Хьюстон, 2030

Тут Марк вдруг вспомнил, что все их дети: Майкл, Саманта, Памела и Патрик, тоже были теперь «самоварами». Только один Уильям, он все еще почему-то был с ногами. Но парень всегда был таким независимым и любил делать все по-своему. Ну и ладно. Пусть он немного отличается от остальных – от этого вреда нет. У него, конечно, большой опыт работы, и он пока еще «Сборщик Месяца». Но это не надолго. С ногами – у него маловато шансов. Мы, «самовары», скоро побьем все его рекорды дневных сборов. Мэри и Клэрис будут грузить нас пятерых каждое утро на трицикл Майка и возить делать Маршрут. Не «пятерых», а «шестерых», поправил он себя. Я забыл маленького Дэйви, с его скрученными на всю жизнь в позе лотоса ножками и с его новым классным скейтбордом. Он увидел, как их трехколесный грузовой велосипед останавливается на оживленном перекрестке. Клэрис, на сиденье велосипеда, дарит им теплую улыбку. А Мэри уже положила кусок старого картона на тротуар, и поднимает Марка с грузовой платформы трицикла. Без рук и ног, я должен быть достаточно легким, подумал Марк. Портативным. Мэри совсем нетрудно меня носить на руках. Никаких проблем. Нет, так неправильно, так теперь не говорят. Надо говорить: «ей не в лом носить меня на руках».

«Тебе удобно, дорогой?» – спросила Мэри Марка, размещая на куске картона красное ведерко с шильдиком «Пути Спасения». Отлично, дорогая, теперь поцелуй меня. Если тебе не в лом. Последовал легкий поцелуй; а затем Мэри и Клэрис, с остальными членами семьи, поехали на трехколесном велосипеде дальше по улице. Так, и что мы делаем теперь? Уильям вчера объяснял, кажется, что надо говорить прохожим? А, ну ясный пень. Мог бы и сам догадаться. Для этого не нужна магистерская степень по психологии. И школьный диплом ни к чему.

«Поможем Инвалидам, леди и джентльмены! Поможем Инвалидам! Доллар? Спасибо, сэр. Спасибо! От «Пути Спасения». Отличное пожертвование! Спасибо!»

Вообще, надо вести себя поактивнее, решил Марк. А то фотография Уильяма так в будет висеть на доске «Сборщик Месяца».

«Леди и джентльмены! Попрошу вашего внимания! В настоящий момент времени, у меня нет ни рук, ни ног.» Нет, это неправильно, слишком напыщенно. Давайте-ка так: «Леди и джентльмены! Смотрим сюда! Инвалид – без рук и ног! Поможем инвалидам!» Уже гораздо лучше, но все равно плохо. Старые правила грамматики. А что, если так: «А ну, позырим, леди и джентльмены! Умине рук и ног больша нета! Поможем «самовару», ась? Как вам моя новая грамматика? Так только нищие на улице говорят. Вот: правильная речь – залог успеха. Всем все понятно. Как насчет Вас, мэм? Хотите дать пожертвование? Отлично! А ну, позырим на «самовара»! Поможем инвалидам! По-мо-жем инвалидам!»

Пожилая леди остановилась перед Марком, поставив на тротуар две тяжело груженые корзины, и сняла с плеча бамбуковое коромысло. Ах, да это же Розалинд, одна из этих леди с Кучи, которые разносят еду для мусорщиков. Помнится, молодежь делала что-то непотребное у нее под окнами…

«Два бакса? Что, целых три? Ой, спасибо, мэм, Вы очень щедры сегодня. Я надеюсь, эти неприличные молодые люди не доставляли Вам беспокойства в последнее время? Нет? Отличные новости, мэм. Удачного Вам дня.»

Марку начинал нравиться этот новый для него род занятий: сбор пожертвований на нужды инвалидов. Это просто здорово: сидеть на улице и разговаривать с прохожими. И никто не обвинит нас, что мы «держим точку». Разве что Уильяма, которому всегда так наплевать на мистера Тодда. Но это – личная проблема Уильяма, к нам, «самоварам», это не относится… Кстати, надо прекращать называть сына «Уильямом». Какой он сейчас, к черту, «Уильям», с его-то культяпками? Буду называть его «Билли», как все остальные. Он не обидится.

«Эй ты, обрубок! Лови доллар!» Голос идет, естественно, сверху. Мужик какой-то, с долларовой бумажкой в руке.

«Это Вы мне, сэр? Утро доброе! Как Ваши дела? Вообще-то меня зовут Марк, но можно называть меня «эй ты, обрубок». И «самоваром» тоже можно, я не обижусь. Мне вообще похер, как меня называют. Бросайте Ваш доллар в ведерко, если Вам не в лом. Видите ли, поднимать деньги с картонки мне затруднительно. Спасибо за помощь нашей программе, сэр. Спасибо. Удачного Вам дня! Поможем Инвалидам, леди и джентльмены. А вот позырим на «самовара». Умине рук и ног больша нета! По-мо-жем Инвалидам!»

– Марк! Марк! Марк?

Марк снова открыл глаза. Клэрис была у изголовья его кровати.

– Ты только что закрыл глаза и потерял сознание, – сказала она.

– Ничего я не терял. Просто видел дурацкий сон. Наверное, этот вот коктейль в моей капельнице. Волшебство продолжается.

– Доктор дал указание сегодня утром, чтобы тебе уменьшили дозу.

– Его зовут – Роджер?

– Кого? Доктора? Нет, он, вроде, – Джастин.

О, так значит, все это и вправду было галлюцинацией… Теперь беззаботная часть мозга Марка основательно поблекла и отошла на задний план, а другая, постоянно беспокоящаяся о чем-то, зато любопытная и самокритичная часть стала потихоньку захватывать власть. Кровать уже не была такой мягкой, и тело не было таким легким. Марк поднял левую руку и осмотрел ее состояние. Множество царапин, щедро окрашенных йодом, сломанной ноготь, но ничего серьезного. Он попытался пошевелить пальцами ног. Ступни слушались великолепно. – Почему я в корсете?

– У тебя маленькая трещина в четвертом позвонке. Плюс легкое сотрясение мозга. Один из ваших полицейских сказал, что ты головой сломал журнальный столик.

– Да, вроде было дело. Но в общем, все не так уж серьезно. Не считая перелома руки, конечно…

– Перелома руки? – голос Клэрис прозвучал странно, а ее глаза широко открылись. – Нет, Марк, у тебя была операция. Ты не помнишь ничего, да?

– Какая операция? – не понял Марк. Он повернулся вправо (плечо пронзила острая боль) и уставился на загипсованную руку. Тут только до него дошло, что это была совсем не загипсованная рука, а обрубок, ампутированная чуть выше локтя культя, толсто замотанная марлей и прибинтованная к конструкции из реек и трубок. Он совсем не удивился ужасному открытию. Пуля Минье. Там ведь была дыра размером с ладонь. Чего еще можно было ожидать? Он не чувствовал особого сожаления. После того, как он был беспомощным «самоваром» в своем бредовом сне, получить назад обе ноги и левую руку – это было как нежданный подарок на Рождество.

– Так. Понятно… И как долго я был – в этом состоянии?

– Четыре дня, Марк. В основном, ты спал. Большую часть времени, то есть.

– Я бредил? Говорил что-то?

– Да, немного. Что-то про фиолетовую каракатицу. Много было про починку какой-то бензопилы. То плохие уплотнительные кольца, то неправильный бензин. А еще, ты хотел увидеть кого-то по имени Барни. Кто это – свидетель?

– Нет, Клэрис. Барни – это такой Тиранозавр-Рекс. Веселый, добрый и фиолетовый. Можно… попить воды?

– Ой, прости, Марк. Я сама на своя, – Она потянулась за стаканом с соломинкой, – Только, сразу много пить нельзя. Доктор сказал: по одному глотку.