Чертоги Казад-Дума (СИ)

Остановившись напротив чародея, Бильбо замер. Вновь вспомнились слова, недавно прозвучавшие в голове. Нахмурившись, хоббит с улыбкой на устах решил, что Гэндальфу о таинственном голосе ничего не скажет. Но вот соблазн спросить о значении услышанного был велик. Не колеблясь, мистер Бэггинс обратился к чародею:

— Гэндальф, можно у тебя кое о чем осведомиться? — Бильбо, говоря спокойно и уверенно, удивился сам себе. Раньше не хваставший бравадой, ныне он с легкостью справлялся с нервами. Как, однако, меняли походы людей. Опасность, стерегущая путников за каждым кустом, прибавляла смелости.

— Конечно же, дорогой Бильбо, — Гэндальф, оторвавшись от книжки, поднял к полурослику взгляд. Несколько мрачный и сильно уставший, Серый Странник прямо глядел хоббиту в глаза. Бильбо же, нахмурившись сильнее, скривил губы. Как-то не хотелось приставать к волшебнику по мелочам, но ведь чудной голос, звенящий в ушах, это не мелочь?

— Ну, в таком случае, — мистер Бэггинс набрал побольше воздуха в грудь. Не зная пока сути дела, он несколько опасался напрямую спрашивать о чем-либо старинного друга. — Ты случайно не знаешь, что означают слова «Алдир Аар»? Прочитал где-то в книге, а вот толкования не нашел… Все думал спросить тебя, да времени не находилось…

Серый Странник изменился в лице. Посерев, он теперь из-под густых кустистых бровей мерил полурослика тяжелым изучающим взглядом. Бильбо, сглотнув, замолк, не понимая реакции чародея. По телу прошлась легкая дрожь, сравнимая с той, что овеяла полурослика в момент прикосновения к загадочному наконечнику стрелы. Мистера Бэггинса вновь охватило ничем необъяснимое предчувствие скорой беды. Оцепенело разведя руками, ширец ждал ответа мага. Гномы, до этого не обращавшие внимания на беседу хоббита с проводником, теперь вслушивались в их разговор. От Гэндальфа веяло холодом. Длинные тени, пляшущие в ритм с языками огня, вились в темную даль долины.

— Хотелось бы мне узнать, откуда достопочтенному хоббиту известны слова языка валараукар? — спустя минуту молчания спросил волшебник. Бильбо, начиная паниковать, сглотнул. Говорить о таинственном голосе полурослик все еще не собирался.

— Говорю же тебе, в книге прочитал, — заплетающимся языком промямлил мистер Бэггинс, стараясь не выказывать собственного страха. Как-то все происходящее не укладывалось в рамки «нормального». И дело было даже не в путешествии к Одинокой Горе: Бильбо давным-давно осознал собственную глупость и ребяческую браваду, которые и подтолкнули маленького обитателя Шира кинуться за гномами. Причина страха таилась где-то гораздо глубже ставшей уже привычной опасности. Хоббит, живя в своей маленькой и уютной норке, успел прочитать множество сказок и сказаний Средиземья. Поэтому и знал, что почудившиеся голоса обычно бывали плохими предзнаменованиями. Качнув головой, Бильбо зачем-то добавил: — Пока бесстыдно копался среди книг Ниар, нашел одну интересную. Там и вычитал это странное слово. Может, растолкуешь, что оно значит?

Гэндальф теперь стал еще более мрачен. Почмокивая губами, он степенно отложил пухлый томик в сторону. Перевел взгляд к костру и вновь поднес ко рту свою длинную трубку. Несколько минут маг просто молчал, в его серых глазах отражалось пламя костра. Лившаяся с небес тишина накрыла маленький лагерь, и теперь все его обитатели ждали ответа Серого Странника. Последний факт хоббита удручал больше всего. Шум и гам, сопровождающие гномов на каждом шагу, обычно успокаивали.

— Этим словом некогда в темных землях Ангбанда называли Железную Корону, которую носил на своей голове Великий Враг, — Гэндальф заговорил неожиданно. Его сухой голос лился по полумраку как горный ручей. Бильбо, чувствуя отчего-то дурноту, смотрел в затуманенные воспоминаниями глаза волшебника. Серые, они потемнели и теперь виделись хоббиту черными озерами. — Алдир Аар – слеза Эндора. Вот что означают эти слова. Некогда в Корону ту Моргот вставил Сильмариллы, как символ своей власти над светом Средиземья. И был у этих слов свой символ – три камня, переплетенных нитями жизни. Старое понятие, забытое ныне. Темные слова, Бильбо, которые не стоит произносить вслух ни при каких обстоятельствах.

Гэндальф перевел взгляд к хоббиту. Мистер Бэггинс отступил назад, чувствуя себя маленьким и слабым под гнетом взора чародея. Предчувствуя со стороны Серого Странника море вопросов, полурослик ссутулился и поспешил отойти в сторону, не желая дискутировать на поднятую тему. Сердце в груди трепетало, как пташка, попавшая в силки. Не зная, куда себя деть, Бильбо уселся рядом с Бифуром. Взял в руки собственный меч и начал его с любопытством оглядывать, пряча глаза от друзей. В голове метались разрозненные мысли, черной тучкой нагонявшие ужас. Чувствуя нутром сгущающуюся вокруг тьму, мистер Бэггинс раз за разом мыслями возвращался к странному голосу, прозвучавшему в голове. Диковинному эхоподобному посланию, вторившему металлическому холоду наконечника стрелы.

Кому чудной голос мог принадлежать? Хорошо, если другу. Ну а если врагу?

♦♦♦♦♦

Ну а если врагу? Вдруг именно врагу достанется то малое превосходство скрытых знаний, которые Миас в течение тысячелетий так яростно оберегали от чужих взоров? Такой вариант не исключался, учитывая, что сейчас тройка гор Пелори действовала открыто. Ниар, поморщившись, прогнала прочь дурные думы. Не хотелось как-то подступаться к мысли о проигрыше. Старшая дочь Мелькора права на провал не имела. Столько лет готовясь к освобождению отца, теперь Красная Колдунья не собиралась отступать. Лучшего момента для тайных поступков в ближайшем будущем не предвиделось, так что действовать стоило без промедлений. Что Ниар и делала.

Однако раздумья об Осаа не давали покоя. Да, вначале появление гномки наследница Барад-Дура восприняла как нечто обыденное, не заслуживающее внимания. В конце концов, призраки не могли как-либо повлиять на жизнь материальную. Теперь же общество странной подгорной жительницы Ниар вводило в тоску: разум сразу рисовал картины заговоров и страшных интриг, которые Валар могли в качестве подарка готовить детям своего старого врага. В любом случае, старшая Миас не верила ни одному слову матери Торина. Учитывая, что уйти из чертогов Намо гномке помог Палландо, осторожность не была излишеством. Умные бойцы Майар знали толк в военном деле и умели загодя находить в стратегии противников слабые места. И хоть Синий Маг сам попросил Красную Колдунью отправить его в Аман, его мотивам тоже не стоило доверять. Ведь даже такие с виду честные и бескорыстные позывы Истари могли использовать в своих интересах. А Палландо, каким бы он ни был при жизни, оставался наместником Валар в Средиземье, защитником существ Эннората. А значит, являлся врагом.

Качнув головой, Ниар подняла взгляд к горизонту. Темная бездна неба начинала светлеть: серые краски касались тонкой нити земного края, плавно переливаясь в лазурно-синий цвет рождающегося дня. Набухающие у юга дождевые тучки отражали лучи восходящего солнца, пестря золотом. Стелящийся по траве свет пробуждал ото сна насекомых, играя радугой на искрящихся росинках. Погруженная в дремоту долина наливалась красками, а по-осеннему холодный ветерок сдувал с широких зеленых полей плотный настил молочного тумана. Ниар, потянувшись в седле, довольно улыбнулась. Проведя всю ночь на спине Арго, девушка впервые за много часов езды ощутила себя бодрой.

«Может быть не все так плохо, как может показаться, — успокоила себя Красная Колдунья, отпивая из бурдюка. — Так или иначе, мы все же своего добьемся. Это вопрос времени. Просто хотелось бы обойтись без лишнего кровопролития».

Последняя мысль Ниар смутила. Вернув на место кожаный мешок, не так давно вновь наполненный холодной родниковой водой, нахмурилась. Как-то по-изуверски нагло было рассуждать о количестве возможных жертв после бойни в Эреборе. Старшая Миас не умела обманывать себя. Много лет назад заключенный со Смогом союз казался выгодным и правильным тактическим ходом. И несмотря на тысячи погибших гномов, дружба с драконом все еще оставалась ценным преимуществом. Спали тогда огнедышащий змей хоть весь Эсгарот вместе с городами лесных эльфов, Ниар бы все равно поступила так, как поступила.