Прогулка по висячему мостику (СИ)

С Сергеем Стас тоже разговаривал предельно прямо и откровенно. Вопреки ожиданиям тот пришел в восторг от предложения, притом в такой восторг, что Стас даже немного растерялся и начал освещать ему все самые негативные стороны своей затеи, на что Серега прочел ему целую лекцию на тему, почему все это просто замечательно. На момент мужского разговора у Наденьки уже родился сын от Стаса – Радный Владимир Станиславович, и вот-вот должна была появиться дочурка – Радная Светлана Станиславовна. Условия, что дети будут им, Стасом, официально признаны, будут носить его отчество и фамилию, будут с ним, как с отцом общаться, Серегу тоже не смутили.

Конечно, прежде чем эта странная семья обрела свой законченный вид, не обошлось без проблем и щекотливых моментов, но Радный умеет добиваться своего. В итоге, Серега занял хороший пост в одном из НИИ, Надя стала преподавать русский и литературу в педагогическом училище. Живут они действительно в любви и согласии и детей растят, как положено. Дети идею двух пап воспринимают с удовольствием, любя всех своих троих родителей с беззаветной детской преданностью.

Стас полностью обеспечивал их даже в черные свои времена. Надя отказывалась, но Стас, тем не менее, ежемесячно перечисляет детям официальные алименты. Их никому и в голову не приходит снимать со счета в банке, так как неофициальное содержание значительно превышает их. Несколько раз пытался воспротивиться чрезмерному материальному участию Серега, но Стас укротил пыл его мужского достоинства, объяснив, что, во-первых, он хочет, чтобы его дети ни в чем не нуждались. Во-вторых, он по гроб жизни обязан женщине, которая согласилась стать их матерью при таких нестандартных обстоятельствах. И, в-третьих, он в неоплатном долгу перед самим Серегой. Почему? Об этом он предложил ему самому догадаться. Серега даже пытаться не стал, и тогда Стас придумал для него персональный аргумент – бизнес обязан материально поддерживать науку! Серегу это мало убедило, но выхода у него все равно не было и пришлось сделать вид, что он согласен.

- Получается, Радный сам себе устанавливает законы, по которым живет?

- Да. Как и ты, – Генка улыбнулся Ире и добавил. – Как и я. Как и Женич.

- То есть по сути…

- Ирчик, – перебил ее Генка, – никто – ни ты, ни я, ни Женич – на самом деле не может до конца знать, кем он является по сути. Можно что-то смутно чувствовать, смутно догадываться и даже пытаться для себя нечто умозрительно по этому поводу формулировать и даже с полной уверенностью кому-то об этом рассказывать. Но наш мозг не способен адекватно осознавать это, как не способен адекватно осознавать, что такое Время, Вечность, Бесконечность.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Не знаю… сама подумай.

- То есть… – Ира выжидающе взглянула на Генку.

- То есть я хочу сказать, что такие непроходимые дебри не для моих скромных мозгов, так что, как я уже и сказал – сама подумай.

- Хорошо, подумаю сама.

- Не! Лучше не думай, а живи, как живешь. Все равно, произойдет лишь то, что произойдет.

- Генка! Ты фаталист?

- Нет. Я – оптимист. И вообще, ты мне сегодня эскизы-то покажешь.

- Теперь покажу.

Ира решительным шагом направилась в комнату. Генка было последовал за ней, но она его остановила:

- Сиди, сейчас сюда принесу.

Он не совсем понял, но послушно остался на своем месте. Ира вынесла распечатки.

- Стас вроде ж отказался участвовать в обсуждении заказанного проекта? Ты для кого распечатывала?

- Для дома.

- В смысле?

- В смысле, я показывала их дому.

- И как он, дом?

- Ему понравилось.

- А теперь можно серьезно?

- Я вполне серьезно. Дому понравилось. Он пел для меня. Он, вообще-то, всегда поет, когда я приезжаю, но, увидев эскизы, он изобразил нечто поистине сногсшибательное – целый концерт, притом в абсолютно разных стилях.

- Ирка-а-а…

Какие именно эмоции испытывает Генка по поводу поющего дома, пониманию не поддавалось, но Иру это и не интересовало, так как в этот момент она как раз схватила за хвост классную идею.

- Генка! Я знаю, что сделаю с твоими фотками! Я покажу их дому!

- Ир, мне всегда мерещилось, будто я со странностями. Знаешь – нет. Я, оказывается, вполне заурядный обыватель.

- Генка! Ты не понимаешь! Он ведь дом! Он лучше знает!

- Дай эскизы посмотрю.

- На.

Генка несколько раз машинально поперекладывал бумажки.

- Не! Не могу. Забирай. Мне твой дом все мозги отшиб. Он серьезно, что ли, поет?

- Да, Ген.

- Знаешь, я – слепой. И, наверное, еще и глухой. У меня, вроде, неплохое воображение, но я не представляю, как дом может петь.

Ира унесла эскизы обратно в комнату, а Генка набрал Женечку.

- Женич, тебе наша общая знакомая рассказывала о доме, который оказался ярым любителем помузицировать?

- Ген, он не любитель. Он – профессионал.

- Тьфу-ты! Еще один издевается!

- Оставь Ирку в покое! Дома для нее поют, гадюки подарки приносят – просто она такая и с ней вот такое и происходит. Учти, она еще далеко не на все внимание обращает. Так что оставь ее в покое. Привет ей, кстати, передай от меня.

Женечка отключился. Ира вновь появилась на кухне.

- Тебе привет от Женича.

- Спасибо.

- Слушай, Ирчик, а покажи-ка мне, чем это тебя гадюки одарили.

- Маленькое уточнение: гадюка была одна. А вот что она мне подарила – не покажу, по причине того, что вышеупомянутый Женич уже посоветовал мне это выкинуть, а я не желаю так делать.

- Ирчик, ты на меня обиделась?

- С чего ты решил?

- С тону Вашего, госпожа Палладина.

- Генка! – Ира обняла его. – Прости! Я ну ни капельки не обиделась! Просто понимаешь, я точно знаю теперь, что для начала нужно сделать с твоим материалом и у меня руки чешутся невыносимо! Понимаешь?

- Не вопрос! Давай, поехали к твоему поющему дому!

- Во-первых, не к моему, а во-вторых, не обижайся, я тебя с собой не возьму.

- Почему?

- А вдруг ты его напугаешь? Он такой ранимый! – Генка улыбнулся, поняв, что теперь Палладина просто кривляется. – И вообще – отношения у нас с ним очень интимные, – а вот она сказала на полном серьезе, и Генка перестал настаивать.

- Ирчик, я в Сочи пробуду не больше недели, так что в ближайшие дни очень хотелось бы с тобой еще раз пересечься.

- Генка, а давай завтра на море рванем, пока в нем еще купаться можно, пока оно еще не закипело.

- Давай рванем!

Генка уже стоял на пороге и, чмокнув Иришку, почти мгновенно растворился за дверью, а Ира пошла вдумчиво готовиться к предстоящему интригующему свиданию с поющим домом.

- - -

На этот раз Иру приветствовали сдержанно-торжественные и одновременно мужественно-нежные звуки седьмой симфонии Бетховена, которые неожиданно, но органично перевоплотились в «Болеро» Равеля. Ира разложила распечатки на полу большой комнаты на втором этаже и села, прислонившись спиной к стене.

- - -

Времени видимо прошло достаточно много, так как теперь солнце заглядывало в окна с другой стороны. Дом исполнял «Yesterday» Битлов, только на манер средневековых мадригалов. Ира не пыталась ни понимать, ни даже вспоминать, что с ней происходило все это время. Она просто аккуратно собрала фотографии, поблагодарила дом и, попрощавшись с ним, поехала к себе и, как ни в чем не бывало, продолжила знакомство с Женечкиным трудом. Она больше не пыталась спрятаться от Женечки, а свои давешние уловки сегодня нашла смешными и глупыми. «Как ребенок…», – усмехнувшись, подумала она.

Женечка, выдавая ей рукопись, предложил рисовать по ходу любую абракадабру, какая придет ей на ум. А почему бы и нет? Ира включила компьютер и растворилась в бескрайнем океане непознанно-осознанного и неосознанно-познанного.

- - -

Генка позвонил около одиннадцати утра.

- Ну ты и дрыхнешь, Палладина!

- С чего это ты взял, что я дрыхну?

- Да неужели уже поднялась?!

- Я с полвосьмого уже тружусь на благо Отечества.