Обитаемый остров

там, не буди людей... Раздевайся, - сказал он Максиму строго. - Извозился, как черт, где тебя носит...

Максим поднялся и стал раздеваться. Сбросил грязную мокрую рубаху (Гай увидел шрамы от пуль и гулко проглотил слюну), с отвращением стянул безобразно грязные сапоги и штаны. Вся одежда была в черных пятнах и, освободившись от нее, Максим почувствовал облегчение.

- Ну, вот и славно, - сказал он и снова сел. - Спасибо, Гай. Я ненадолго, только до утра, а потом уйду...

- Дворник тебя видел? - мрачно спросил Гай.

- Он спал.

- Спал... - сказал Гай с сомнением. - Он, знаешь... Ну, может быть, конечно, и спал. Спит же он когда-нибудь...

- Почему ты дома? - спросил Максим.

- В увольнении.

- Какое может быть увольнение? - спросил Максим. - Вся Гвардия, наверно, сейчас за городом...

- А я больше не гвардеец, - сказал Гай, криво усмехаясь. - Выгнали меня из Гвардии, Мак. Я теперь всего-навсего армейский капрал, учу деревенщину, какая нога правая, какая - левая. Обучу - и айда на хонтийскую границу, в окопы... Такие вот у меня дела, Мак.

- Это из-за меня? - тихо спросил Максим.

- Да как тебе сказать... В общем, да.

Они посмотрели друг на друга, и Гай отвел глаза. Максим вдруг подумал, что если бы Гай сейчас выдал его, то, наверное, вернулся бы в Гвардию и в свою заочную офицерскую школу, и еще он подумал, что каких-нибудь два месяца назад такая мысль не могла бы прийти ему в голову. Ему стало неприятно, захотелось уйти, сейчас же, немедленно, но тут вернулась Рада и позвала его в ванную. Пока он мылся, она приготовила поесть, согрела чай, а Гай сидел на прежнем месте, подперев щеки кулаками, и на лице его была тоска. Он ни о чем не спрашивал - должно быть, боялся услышать что-нибудь страшное, что-нибудь такое, что прорвет последнюю линию его обороны, перережет последние ниточки, еще соединяющие его с Максимом. И Рада ни о чем не спрашивала - должно быть, ей было не того, она не спускала с него глаз, не отпускала его руки и время от времени всхлипывала, - боялась, что он вдруг исчезнет, любимый человек. Исчезнет и никогда больше не появится. И тогда Максим - времени оставалось мало - отодвинул недопитую чашку и принялся рассказывать сам.

О том, как помогла ему мать государственной преступницы; как он встретился с выродками; кто они такие - выродки - на самом деле, почему они выродки и что такое башни, какая дьявольская, отвратительная выдумка, эти башни. О том, что произошло сегодня ночью, как люди бежали на пулемет и умирали один за другим, как рухнула эта гнусная груда мокрого железа и как он нес мертвую женщину, у которой отняли ребенка и убили мужа...

Рада слушала жадно, и Гай тоже в конце концов заинтересовался, он даже стал задавать вопросы, ехидные, злые вопросы, глупые и жестокие, и Максим понял, что он ничему не верит, что сама мысль о коварстве Неизвестных Отцов отталкивается от его сознания, как вода от жира, что ему неприятно это слушать и он с трудом сдерживается, чтобы не оборвать Максима.