Век чудес

Поначалу никто не заметил перемен за окном. Просто слегка потемнело, словно солнце зашло за тучу.

Потом Тревор подал голос с задних рядов:

— На улице происходит что-то странное! — Он играл с металлическим компасом и с грохотом выронил его на парту. — Правда странное.

— Тревор, если ты хочешь высказаться, будь добр, подними руку, — заметила миссис Пинкси.

В оставшееся от урока время она собиралась показывать слайды. Я услышала, как зажужжал, разгоняясь, вентилятор проектора. В отличие от других учителей, давно перешедших на компьютеры, миссис Пинкси предпочитала старые технологии новым.

— Вот блин, — произнес Адам Якобсон, сидевший за партой у окна. — Ну ни фига себе!

— Следи за своей речью, — отозвалась миссис Пинкси.

Из соседних классов донеслись громкие голоса. Подул прохладный ветерок.

— Да вы сами посмотрите, как темнеет! — сказал Адам.

Все окна в классе находились с одной стороны, и мы хлынули к ним, словно под ногами у нас накренилась палуба корабля. Из-за спин столпившихся впереди учеников я ничего не видела, но то, что небо темнеет, не заметить не могла. Наступали сумерки, как перед ураганом. Только вот небо оставалось безоблачным.

Последующие события произошли почти мгновенно, секунд за тридцать.

— Вернитесь на места, — скомандовала миссис Пинкси, но никто ее не послушался. — Вернитесь на места, я сказала!

Только тогда она сама подошла посмотреть, что происходит. Через секунду ее обычно спокойный голос напрягся:

— Дети, все хорошо. Сохраняем спокойствие. Просто сохраняем спокойствие.

Затем миссис Пинкси быстро взяла свисток, громкоговоритель, связку ключей и рацию — стандартный набор на случай пожарной тревоги, землетрясения и перестрелки в здании школы.

В классе все будто побледнело — цвета радуги свелись к нескольким тусклым краскам, свойственным тому краткому отрезку уходящего дня, который отделяет момент захода солнца от включения лампы. Этакий нежданный и стремительный закат в один час двадцать три минуты пополудни.

Дети сначала по одному, а потом уже беспорядочной толпой бросились вон из классов.

Кто-то схватил меня за руку. Я обернулась и ахнула, увидев, что это Сет. В сумраке его резкие черты показались мне еще привлекательнее, чем обычно.

— Пойдем, — сказал он. Даже в такой момент я ощутила нечто вроде электрического разряда, когда его влажная теплая ладонь прикоснулась к моему запястью.

Мы вместе выбежали на улицу.

— Вернитесь! — завопила миссис Пинкси, но никто ее не слушал. Она принялась повторять свой призыв в рупор, но мы даже не обернулись.

Дети бросились во все стороны. Большинство устремились к заросшему травой холму, который находился за оградой школы.

Через несколько секунд наступила темнота, словно ночью. Мрак продолжал сгущаться. Небо стало неприятно синим, вечерним. Горизонт окрасило оранжевое зарево.

Мы с Сетом упали в траву, как-то поняв, что лежать будет безопаснее.

— Ну вот, начинается, — произнес он срывающимся голосом.

В темноте вокруг нас кричали дети. Я услышала чьи-то рыдания. Мигали и щелкали фотокамеры мобильников. Над головой зажглись звезды.

На дороге стояли десятки машин со включенными фарами и распахнутыми, словно крылья, дверцами. Рядом застыли водители. Все смотрели на небо. По траве пронесся прохладный ночной ветер.

У подножия холма я увидела мистера Дженсена, который появился в дверях своего класса. Он что-то кричал и отчаянно размахивал руками, но из-за гомона толпы слов было не разобрать. Я поняла, что он тоже потерял самообладание. Уж если мистер Дженсен поддался панике, то как могли оставаться спокойными мы?

Сет крепко сжимал мою руку, наши пальцы переплелись. Я еще никогда не держалась так за руки с мальчиком. У меня перехватило дыхание.

В кармане зазвенел телефон, но я знала, что это мама, и не стала брать трубку.

— Неужели мы так и умрем? — прошептал Сет. Он казался серьезным, но не испуганным.

Постепенно все затихло под воздействием темноты и прохлады. Я услышала, как десятки собак лают и воют во дворах. Тянулись минуты. Температура продолжала падать.

Я быстро прошептала нечто вроде бессвязной молитвы: «Пожалуйста, прошу Тебя, пусть с нами все будет хорошо!»

В тот день мы ничем не отличались от наших далеких предков и, глядя на огромный небосвод в вышине, испытывали точно такой же страх, что и они.

Теперь установлено, что темнота продолжалась четыре минуты двадцать семь секунд, хотя тогда нам показалось, что гораздо дольше. В первые дни замедления время будто стало резиновым и шло не так, как обычно. Если бы сотни людей не засняли это событие, я могла бы поклясться, что до появления первой яркой вспышки на небе прошло не менее часа.

Я услышала, как Сет сказал:

— Смотри, смотри!

Свет появился прямо над нашими головами. О чудо — на небе возник силуэт солнца. Мы увидели тонкий сияющий круг, похожий на бриллиантовое кольцо с ослепительной точкой сбоку.

Мистер Дженсен протискивался сквозь толпу. Когда он подошел, мы наконец услышали, что он кричал все это время.

— Послушайте, это просто затмение, это не опасно. Солнце закрыла тень луны, — говорил он.

Вскоре мы убедились в его правоте. Полное солнечное затмение ожидалось в центральном районе Тихого океана.

Наблюдать его могли лишь с палуб проплывающих в том квадрате кораблей и с нескольких малонаселенных островов. Но замедление изменило координаты всех прогнозируемых астрономических явлений. Поэтому, несмотря на то что ученые давно определили время и место каждого затмения с точностью до секунды, оно застало нас врасплох. И вместо моряков возможность увидеть его неожиданно получили жители западного побережья Соединенных Штатов.

Меня захлестнула волна облегчения. С нами все в порядке! Более того, я лежу в траве рядом с Сетом Морено.

А вот Сета новость, кажется, разочаровала.

— И это все? — сказал он. — Просто затмение?

Мы остались на холме, чтобы понаблюдать за возрождением солнца. Мы лежали в траве бок о бок и щурились. С такого расстояния я различала даже волоски на его руках.

— Ты никогда не мечтала совершить героический поступок? — спросил он.

— В смысле? — не поняла я.

— Я хотел бы однажды спасти кому-нибудь жизнь.

Я вспомнила о маме Сета. Папа рассказывал мне про рак. Он никогда не сдается. Надо уничтожать каждую пораженную им клетку. Победу над ним ни при каких обстоятельствах нельзя считать окончательной, потому что он в любой момент может вернуться и, как правило, возвращается.

— Ну… Мне хотелось бы стать врачом, — ответила я. Хотя это была не совсем правда: вряд ли я смогу стать такой, как папа. Я не уверена, что выдержу вид всей этой кровищи и человеческих мучений.

— Я каждый раз прихожу в банк и надеюсь, что сейчас ворвется грабитель с пистолетом и именно я схвачу его и спасу всех остальных, — продолжил Сет.

Поначалу казалось, что мама Сета не умрет. Еще год назад она делала на продажу шоколадные пирожные и готовила рождественскую выпечку для миссис Сандерс. Она вела такую активную жизнь, что создавалось впечатление, будто рак — просто ее личная особенность, как лишний вес или седина у некоторых. Но в последнее время она редко появлялась на людях.

Небо медленно, но верно принимало свой обычный цвет. Так оживает лицо человека после обморока.

— А я стану десантником, когда вырасту, — добавил Сет. — Это самое элитное подразделение у военных.

— Круто, — сказала я.

Люди снова рассаживались по машинам. К несмолкающему собачьему лаю присоединился звук сирен. Кое-кто из детей отправился обратно в класс. Остальные, слишком взволнованные, чтобы помнить о правилах поведения, вышли за ворота и разбрелись кто куда.

Мы с Сетом оставались на холме. Мы не разговаривали, но молчание казалось таким естественным, что нисколько нас не стесняло. Я подумала, что у нас с ним похожие характеры: мы оба тихие и задумчивые.