И я там был..., Катамаран «Беглец»

— Не абсолют, — сказали мне в ответ, — есть разум, заинтересованный и в том, чтоб воплощаться вновь и вновь, и в том, чтобы творить: создавать новую жизнь, соответствующую среде и условиям, и рассеивать ее во Вселенной.

— Но зачем? — не понимала я. — Зачем эксперименты и ошибки? Вы уже и есть такая вселенская жизнь! Зачем творить конечное?

— А для того, что мы — информационный разум, и ему всегда необходимо различное вещественное закрепление, через которое он мог бы — в каждой новой Вселенной, не похожей на предыдущие, — набирать новый опыт и новую степень кодировки для саморазвития — бесконечного во времени и пространстве…

— Но это идея бога, — сказала я, — бога-творца…

— …Имеющего абсолютную и недостижимую цель — познание себя через всевозможные формы собственных творений. Ибо сущность его: накопление и реализация информации для того, чтоб не утратить интереса к собственному бытию, чтобы всегда впереди маячил итоговый вопрос: а что же в самом конце, что за концом? Но ответа этого творец не знает, ибо беспределен в могуществе своем, создавая бессчетное число не предсказуемых — по правилам заданной им же игры — вариантов на пути к отыскиваемому ответу. Он их обязан пройти, чтоб получить однозначный ответ. И пройти их все не может, поскольку тогда перестанет быть самим собой. Вот потому во всех вселенных он и порождает разум — каждый раз новый, непохожий на предыдущий. Ему это необходимо, ибо интересно… Ибо это — очередной его шаг…

— Очередной подъем… и очередной спуск — как в мифе о нескончаемом труде Сизифа! Только там это труд бессмысленный и бесполезный. Как и ваши многочисленные воплощения?..

— Ну, иногда они весьма полезны! Например, в вашем мире. Благодаря тому, что наша цивилизация полиморфна, возможен двусторонний контакт.

— А контакт со мной? Как мы сейчас разговариваем?

— Один из видов технической связи. Наподобие мысленного телефона. Без вмешательства в ваше сознание и подсознание.

— А трещина? — спешила я спросить самое главное, будто предчувствовала, что время скоро кончится, а я так ничего и не узнаю. — Что это за трещина? Она опасна?

— Мы вас не поняли. Разъясните, пожалуйста, вопрос.

— Я говорю о трещине, которую вы чините.

— Вопрос не ясен. Разрешите воспользоваться иным видом связи. Выборка непосредственно из подсознания. Думайте об интересующем вас предмете, но старайтесь избежать слов и логических формулировок. Представляйте образно…

Я тяжело вздохнула. Попросили бы еще представить в образах волну-частицу или спин электрона! А лучше — нарисовать… Но делать было нечего, и я начала вспоминать трещину на дороге, моих экспериментирующих племянников и все, что приходило мне в голову о прорывающей вещество пустоте и «атомной бомбе» — как там разрезано вещество и куда могут разрушенные частицы устремиться…

— Ваши представления наивны и совершенно невежественны. Вы даже не знаете, как устроена атомная бомба. Хотя информация эта включена в минимум вашего обучения.

Мне стало стыдно. Щеки мои загорелись.

— То, о чем вы спросили, не является трещиной в каком-либо смысле слова. Ни трещиной на уровне атомов, ни трещиной на уровне субэлементарных частиц, как вы пытались себе представить… Явление это весьма редкое, а в вашей области галактики — и вовсе преждевременное. Мы до сих пор не сумели выяснить, почему оно встречается у вас…

После некоторого — растерянного, как мне показалось, — молчания собеседники продолжали:

— Старение вещества Вселенной — длительный и неизбежный процесс. Постепенно стареющая материя вырождается в энергию, и та проходит ряд последовательных превращений вплоть до своей конечной — мертвой и необратимой — формы. На этом эволюционное развитие собственно Вселенной завершается: отныне все в ней пребывает в форме мертвой потенциальной энергии. Но в действительности это не последняя фаза. Если прежде масса Вселенной была меньше критической, то расширение будет продолжаться. Спрашивается: расширение чего? Все той же мертвой потенциальной энергии — другого уже нет. А это означает, что со временем Вселенная окончательно распылится в Мироздании и обратится в ничто. Мертвое живого уже не породит… И все будет иначе, если масса Вселенной когда-то была больше критической. Тогда, вся перейдя в состояние потенциальной энергии, она, скажем так, эту потенциальность употребит на сжатие. И начнется в итоге новый цикл: Вселенная обратится в точку, в сингулярность, которая под действием спонтанных хаотических колебаний потенциальной энергии, наконец, взорвется, порождая вещество. И начнется новая фаза эволюционного старения материи… Но иногда при старении вещества происходит и преждевременное вероятностное его уничтожение, точнее, самоуничтожение — мгновенная дематериализация с образованием того самого конечного вида энергии. Все это случается локально, в строго ограниченном пространстве. Здесь словно вспышкой форсируется весь процесс эволюции вещества Вселенной с превращением его в форму мертвой энергии. Фактически там, где это вдруг произошло, внутри вещества образуется вакуумная полость, или капсула, с заключенной в ней потенциальной энергией в чистом виде.

Собеседники замолчали, я невольно глянула через дорогу — на холм, где опять, склонив головы над трещиной, сидели мои племянники.

— Мы, естественно, стараемся увеличить возраст реального мира, — продолжали собеседники, — и заделываем, выражаясь по-вашему, все такие «трещины». Потенциальную энергию каждой такой вакуумной полости, как вы верно догадались, мы искусственно разряжаем, превращая в лучистую, световую энергию.

«Значит, все-таки опасно! — подумала я. — Пусть не бомба, пусть не атомная… Да ведь, может, и похлеще этого! Никто ж не знает… Но почему, интересно, раньше не было этих трещин? Ремонтники тут, кажется, впервые… Или прежде чинили… совсем другие? Или мы просто… ничего не замечали?»

— Такая разновидность аннигиляции чрезвычайно редка, — повторили мои собеседники. — Вероятность последовательно увеличивается к концу Вселенной. Но до него далеко… Хотя некоторые факторы на фоне повышенной радиоактивности — например, могучие взрывы с выделением концентрированной энергии — могут по принципу резонанса повышать вероятность… даже там, где старение материи не достигло опасного уровня. Тогда сущность реакций оказывается противоположной. В первом, естественном случае — выделение энергии, в другом же — ее поглощение…

Я вспомнила сегодняшние газеты. Опять где-то в океане взорвали бомбу, опять где-то выбросило на побережье косяки радиоактивной рыбы… А где-то, рядом с человеческим жильем, устроили очередной взрыв под землей…

— Вы находитесь в зоне с повышенной вероятностью спонтанной дематериализации. Вашей зоне обитания угрожает энтропийная опасность.

Красные и зеленые вспышки поплыли перед глазами. Красные и зеленые. Красные и зеленые… Вспыхивали и исчезали.

— И это действительно так серьезно? — тоскливо мне вдруг стало, нехорошо… Словно скрывала я что-то, о чем еще не ведали они… И оттого мучительно боялась покраснеть, будто во всех земных бедствиях была моя вина…

— Повторяем… По неясным пока причинам в вашей области обитания повышена вероятность энтропийной угрозы. В конечном итоге это может дорого стоить Вселенной. Пока эффект контролируется. О вас позаботятся.

«Да, — подумала я, — эти, наверное, позаботятся… — И вспомнила неожиданно тот муравейник под дубом. — А стали б мы печься о муравьях, разведи те какую-нибудь заразу, опасную для всего леса? Как сказать… Однако вот сжигаем же ульи с больными пчелами, чтобы опасность не угрожала всем!..»

И снова поплыли перед глазами вспыхивающие круги.

«А знают ли эти, чужие, о наших мощных взрывах? — билась неотвязная мысль. — Вряд ли… Если уж настолько не разбираются в нашей жизни. И как отнесутся, когда узнают? Станут ли дальше заботиться? Впрочем… «это угрожает Вселенной». Значит, не пустят на самотек… А если бы не было этих, заботливых, что тогда? И еще… — подумала я, — хорошо, если эффект всегда будет «контролироваться». А вдруг где-то выйдет из-под контроля?»