Истории СССР

Я подсел к Маше. Она была красавицей модного скандинавского типа и неторопливо выбирала себе ухажеров. Больших преференций мне она не давала, но прохладными наши отношения назвать тоже было нельзя.

— Что читаешь, дорогая? — спросил я.

— Записные книжки Антона Павловича Чехова, в порту купила.

— Интересно?

— Мне? Да.

— А мне?

— Вот послушай: «Встретились два молодых красивых человека, полюбили друг друга и поженились».

— Ой, да это про нас!

— «И прожили несчастно всю жизнь», — закончила Маша.

— Ну и Антон Павлович… Испортил мне настроение.

— Вот как бывает, Коля. А ты на чем ехал?

— Я летел, к тебе на крыльях любви с двумя реактивными двигателями.

— А ты знал, что я поеду?

— Не-а.

— Я ведь в последний день решила. Людка Семёнова из вашей группы отказалась от путевки. Она поехала со стройотрядом в Астрахань.

Чайки галдели над нами, выпрашивая угощение. Теплоход вышел из створа порта, плавно развернулся и лег на правильный курс. Вылезли из трюма заядлые картежники баскетболисты Леша Степанов и Миша Фарберов.

— Наигрались? А где Казалов?

— Спит. Ему капитан свою каюту уступил. Ты же знаешь Воху. У него все не по-советски. Не как у людей.

Ребята расспрашивали меня про соревнования. Сегодня я был героем. Из-под густой чёлки выгоревших волос и стайки веснушек на меня с любопытством смотрели незнакомые голубые глаза.

— А это кто? — спросил я Лешу тоном индюка, охраняющего свое стадо.

— Гусева Наташа, бадминтонистка. Нравится?

— Сейчас посмотрим — протянул я.

Наташа сидела в спасательном кругу и читала книжечку.

— Что читаете, девушка?

— Бунина. «Солнечный удар».

— Интересно?

— Не очень. Скучная история.

— Дайте почитать?

— Дай, дай, Наташа, — подошел к нам выспавшийся Вова Казалов — Он честный парень. Я его давно знаю. Книжечку обязательно вернёт. Коля Лещев, самбист из нашей секции, видимо, имел на Наташу виды и сверлил меня своими колючими глазами. Скрежет его зубов отпугивал чаек. Я взял у Наташи книгу и пошел с Володей в буфет.

Приплыли мы в Вилково уже ночью. Нас ждал автобус, и через полчаса трясучки по ночной степи он доставил нас на место. Совсем рядом, в темноте, шумело море, источая аромат морской свежести. От счастья распирало грудь. Вдоль берега моря стояли в ряд десять армейских палаток, в которых нам и предстояло жить. Под тентом в свете фонарей была устроена столовая. Длинные столы и скамейки — простенько, но со вкусом.

На ужин нам подали слипшиеся макароны — спагетти по-молдавски и… красное вино! Прямо в лагере стоял ларек, где продавали красное молдавское вино — Каберне, Негру де Пуркари и совсем дешевую фруктовую шипучку. Вот это праздник!

С кем бы я ни начинал разговаривать, мои глаза сами косили в сторону Наташи и искали ее. Рядом с ней уселись Коля Лещев и Боря Берлин и галдели наперебой, засыпая её шутками. Вино лилось рекой. Народ ликовал. Не оздоровительный лагерь, а образцовый вертеп!

С приветственной речью выступал директор лагеря, но запнулся и… упал.

— Да он в дымину пьяный?!

В лагере бушевало веселье…

— Боря, Коля, не спаивайте Наташу. Ответите за всё на бюро комсомола — пригрозил я, специально пройдя мимо их стана. Наташа расхохоталась. Я решил не наседать, дать паузу, и пошел купаться с ребятами.

Море тихо шумело и вздыхало волнами в лунном свете. Мы скинули одежду и бросились в волны. Вода ласкала наши разгорячённые, голые тела. Вырвавшиеся на свободу дети сошли с ума. Ох уж, это красное вино!

В лунном свете я заметил Наташу с ухажерами. Совсем рядом они входили в воду. Я поднырнул и обнял ее. Она не испугалась. Неужели такая смелая? А, может быть, она тоже следила за мной? Она была в купальнике. Я подержал ее в объятиях. Вода делала ее упругое тело шелковым. Я поцеловал ее в щеку и также стремительно уплыл.

Всю ночь мы орали песни, заглушая шум волн. Мне не спалось. Я пошел вдоль моря. Только что грудь мою распирало от счастья на носу корабля, и вот непонятное стеснение и тоска. Что это? Может, я простыл? Может ветром надуло?

Взошло солнце. Я шел по берегу и собирал для неё перламутровые раковины. На всю округу заорал репродуктор «По спортивно-оздоровительному лагерю «Чайка» объявляется подъем! Подъем!» С металлом в голосе запела из репродуктора Эдита Пьеха «В нашем доме поселился замечательный сосед…» Посреди лагеря стоял директор с двумя другими преподавателями, трезвыми, как стекло. Студенты-спортсмены храпели без задних ног в своих палатках. Я положил раковины у входа Наташиной палатки и пошел спать. Доброе утро, страна!

Проснулся я к концу дня. Лагерь шумел, как восточный базар. Готовились к ужину. В больших кастрюлях варили макароны. Из репродуктора лилась веселая музыка, царило оживление. Парни и девушки в чистых футболках и шортиках деловито сновали туда-сюда. Я сел на лавочку и начал высматривать в этой разноцветной толпе Наташу. Она возвращалась из душа в солнечно желтой тунике, ладно скроенной из старых махровых полотенец, изумительно облегающих ее стройное тело с высокой упругой грудью.

— Наташа, я хочу вернуть тебе книгу.

— Тебе понравилось, Коля?

— Я получил большое наслаждение.

— Да? — вскинула брови Наташа — От чего?

— От сострадания к поручику!

— Странный ты, Коля! По-моему их встреча аморальна.

Подошел Вова Казалов и сообщил, что после ужина идем в море под парусом. Местный рыбак за бутылку вина дал нам свой баркас покататься.

— Наташа, хочешь с нами?

— Ой, очень хочу — запрыгала о радости Наташа и побежала переодеваться.

Ветер дул с берега. Баркас, полный народу, как щеки, раздувал свои паруса и, скользя по волнам, уносился в открытое море. Берег стремительно исчезал из виду.

— Ребята, там заграница, там Турция! — закричал Миша.

— Айда в Турцию!

— А как поворачивать, кто знает?

Как поворачивать никто не знал. Вовка взялся за какую-то веревку и с силой потянул. Рея с парусом оторвалась от мачты и с грохотом упала на наши головы. Раздался дружный хохот.

— А как же теперь? Ой, да здесь весла есть!

Легли на весла. Против ветра грести было трудно. Меняясь поочерёдно, мы добрались до берега, когда луна ярко светилась своей круглой, ехидной рожей.

Вода вскипала от сверкающих брызг, обнажая красивые молодые тела. Казалось, в сумраке южной ночи ничего не было видно. Но это только казалось. Я быстро нашел Наташу. Да мне и искать ее было не нужно. Я не сводил с нее глаз. Не упускали ее из виду и трое других претендентов — Берлин, Лебедев и Лещев. От стука их зубов у меня по коже бежали мурашки. Я увлек Наташу в глубину морской пучины. Она не сопротивлялась. Нащупав дно кончиками пальцев, я легкими прикосновениями привлек ее к себе. Мы дрожали. Я хотел прикоснуться к ее губам, но она ускользнула. Она плыла, легко перебирая руками и ногами, а я извивался вокруг нее, и от этих прикосновений меня пронизывали мощные разряды, сотрясающие все мое тело.

«Прорезала вышка по небу лучом, как же это вышло, что я ни при чем…» — пел под свою гитару Вова Клебанов. Вокруг тлеющих углей костра собрались парни и девушки, оторвавшиеся от материнской ласки, и жаждущие тепла и ласки совсем другой, доселе им неизвестной.

Утро нового дня возвестил звон бубнов, гармоней и медных труб молдавского колхозного оркестра. Единственная дорога в степи, которая вела к нашему лагерю от Вилково, привела к нам табор молдавских крестьян, направлявшихся на свой традиционный праздник урожая. Превеликое множество развесёлых людей расположились табором и принялись резать баранов, разводить костры, готовить угощение. Весь наш лагерь с восторгом влился в их пёструю загорелую веселую толпу. Вскоре образовался круг, и молдавские парни стали меряться силами в борьбе. Кто побеждал, оставался в круге и ждал своего нового противника. Куш был солидный. Наши девчонки запрыгали и с криками «Мы победим!» стали подталкивать меня в круг.