Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса

— Не Палпатина? Он ведь уже сдвигался.

— Ах, мессир, вы даже не представляете, с каким бы удовольствием я передавил его стариковскую обвислую шейку. Не выйдет. Этот монстр себя контролировать ещё очень долго будет. Именно потому что уже сдвигался…

— И в таком случае — что за ход?

Насмешливая улыбка:

— Самое уязвимое сейчас место, мессир. Связка…

ПРОМЕЖУТОК МЕЖДУ КАРТИНАМИ

Миллиарды лет вперёд

Размышления об астрономии

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Пачка распакована

Станция. Императорские апартаменты

Стук, стук, стук… Шаг по гулким коридорам, где бодрствует только вахта. Не обращая внимания, не поворачивая головы, размашистым шагом мимо. Станция спит. Вахтенные при виде него щёлкают каблуками. И снова застывают.

Эти люди могли быть мертвы, станция раскорячена изнутри взрывом, и флот бы сейчас отступал, унося в гиперпространство за собой ужас, растерянность, недоумение…

— К императору, — яростно сказал лорд Вейдер, пройдя мимо алых гвардейцев. Те безмолвно расступились.

Он распахнул дверь и вошёл в апартаменты своего учителя.

Император не спал. Установка дальней связи светилась рабочим режимом. Перед ней в кресле, которое то ли он сам перетащил сюда, то ли мальчики постарались, сидел император. Закутавшись в балахон и почти поджав ноги.

— А, Вейдер, — он поднял голову. — Кажется, ты расстроен.

— Не то слово, — почти прорычал Тёмный лорд.

— Сыночка не удушил?

Вейдер посмотрел в лукавинки в глазах императора. Всегда действовало, как душ. Которого он вот уже двадцать лет не принимал.

— Нет, — ответил он неохотно. — Я с ним как раз сдерживал себя. Старался ничего не показать.

— Значит, показывать было что, — задумчиво резюмировал учитель, вертя в пальцах какой-то маленький предмет. — Это не Кеноби?

— Кеноби!!!..

— Вейдер, ты меня оглушишь, — поморщился император. — Тебе не кажется, что это уже перебор? Сначала состарил, потом с ума свёл, теперь слуха лишаешь…

В невоспроизводимой более никем в этой галактике интонации его учителя было такое, что Вейдер, вместо того, чтобы вздрогнуть и оледенеть, почувствовал, как изнутри им начинает овладевать неудержимый смех.

— Последнее, что я сделаю, повелитель, — сквозь резкий смешок сказал он, — это вгоню вас в гроб, а потом и сам умру вслед за вами.

— Достойный конец нашей с тобой карьеры, — кивнул император. — А теперь возьми кресло и садись. Не маячь передо мною.

— Лучше я буду ходить, — возразил Вейдер. — В кресле я не высижу больше, чем пять минут.

— Хорошо, — вполне мирно ответил император. — Можешь ходить. Только не жди, что я буду вслед за твоей траектории вертеть головою, — и сосредоточился вновь на мелкой вещице в своей руке.

— Что это? — спросил Тёмный лорд с любопытством.

— Очаровательная безделушка, — ответил император и нажал на что-то на поверхности этой вещицы. Вспыхнул луч, прямо перед Палпатином возник другой, маленький, голографический Палпатин, воздел руки, опустил руки, снова воздел руки…

Вейдер наблюдал за этим с ощущением холода где-то в районе желудка.

— Надеюсь, — тщательно деля слова, произнёс он, — моей безделушки в этой галактике нигде нет?

— Я тоже надеюсь, — кротко ответил ему Палпатин и выключил вещицу. — К делу, Вейдер, к делу.

И вот тут Тёмный лорд из дальнего угла Силой подвинул себе кресло и тяжело уселся в него.

— Повелитель, — устало сказал он. — Дело совсем не в Кеноби…

— В чём же? — поинтересовался Палпатин.

У него был внимательный взгляд хищной птицы.

— Что-то мы с тобой очень тяжёлое сдвинули, Вейдер, — сказал он, не дожидаясь ответа. — Что-то настолько тяжёлое, что оно грозит упасть на нас вновь и придавить… теперь уже безвозвратно.

— У нас нет пяти лет, повелитель.

— А сколько?

— …почему вы не спросили: «почему»?

— Потому что это второстепенный вопрос.

— Полгода, — сказал Вейдер.

— А вот теперь наступает время вопроса «почему», — практичным тоном сказал император. — Так почему, Вейдер?

— Кеноби… Бен… он был связан с моим сыном… он и сейчас связан…

— Прекрати истерику, Вейдер!

Мокрой оплеухой по мозгам. Такого резкого и повелительного голоса Вейдер у него давно не слышал.

— Прекрати истерику и закачивай ныть! Главнокомандующий Имперских вооружённых сил! Чуть не погубивший их ради своего сыночка!

— Император…

— Я двадцать три года как император, — Палпатин неожиданно встал. — А вот ты, — он подошёл к нему так близко, что Вейдер не смог бы встать, не сбив Палпатина с ног, — последние четыре изображал из себя невесть что. Опять начинается? Приди в себя, Владыка ситхов!

Лучше бы он его по лицу ударил. Хотя для этого Тёмному лорду пришлось долго и мучительно освобождаться от маски. Вейдер дышал. Ритмично на вдох-выдох… Император стоял и ждал.

— Когда я шёл сейчас по коридору, — проговорил Вейдер, взглядом упираясь в грудь императора, — я думал, что этого могло не быть. Всего, что вокруг…

— Молодец, — язвительно бросил Палпатин. — Разум в тебе всё же пробудился. Или мне тебя от рецидивов лечить? Сколько раз ты будешь ухать в ту же ловушку? Мой маленький, мой сын, мой… Никакой он не твой! Бенов, Ларсов, Амидалин — не твой! И если ещё раз подумаешь об обратном!..

— Что вы сделаете, повелитель?

— В зелёный цвет перекрашу.

Вейдер медленно поднял голову… и засмеялся.

— Смешно ему очень, — проворчал Палпатин, кутаясь в хламиду и идя обратно в кресло. — А мне не очень. Более того: мне совершенно не смешно.

— Простите, учитель…

— У меня прощения не проси! Под твоим началом тысячи людей, об этом подумай! Из-за шипа, что тебе в одно место попал, всю Империю четыре года трясло! Зачем ты Оззеля задушил?

— Он был болван.

— Перевёл бы на другой корабль.

— Болван и на другом корабле останется болваном…

— А что тебе сделал Ниида?

— А что вам сделал весь тот госаппарат, который вы в первый год Империи уничтожили подчистую?! — взорвался Вейдер.

— Болваны были, — ехидно ответил Палпатин.

Тёмный лорд только рот открыл. Как всегда, его любимый учитель проводил с ним психотренинг, а он, как всегда, понял это только когда тот сам сказал об этом.

— Ну, повелитель…

— А теперь, когда ты перестал предаваться сентиментальной скорби по поводу гибели всего мира, объясни мне про сына, Кеноби и про то, как это связано с нами.

— Он… он с ними…

— Кеноби уже «они», — снова съязвил император. — Когда ты научишься свои мысли ясно выражать?