Чертоги Казад-Дума (СИ)

Тряхнув головой, молодой наследник Эребора коротко кивнул одиноко стоящему гному, что отчего-то не хотел присоединяться к общему пиршеству, и прошел дальше, минуя несколько далеко стоящих друг от друга колонн. Разглядев вдали знакомый абрис, замер на месте, чувствуя вновь, как кровь приливает к лицу. Нервно сглотнув, укорил себя за собственную робость и, натянуто улыбнувшись собственным мыслям, зашагал к тоненькой кареглазой девочке.

Ниар стояла на широком полукруглом балконе одна. Одетая легко, лихая наездница обнимала тоненькими ручками свои плечи, силясь хоть как-то согреться. Непокорный взор карих глаз упирался в алеющую линию горизонта. Четко очерченные брови изгибались в выражении упрямого недоверия к окружающему. Уголки губ тянулись вниз, придавая выражению лица хищность и остроту. Необычно бледная в сумрачном свете северного вечера, красавица оглядывала простирающиеся внизу земли Даина. Ни улыбки, ни привычного задора. Скупая сосредоточенность читалась даже в напряженной позе Ниар. Словно готовая вспорхнуть с каменного балкона прямо в небо, представительница рода людского взирала на мир вокруг себя с легким, едва заметным презрением.

— Могу чем-то услужить Вам, Ваше Величество? — голос звонкий, точно песня металла под молотом. В представлении Торина таким голосом могла обладать эльфийская госпожа: повелительные нотки силы сочились в каждом слове Ниар и раскаленными стрелами падали на голову эреборца. Молодой наследник трона Одинокой Горы хмыкнул, обходя стороной Ниар. Приближаться ближе к красавице гном не собирался.

— Вы не обернулись, — мягко произнес Торин, пытаясь понять, как следует говорить с новоиспеченной спутницей. С одной стороны Королем был он. С другой стороны повадки и манеры кареглазой чаровницы заставляли сомневаться в этом факте. Казалось эреборцу, что его собственные навыки таяли на фоне выправки крохотной и хрупкой охотницы Лихолесья. — Откуда Вы узнали, кто за спиной? Неужели я так громко дышу?

— От Вас веет пеплом, — слова Ниар подхватил ветер и донес их до Торина усиленными дыханием ночи. — Жаром и войной. Так пахнет горящий лес, из которого бегут звери. Вряд ли можно попутать дух смерти с чем-либо еще…

Эреборец замер, чувствуя, как по спине бегут мурашки. По какой-то непонятной причине гном готов был поверить лихой наезднице беспрекословно. Охотница из Чернолесья манила к себе своей чистотой. Смутьянка, красавица впорхнула в жизнь гномов черной птицей и принесла на своих крыльях смех. Сердце Короля-под-Горой вновь забилось чаще. Много чаще привычного. Переступив с ноги на ногу, Торин с волнением признал, что воздуха ему не хватает. Необычное чувство охватило сознание наследника Эребора огненным штормом. Неосознанно, владыка Одинокой Горы ступил навстречу Ниар. Девушка тут же обернулась.

— Не принимайте близко к сердцу, Ваше Величество, — более спокойный тон. Торин сжал губы в ниточку, заглядывая в омут карих девичьих глаз. Полыхающие янтарными сполохами, они яростно блестели в свете свечей.

«Боги, в ее глазах живет пламя, — пытаясь сдержать в себе вздох, Торин позволил себе улыбнуться. Мысли о Даине и прочих проблемах отступили прочь под натиском странной, дикой красоты Ниар. — Но ведь она простушка по сути: короткий волос, топорщащийся во все стороны, как у голодранца-мальчонки; грубые черты лица; острый подбородок и чересчур высокий лоб; она маленькая и худенькая, как щепка. Откуда такая статность? Откуда умение подавать себя? И столь грациозные движения… Движения охотника».

Ниар улыбнулась, взирая на Торина исподлобья. Никакого вызова во взоре на этот раз. Лишь немой вопрос, которого Король-под-Горой пока еще не мог понять. Отблески, пляшущие на белой коже. В улыбке. На прядях каштановых волос. Кем была маленькая девочка, подарившая наливное яблочко гномьему Королю? Воспитанницей оборотня? Ребенком Лихолесья? Быть может, посланником небес? Или же демоном, похожим на человека?

— Кто Вы, Ниар? — Торин задал вопрос прямо. Нет, ему не хотелось слышать ответа. Правда сейчас казалась ему несущественной. Хотелось лишь начать разговор, простой и непринужденный. Что угодно, лишь бы дальше наблюдать за тем, как оранжевое зарево плавленым золотом ложится на янтарь карих глаз. Видеть и ощущать рядом с собой существо, в груди которого спит незыблемый свет. В груди что-то кольнуло. Сильно, до ужаса. Хмурясь, Торин чуть опустил взгляд перед Ниар. Он казался самому себе мотыльком, что летает вокруг огромного факела. Нельзя играть с огнем. Даже если огонь этот кажется маленьким и слабым.

— Вам известно, кто я, — девица прищурилась. Она стояла перед Королем, скромно сложив руки перед собой. Мягкость, плавность, расчет. Гном смотрел на человеческую девицу и вспоминал первую встречу с ней. Тот самый первый взгляд. Легкий хохот. Свободный галоп черного скакуна. Желание увидеть красавицу вновь. Исполнившееся желание. Воздуха словно бы становилось все меньше и меньше.

— Я не ведаю, кто Вы такая, — Торин говорил медленно, размеренно, четко и ясно. Так, как и привык говорить с окружающими. Боясь позволить голосу задрожать, юный наследник Эребора сжал ладони в кулаки. — Кто Вы, Ниар? Откуда родом и зачем присоединились к нам?

— Знание дадено Вам, Ваше Величество, — девушка потупила взгляд. Острые реснички затрепетали. Алые губы задрожали и улыбка сошла с лица охотницы. — Большего я сказать не могу, ведь всю правду Вы видели сами.

— Для дитя человеческого Вы здорово передвигаетесь по лесам, — заметил Торин. Слишком сурово, пожалуй. Скрипя душой, Король-под-Горой заставил себя не менять тона. Проявлять мягкость не следует. Даже если очень хочется. — Впервые вижу, чтобы кто-то так лихо удирал от эльфийских стражей. Да и в меткости Вам можно позавидовать.

— Разве есть моя вина в том, что Беорн учил меня слышать лес? — Ниар подняла лицо. Горделиво вскинув подбородок вверх, она без страха заглянула Торину в глаза. — Я не имею ничего за душой, Ваше Величество. Лишь собственные умения, доставшиеся мне трудом, кровью и болью.

Торин рассеянно моргнул. Пытаясь понять, что ощущает, обмер на месте. В глотке его пересохло. Приспичило глотнуть доброго красного вина, коим угощал гостей Даин. Но не было вина, а перед Королем-под-Горой стояло живое воплощение строптивой огненной стихии. Эреборцу хотелось прикоснуться к маленькой девушке, чтобы ощутить под ее кожей упругость молодого тела. Жар, исходящий от кареглазой наездницы. Хотя бы мельком. Дабы убедиться в том, что Ниар – живая, настоящая девушка, а не приснившаяся ему греза.

— Верю в это, — сухо произнес он, чеканя слова и проклиная времена за их суровую реальность. Будь он дома, будь в тишине и покое, будь на дворе мир, а в Эреборе – спокойствие… Он позволил бы себе стать чуть-чуть мягче. Чуть-чуть добрее. — Но Вы не та, за кого себя выдаете. Вы уроженка северных земель. В Вас чувствуется холод. Уверен в этом. Хотелось бы знать, что ложь эта не имеет за собой никакой подоплеки.

— Не холоднее он льда, что в Вашем взоре искрится, — Ниар зашипела. Не злость прошелестела в ее реплике, скорее уж ярость. Как будто эреборцу плеснули в лица кипятком. Гному сразу вспомнились рассуждения Двалина о хозяйке пчелиной пасеки. Огонь, а не девка. Не будь за спиной Торина сотня бравых сражений, он бы отступил прочь от лихой наездницы. Однако подгорному жителю приходилось видеть вещи и пострашнее разъяренной охотницы. — Какое дело Вам до моих дел? Какое дело до слов, что я произношу? В моих действиях не было корыстных мотивов, покорная слуга лишь хотела помочь. Собственное желание я выполнила, пусть и не так, как планировала. А потому, не изволите ли Вы, Ваше Величество, оставить меня в покое?

И снова за дерзостью слышится горечь. Принуждая себя не отводить взгляда в сторону, молодой эреборец лишь нахмурился сильнее. В груди словно бы разверзлась пропасть. Вдобавок к собственным мучениям Торин теперь испытывал боль и за маленькую девицу, такую хрупкую и беззащитную перед лицом зла. Беорн правильно воспитал свою подопечную. Честность и упрямство, столь высоко ценимые некогда, встречались все реже нынче. Что уж говорить о храбрости? Такими качествами не каждый воин мог похвастать, не то, что юные девы. А сколько лет было Ниар? Сколько на своем веку она успела пережить? Торин этого знать не хотел. Чувство вины и так снедало честное сердце Короля-под-Горой.