок.

— Ну, вы достали меня с этим замком! — засмеялся я. — Ведь поспорь на него я с БАРОНОМ хоть один раз ранее, как это предлагалось неоднократно, давно бы он его лишился и ночевал где-нибудь в палатке под кустом! Кстати, замок очень хорош! Великолепное архитектурное сооружение, образец фортификационной мысли.

— Благодарю, Сир, благодарю. БАРОНУ было бы очень и очень приятно это слышать, — довольно произнёс ШЕВАЛЬЕ.

— Ладно, давайте ещё немного порыбачим, — сказал я, глубоко и с наслаждением вдохнув кристально-чистый, насыщенный влагой и ароматом хвои, воздух. — Боюсь, что ГРАФИНЯ без улова нас с вами в этом самый замок может и не пустить.

Мы посидели на берегу ещё час и сумели наловить столько рыбы, что её, пожалуй, хватило бы на целый взвод Гвардейцев. Я получал от рыбалки ни с чем не сравнимое удовольствие. И дело здесь было не в самом процессе рыбной ловли, хотя и это является очень важным фактором. Рыбалка сама по себе, даже с долгим ожидания клёва, а то и вовсе без него, меня по настоящему расслабляла, успокаивала, всецело поглощала, мягко обволакивала и завораживала. Только на ней я мог или абсолютно ни о чём не думать, или думать о чём-то лёгком, приятном, мимолётном и несущественном.

Все мои личные и государственные проблемы уходили куда-то в сторону, скрывались в каких-то сумеречных и тихих уголках сознания, становились до поры до времени призрачными, почти нереальными и ничего не значащими фантомами. Потом они, правда, довольно резво и решительно меняли свою структуру, являлись во всей красе вполне ощутимыми, плотными, конкретными мыслями, иногда очень тяжёлыми, которые навязчиво заполняли моё только что безмятежное и чистое сознание. Но это потом, потом, потом… Как известно, всё, что будет потом, будет… потом.

Я удачно, вовремя и не слишком резко подсёк очередную крупную рыбину, с которой, к большому моему удовольствию, пришлось немного повозиться, а потом, отложив удочку в сторону, обратился к ШЕВАЛЬЕ:

— Сударь, не пора ли нам передохнуть, выпить, закусить? Помните те уже далёкие времена на Втором Острове, когда мы с БАРОНОМ мечтали вот о такой рыбалке на Тёмном Озере? Ну что же, слава Богу, мечты воплощаются в реальность. Как там, интересно, наш друг, где он сейчас? Я, честно говоря, по нему скучаю.

— Я тоже, Сир. Вы правы, пора перекусить, — согласился юноша, направляясь в мою сторону. — Я почему-то с грустью вспомнил о Звизгуне. Эх, сейчас бы хватануть пару-тройку рюмочек этого божественного напитка, да под квашеную капусту, да под малосольный огурчик!

— О, молодой человек, вы наконец-то стали истинным гурманом, — засмеялся я. — А чем же вас не устраивают Можжевеловка или, например, Ежевичная настойка?

— Не то, Сир, увы, совсем не то, — печально произнёс ШЕВАЛЬЕ. — Это как преподнести даме великолепный букет цветов или всего лишь один цветок, пусть даже и очень красивый. Конечно же, любая женщина больше обрадуется целому букету. Звизгун — это Божественный букет, Можжевеловка, увы, всего на всего, — один цветок…

— Ну, вы даёте! — рассмеялся я. — Какие тонкие ассоциации! Общение с ПОЭТОМ и ГРАФИНЕЙ явно вам идёт на пользу. А что касается Звизгуна, то с этим я полностью согласен. Действительно, — чудный напиток. К сожалению, запасы его иссякли, произвести что-либо подобное здесь невозможно, так как рецептура его нам неизвестна. Будем довольствоваться тем, что Бог нам послал на данный момент.

А Бог послал много всего вкусного, приятного и простого: свежие и солёные овощи, жареное и копчёное мясо, нарезанное тонкими ломтиками, а также сваренную в кожуре картошку и ещё тёплый, недавно выпеченный хлеб. Мы расположились прямо на песке рядом с водой. Стол был моментально накрыт резво подбежавшими слугами, сопровождаемыми суровым Гвардейцем.

Небо окончательно прояснилось, туман бесследно исчез, буйно растущие вокруг сосны, ели и можжевеловые кустарники и деревья насыщали воздух такими ароматами, что голова у меня закружилась от них, как от бокала славного, доброго Звизгуна.

Мы плотно позавтракали, выпили по три небольшие рюмки Можжевеловки, полюбовались озером, горами, небом, почти одновременно глубоко и с наслаждением вдохнули и выдохнули невероятной чистоты воздух, счастливо и легко рассмеялись.

— Много ли человеку надо? — задумчиво произнёс я. — Вечный, как мир, вопрос.

— Сир, а что говорил по этому поводу Сократ, ну тот грек, о котором Вы неоднократно упоминали? — живо спросил ШЕВАЛЬЕ.

— А почему он вас так заинтересовал?

— Я так понимаю, что он был выдающейся личностью, — с энтузиазмом произнёс мой собеседник. — Если у Вас найдётся немного времени, расскажите, пожалуйста, о нём подробнее. Сир, я думаю, что и ПОЭТ и ГРАФИНЯ тоже Вас послушают с огромным интересом.

— Эх, сударь, — печально произнёс я, меланхолично созерцая глубокую, тяжёлую и прозрачную воду Тёмного Озера. — Когда-нибудь, надеюсь, я вспомню всё и вот тогда, — чего только я вам не расскажу! Будете ещё убегать от меня, а я буду вас догонять, хватать за пуговицы и кричать: «Ну, послушайте же меня, любезный, послушайте, прошу вас! Я вам такое сейчас расскажу!».

Мы оба легко рассмеялись, помолчали.

— А что касается Сократа… — продолжил я, — Был он человеком очень простым, бедным, независимым и мудрым. Все умные люди мыслят парадоксально. Не избежал данной участи и Сократ. К чему я это? Да к тому, что есть два его известных высказывания на интересующую нас тему именно в этом ракурсе. Ну, я о том, много ли человеку надо? Однажды СОКРАТ сказал: «Кого считать всех богаче? Кто малым доволен». А в другой раз он произнёс: «Довольствуйся настоящим, а стремись к лучшему». Вот тебе и Сократ…

Мы помолчали, выпили ещё по одной рюмке Можжевеловки. Небо стало нестерпимо синим, осеннее солнце припекало всё сильнее и сильнее, даря свои жаркие ласки прохладным и суровым водам Тёмного Озера.

— Ладно, как не жаль, но пора в путь. Пора, мой друг, пора… — зевая и потягиваясь, сказал я. — Приедем в замок, передохнём, подремлем и приступим к делам нашим суетным. Их у нас столько накопилось. Девиз наш остаётся прежним: «Вперёд и только вперёд, не сворачивая с выбранного пути и не сомневаясь!».