Сказка - ложь... (СИ)

Девушка так расстроилась, что даже не заметила, как заскрипела дверь, и в горницу вошел Кощей. Он неловко замялся на пороге, переступая с ноги на ногу, но наконец, что-то решив, подошел и сел рядом.

– Ну, вот так у нас получается… – тихо начал он. – Плохой я муж, наверное. Хвалить – не хвалю, милов а ть – не мил у ю. Даже прощения не умею просить…

– Велс, – тихо прошептала Морана, – поцелуй меня, а?

Поцелуй в точности соответствовал этому утру. Нежный, теплый, он захватил этих двоих с головой, подарив нечто неосязаемое, ещё не осознанное, но уже возникшее. Морана почувствовала улыбку на своих губах. Потом муж отстранился, напоследок потеревшись о её щеку своим носом.

– Иди, одевайся, – улыбался мужчина. – Поедем, куда я вчера обещал. Да и в деревню надо заехать. Попросим Прасковью Никитишну, пусть хозяйство у нас ведет. Не всё тебе одной делать…

В груди у Кощея что-то пело. Не чувствуя ног, он сбежал вниз, на первый этаж, перехватил что-то со стола и выбежал в конюшню.

– Ну, наконец-то! – раздался язвительный голос из крайнего стойла. – Проспался?

– И тебе здравствуй, Огневица, – ухмыльнулся Кощей. Этим утром ничто и никто не смогло бы испортить ему настроение. Слишком уж удачно всё сложилось.

– Да ты доволен, как я погляжу! – ярко-рыжая лошадь махнула красной гривой. На солнце заплясали сполохи и солнечные зайчики. – Давно тебя женить нужно было.

Кощей улыбнулся и взял щетку, рассказывая лошади, куда они сегодня направляются…

Летит по небу конь-огонь. Гривой сполохи в небе рождает, хвостом облака метет. А на спине два всадника – богатырь улыбчивый, да девица красная, от страха попискивающая…

Мора боялась высоты еще с детства, испытывая безотчетный ужас, когда мать или отец брали её с собой прогуляться над облаками. Как оказалось, присутствие Кощея на этот факт влияло мало. Выяснила это девушка уже на высоте, вцепившись в мужа, закрыв глаза и тоненько поскуливая. Кощей честно пытался сдержаться. Первые десять минут ему это даже удавалось. Потом мужчина начал хохотать, грозя упасть с лошади вместе со своей молодой женой.

Впрочем, долго это не продлилась – Морана все-таки нашла выход, крепко прижавшись к мужу и обхватив его конечностями. Почуствовав мягкость женского тела, Кощей, измученный утрешними обстоятельствами и видами (ох и снились ему ближе к рассвету стройные ножки Мораны-смертушки), прекратил смеяться и натужно засопел. До деревни ехали молча, но довольные друг другом: он-таки догадался приобнять жену, а она неосознанно ласкалась в широком кольце мужских рук.

Деревенька была не маленькой – почти сотня домов, да и Кощея тут знали хорошо, почитая его как защитника и оборонца… да и пакостника зловредного! А кто б еще додумался братьям Ерофеевым, признанным дурням, сказать про клад под Ведьминой Горой? Они тогда половину села перекопали, пытаясь найти заветное золото… Или та байка про цветик-семицветик, растущий только в Иванову Ночь? Молодежь парами ходила искать проклятущий цветок, после чего следовал сезон свадеб и повальное рождение незапланированных детей, что очень поднимало демографию…

Но самым большим грехом, водившимся за патлатым злыднем, было совращение дочери старосты – Маняши, дородной девки с шестым размером… глаз! – и отказ жениться на ней. Впрочем, мужчина и не думал отпираться и даже отвалил золота ей на приданое, поэтому его с удовольствием привечали в Великих Козленках, украдкой подсылая симпатичных девушек на выдание поближе…

Бабка Параська была грозой и обличителем местных… всех! Она умудрялась знать всё про любого, мало-мальски грешного жителя деревеньки, зачастую даже такие подробности, что соседи только диву давались, за глаза называя бабку ведьмой. Муж ее, ныне покойный кузнец Добромил, тоже, поговаривали, знался с нечистой силой, но это было бездоказательно да и попросту глупо – ведь обличить ее пытались в основном те, кому было что скрывать… Дома бабку застать не удалось – она с раннего утра хлопотала по хозяйству, умудряясь следить за соседями через приоткрытую дверь коровника, при этом комментируя гнусное поведение оных.

– Доброго утречка тебе, Прасковья Никитишна! – гаркнул Кощей, пинком открывая сарай.

Бабка недовольно крякнула и поймала едва не опрокинутый подойник.

– От злыдень и есть, чтоб тебя, – недовольно прокомментировала она появление незваного гостя. – Тебе чего?

– Мне б хозяйку в дом, – с обезоруживающей улыбкой признался мужик.

– Так женись, – недовольно буркнула Параська. – Аль хочешь, чтоб я свахой к тебе пошла?

– Да женился я! – отмахнулся Кощей.

– Что, дура бесталанная? – поцокала языком. – Это все твои принцесски. Брал бы девицу справную, да и жил бы себе припеваючи.

– Так я и взял, – блондин махнул рукой, указывая куда-то в сторону.

Бабка с любопытством уставилась на темноволосую красавицу с серыми, будто отливающими серебром, очами. Та оказалась неожиданно хороша, да глядела на бабку без обычного для девиц высокого сословия презрения. Вот только было в ней что-то… странное. Молоденькая вроде совсем, ан глаза старые, знанием наполненные. И любопытно стало Параське, аж жуть!

– Ла-а-а-адно, – затянула она, – так и быть. Коль десять серебрушек за год положишь, пойду к тебе хозяйкой.

Поворчав для приличия, Кощей согласился. Кто ж еще по доброй воле на хозяйство к нему пойдет? Хотя, за десять серебрушек… На том и порешили.

– Да погоди ж ты! Не насаживай так!

Соорудив из длинного прута да бечевки из конского волоса уду, Кощей усиленно учил молодую жену премудростям рыбной ловли. Морана училась плохо, все время норовя покрутиться на месте, присесть поближе или дотронуться до мужика. Злыдень честно терпел, но радости такая рыбалка не доставляла. Хотя…

Мора перегнулась через его руку, задев мужчину полной грудью. Её тонкий стан и гибкие движения, наполненные какой-то особенной негой, увлекали чародея, как кота – сметана. Хотя он и немного побаивался эту странную девушку – было в ней что-то… эдакое. Притягательное. Да и, в конце концов, жена она ему, или не жена?!

– Послушай, Морана, – отложив уду в сторонку, Кощей повернулся к своей супруге, – а давай в загадки поиграем.

– На что играть будем? – бойко улыбнулась девица.

– А на желание! – нашелся блондин.

– Смерти не боишься, Кощей? – сверкнула она серебряными очами.

– Вот и поглядим, – сердце у мужика, конечно, дрогнуло, но что не сделаешь за поцелуй красной девицы?

– Без рук, без ног – на бабу скок?

Морана порозовела. Когда она согласилась на мужнину игру, то совсем не думала о том, что Велс – известный охальник. Чем мужик бессовестно пользовался.

– Коромысло.

– В небе одна, в земле нету, у бабы – целых две?!

Кощей задумался на целую минуту, так, что она даже загодя зарадовалась, но…

– Литера «буки», – наконец выдавил он. – Коль встанет, так до неба достанет?

– Радуга, – с облегчением выдохнула девица. – Зерно, что прошло сквозь огонь, воду да трубы медные?

– Самогон! – расплылся в улыбке Кощей. – Что такое: два брюшка, да четыре ушка?

– Не знаю… – растерялась Морана.

– Тогда мое желание! – оживился мужик.

– И чего ж ты хочешь, муженек? – подбоченилась Мора, с вызовом глядя на удачливого загадывальщика.

– Поцелуй из уст твоих, – он выжидательно глянул на собственную жену.

– Итить тебя через корыто, Кощей, отгадку-то скажи! – расстроено прокричал водяной, до этого прятавшийся в камышах. – Меня ж русалки потом замучают – ответ им вынь, да положь!

Раздосадовано плюнув наземь, злыдень пнул ставшую ненужной уду.

– Кошачья свадьба!

Назад ехали почти молча, только Кощей обиженно костерил хозяина водной заводи, поминая того злым тихим словом. И уже потом, когда Морана снова испугавшись высоты, вцепилась в мужика, крепко прижавшись к нему всем телом, слышался только зубовный скрежет.