Сказка - ложь... (СИ)

Нафаня так увлекся дарами новой хозяйки, что не заметил, как Кощея ловко выпроводили из комнаты. Очнулся он лишь тогда, когда Яга споро завернула его в рушник[2] и произнесла слово «купать». И закричал благим матом.

Он отбивался рьяно, но что можно сделать супротив двух ведьм, если в тебе росту – как в кошке? Домового вымыли, насухо вытерли, переодели в чистое, колданув что-то на скорую руку. Потом, рассмотрев, дали ещё один пирожок и кружку с молоком.

А внизу тихо матерился Кощей, окончательно уверовав, что женился на самой Моране-смерти…

Домовой кричал так, будто с него живого шкуру сдирали. Резко расхотелось есть, и даже, кажется, снова разболелась голова. Потом вопли прекратились, но менее страшно от этого не стало (хотя Кощей ни за что не признался бы, что это именно страх).

– Слушай, Кощей – ты злыдень! – Баба Яга спускалась вниз. Лицо её раскраснелось, а рыжие кудряшки, выбившись из-под платка, рассыпались по плечам крупными кольцами. – Так ребятёнка уморить!

– Какого? – удивился блондин. – Ты где у меня дитё видишь?

– Домовому твоему годков с сотню будет, – объяснила Яга. – Маленький он, глупый. А ты им командовать вздумал. Откормить сначала надо, научить, как да что.

– Не знал я, вот тебе моё слово, Яга!

– А коли не знал, так исправляй давай! – улыбнулась женщина. – Найми бабку какую, пущай помогает в хозяйстве. И жене твоей подспорье, и домовой вести хозяйство поучится.

– Где ж я найду бабку, чтоб к самому Кощею с Мораной-смертью в домохозяйки пошла?! – скривился мужик.

– А бабка Параська? – лукаво улыбнулась ведьма.

Бабка Параська была одинокой старухой в ближней деревне. В молодость свою была она бойкой дивчиной, поворотившей немало женихов назад. Да и сейчас она сохранила молодецкий пыл, гоняя молодежь вечерами «шоб неповадно было». И Кощей не знал, зависть это у неё или поганый характер.

Но хозяйкой бабка Параська была знатной. От самого столичного воеводы приезжал гонец, чтобы купить пива её самоличного изготовления. А Соловей, однажды чудом украв блин, признался, что ничего вкуснее в жизни не ел. Хотя после сегодняшних пирожков Кощей и сомневался, что бабка обставит в готовке его жену.

– Я подумаю, – буркнул он, решив сначала посоветоваться с женой.

Домовой оказался миленьким, блондинистым и очень молоденьким. Выглядел он как мальчик-подросток, только маленького – с кошку – росточка. Странно уставившись огромными зелеными глазёнками на хозяйку дома, домовой пробасил: – Чой-то, ты, хозяюшка, с домовым решила ссориться?!

Выглядело это настолько забавно, что Мора не смогла удержаться от улыбки.

– Что ты, батюшка! Как же я с тобой ссориться буду! – поспешила его успокоить девушка.

– А зачем ты меня в лохань башкою окунула? – запыхтел тот в ответ. – Вода мокрая, холодная! Я ж простыну, ить!

– Зато ты теперь красивый! – Морана льстиво подставила ему зеркальце на длинной хрустальной ручке.

Домовой заглянул туда одним глазом, а потом обхватил оправу маленькими пальчиками, пристально вглядываясь в отражение.

– Это чой-то… – недоверчиво затянул он, – я, чтоль?

Нафаня был очарован. Из зеркала на него глядел опрятный домовенок с зелеными, как летние травы, глазами. Он ткнул пальцем в свое отражение, но вопреки ожиданиям, оно не рассыпалось маревом морока. Домовой покрутил головой, глядя, как живо движутся чистые волосы. Вспомнил молоко и пирожок. И решил, что с этого дня и в этом доме отказа молодой хозяйке не будет ни в чем.

Вечер наступил так незаметно, что Кощею стало не по себе. Не знал он, как вести себя с молодой женой. Не то, чтоб стеснялся, или немочью страдал… Просто не помнил, было ли у них что-то уже… Да-а-а… Пир в две недели – это вам не заморский курорт на водах Боржоми! Особенно у Даждьбога. Мужик в раздумьях почесал затылок. Не у Мораны же ему уточнять, в самом деле! Девушки – они обидчивые, если забываешь такие вещи… И Кощей решил лечь спать на отдельной кровати, от греха подальше. Не потому, что молодая жена ему не нравилась. Скорее, наоборот…

Мужчина долго крутился, одолеваемый разными думами. Пробовал считать овечек, но в голову лезла только разная муть. В конце концов Кощей приноровился считать домовых, скачущих через тазики, которые затем почему-то превратились в Бабу Ягу, верхом на Соловье-Разбойнике. Вот так незаметно и пришел к нему сон…

Морана честно ждала мужа, принарядившись по совету Яги в тонкую ночную сорочку. Когда совсем стемнело, страх из «сейчас что-то будет!» превратился в «а что-нибудь будет вообще?», а потом и в «так, я не поняла!».

Велс совершенно не торопился осчастливить новобрачную своими объятьями, что бы там не говорила её тётушка. Вот только не учел её разлюбезный муж, что девушка потому и нагоняла столько страху на окружающих, что не ждала покорно того, что должно случиться. Она сама всё делала. Проще говоря, она легко находила приключения на свою… голову. Ага. Девушка выскользнула из-под одеяла и направилась в комнату, где исправно сопел её благоверный.

В изголовье кровати Кощея теплился огонек свечи. Комната была погружена в полумрак. Мужчина спал, подложив правую руку под голову, а его длинные, как у девушки, ресницы отбрасывали тень на щеки. Волосы разметались по подушке, золотистым ореолом очерчивая контуры лица и плеч. Поначалу, Морана даже забыла, зачем пришла, просто залюбовавшись спящим мужем. И ведь поглядеть было на что. Девушка, очарованная увиденным, подошла ближе и, протянув руку, нежно провела пальцами по щеке Кощея.

– Марьюшка, – прошептал её муж, не открывая глаз.

Девушка отпрянула. Злобные слезы сами брызнули из глаз. Или это было сожаление?

***

Немногие знали о настоящем возрасте Мораны. Для всего мира она была юной девушкой с нежным личиком и большими глазами, но только истинные воины знали, как сурова царица-смерть.

Будущего мужа своего Мора увидала именно на поле боя во время жестокой сечи, где он жестко командовал своим войском. Царствовал, похожий на золотого бога войны. Кольчуга сверкала на солнце, слепя врагов, а верный меч крушил, напоминая косу дедушки Смерть. Тогда она впервые ощутила себя не богиней сечи, а женщиной, которая видит перед собой настоящего мужчину.

Его тяжело ранили в одном из таких боев, но Морана не посмела забрать храброго воина. Вместо этого мужчину пленили враги, заточив в мрачном подземелье. Каждый день приходил к нему правитель, предлагая свободу и богатые дары, если станет великий воин на сторону недругов своих. И всё крепче держался богатырь, твердо веруя, что спасут его верные соратники. А Мора видела, и слезы катились из чистых глаз её – соратники решили оставить его в плену, боясь и завидуя тому, каков он есть.

Чего не знали люди, так это того, что покинутый ими воин – сын бога. Мора и сама узнала это случайно, когда после особенно жестоких пыток, не вынеся его страданий, захотела забрать душу воина, но… не смогла. Вот, поди пойми, было ли бессмертие его даром или проклятьем.

Прошло столетие, и о воине забыли. Враги полагали, что кости его сгнили в подвалах правителя, который и сам к тому времени давно помер. Соратники думали, что сгинул он в плену врагов. Морана была рядом – незримо, но была. Приносила еду, когда он спал. Видела горькие слезы, когда он понял, что покинут друзьями. И когда оковы проржавели настолько, что он смог их сорвать, оставив на искореженном металле кожу и мясо с запястий, и освободиться.

Больше он не звал себя тем именем, которое дали ему на славянской земле. Кощей – звали его теперь, «невольник». Он принял это имя, чтобы помнить. Слишком горд был, слишком верил в других когда-то. И Морана была очарована им еще больше, точно зная, что при всей его храбрости, у этого человека есть и слабости. После века во тьме Кощей очень не любил темноты. Не боялся, но переносил плохо.