Сказка о принце. Книга первая (СИ)

Он ухватил с подоконника стопку книг и зашагал по коридору. А Вета стояла и смотрела ему вслед.

Ей казалось, что все это происходит не с ней. Так не бывает. Единственное, искрой промелькнувшее мгновение счастья – и вот уже он уходит, и всегда будет уходить от нее, вот угораздило же – влюбиться в наследного принца, кто она такая, чтобы быть с ним рядом. Ей не надо многого – только видеть его, говорить с ним, но ведь и это – на бегу, мило и ни о чем. У ее счастья был явственный привкус горечи – им никогда не быть вместе.

Никогда. У наследников престола иная судьба, им сватают в жены дочерей иностранных правителей, а не дурнушек-фрейлин. Где были ее глаза? Как могла она влюбиться в того, о ком даже мечтать не положено? Мечтают о принце многие, вот только для этого нужно стать либо прекрасной принцессой, либо Золушкой – не менее прекрасной. Вета не была ни той, ни другой.

Она и вправду не могла считаться красивой. Остренькое скуластое личико с заметной россыпью веснушек, пепельно-серые прямые волосы, не ложащиеся в прическу, глаза – не карие и не зеленые, а что-то среднее… отец говорил: «Когда ты злишься – у тебя глаза зеленые, как у кошки, и зрачки узкие». Плоская фигура с едва наметившимися бедрами и грудью – в семнадцать лет Вета еще не сформировалась и на фоне пышных, вполне зрелых девушек-ровесниц выглядела подростком. Впрочем, откровенной уродиной ее назвать тоже не решались; кроме того, Вета была добра и открыта, хоть и не вполне уверенна в себе. Она любила людей – и люди отвечали ей тем же. По крайней мере, с ней хотели общаться. А еще Вета искренне верила, что счастье ее где-то совсем неподалеку, и вот-вот случится с ней что-то очень хорошее; не всегда ей быть серой мышкой, и найдется и для нее прекрасный принц…

Но пока что принц нашелся не для нее, а для заграничной принцессы Эвелины Августы Клементины Залесской, всячески выгодной как с точки зрения дипломатии, так и с точки зрения внешности и будущего потомства. Принцесса была высока ростом, имела блестящие, черные как смоль волосы, яркие черные глаза, очень белую кожу и пышную грудь. Они с Патриком неплохо смотрелись рядом – очень разные, но тем и красивы. И, надо сказать, жених привлекательностью – по крайней мере, так казалось Вете – невесте ничуть не уступал. И, похоже, влюблен был в свою нареченную по уши.

Поварившись в дворцовом котле, Вета не была, конечно, столь наивной, чтобы думать, что принц никогда… ничего… и так далее, шепот среди юных фрейлин о нем ходил, уверенно ходил. Но после появления в его жизни Эвелины количество шепчущихся поубавилось. Патрик, кажется, и в самом деле хранил верность своей избраннице.

Так что Вете оставалось лишь тихо рыдать в подушку да краснеть при встречах. И стараться, чтобы смущение ее было не так заметно.

Она и принц сталкивались на дню по двадцать раз, болтали – то на бегу, мимоходом, то неторопливо и обстоятельно, и случалось им скакать рядом на охоте, и в танцевальном зале Патрик нередко удостаивал фрейлину Радич своим вниманием. Конечно, все это по-дружески, открыто и ласково… только по-дружески, вот в чем дело! Вета изо всех сил старалась не показать, что видит в принце кого-то большего, чем просто товарища по детским играм и его наследное высочество, и это даже получалось. И только она одна знала, каких трудов ей стоило не краснеть, когда пальцы их соприкасались в танце; спокойно и обстоятельно доказывать ему, почему вишневое варенье лучше клубничного; смеяться, глядя, как Патрик улыбается кому-то другому, не ей, не ей.

Принцесса Изабель и принц Патрик остались по-прежнему дружны, компании их все так же держались вместе, а потому не проходило дня, чтобы не затевались поездки верхом, увеселительные прогулки, балы, приемы – все это, не считая просто вечеров «поболтать», в которые Изабель и Патрик часто уединялись «пошептаться», предоставляя остальной компании развлекаться самостоятельно. Вета не знала, о чем они «шепчутся».

Судя по тому, с какой нежностью и добротой относился Патрик ко всем выходкам и капризам младшей сестры, по тому, как преданно смотрела на брата Изабель и каким важным являлось для нее его мнение, говорили они наедине о том, что важно и значимо для них – двоих. Делились ли тайнами, строили ли планы на будущее – никто не знал. Но очевидно, что такие тихие вечера стали для обоих отдушиной от суеты и многолюдья дворцовой жизни.

Принц и принцесса внешне походили друг на друга только золотыми волосами и одинаковыми легкими улыбками. В облике их причудливо и по-разному соединились черты отца и матери: Патрик тонкостью черт и изяществом фигуры, пластичностью и легкостью походки пошел в королеву, а цвет и разрез глаз унаследовал отцовский, Изабель же взяла от короля крепко сбитую фигуру и вздернутый нос, очаровательно сочетавшийся с темными миндалевидными глазами матери и ее же ямочками на щеках. И уж несомненно от отца досталось обоим умение радоваться жизни так светло и открыто, что это заражало окружающих. Королева Вирджиния, надменная и суровая, улыбалась очень редко, но так же редко и выходила из себя, внушая детям благоговейный страх перед ее выдержкой и умением владеть собой.

Никогда, ни разу не спускалась Ее Величество вечерами к детям. Принц и все три принцессы посещали ее покои лишь для того, чтобы пожелать матери доброго утра или спокойной ночи, а утешение и любовь обретали друг в друге и в отце. Что думала по этому поводу сама королева, ревновала ли, видя, как тянутся к рыжебородому королю ее дети, оставалось загадкой. Втайне не одна Вета восхищалась железной выдержкой Ее Величества - многие пытались подражать первой леди государства в манерах и хладнокровии. Но умение одинаково ровно вести себя в гневе и радости королеве, кажется, дано было от рождения; среди молодых очень немногие могли похвастаться таким же даром природы – лишь у Патрика и Изабель, да и то очень редко, в гневе так же леденели глаза и таким же тихим и ровным становился голос. И уж никак не свойственно это было Карлу – в гневе Его Величество был слышен в самых дальних уголках дворца.

В отсутствие принца и принцессы компания не скучала, чаще всего разбиваясь на парочки. Его Величество Карл Третий тоже нередко удостаивал своим вниманием забавы молодежи. Раз, а то и два в неделю вечерами он заглядывал в «детский сад», как в шутку называл покои дочери, и, судя по всему, забавлялся от души. Игры в фанты, шарады, загадки – над выдумками и шутками короля хохотали все, и часто бывало, что молодежь валилась с ног от смеха, а Его Величество лишь добродушно улыбался.

Молодой двор, как называли во дворце приближенных принца и принцессы, был очень пестрым как по возрасту, так и по положению. Свита принца насчитывала около полутора десятков человек, и большую часть из них Вета знала с детства. Старшему из них – барону Кристиану Крайку – пошел двадцать четвертый год, младшему – графу Марку де Воллю – не исполнилось и семнадцати. Будущие советники, командиры полков и когорт, министры и интриганы, а пока – беспечные и легкие на подъем мальчишки, не обремененные державной ответственностью. Охоты, балы, хохот и споры до рассвета, ночные скачки верхом и легкий, ни к чему не обязывающий флирт. Правда, в последние месяцы Патрик заметно отошел от большинства забав – Его Величество, не дожидаясь совершеннолетия сына, так нагрузил его делами, что принц зачастую видел друзей лишь рано утром или поздно вечером. Но груз этот казался пока не столь тяжким. Все еще впереди…

Лучшим другом принца был виконт Ян Дейк, сын графа Рауля Дейка, занимавшего при дворе какую-то совершенно незаметную должность, но известного одиннадцатью детьми, из которых десять – дочери. Граф был богат, но подрастающие девочки грозили в ближайшем будущем изрядно уменьшить его состояние. Злые языки шептались о том, какие надежды возлагал Дейк на сына в будущем; действительно, месту Яна при особе принца можно было позавидовать. Никто не знал, что думает по этому поводу сам молодой виконт – со стороны казалось, будто шепотки и слухи занимают его меньше всех остальных. И уж тем более не обращал на это внимания Патрик. Дружба этих двоих была действительно дружбой, какая складывается иногда у очень разных меж собой людей. Неторопливый, обстоятельный и рассудительный Ян и смешливый, легкий на подъем, открытый Патрик не имели, кажется, ни одной общей черты, но изгибы их характеров удачно дополняли друг друга. С недавних пор третьим к этому дуэту присоединился Марк де Волль, самый младший в окружении принца, но серьезный и спокойный не по годам.