На берегах озера Эль-явр

Внезапно стало темно. Солнце неохотно набросило на себя облачную шаль, и сильный ветер прокричал что-то оскорбительное соснам и елям. Они отозвались жалобным скрипом и бессильным стоном.

Хильда испуганно взглянула на Оле Мортенлина и вскочила, чтобы успеть закрыть дверь. Она с такой силой билась о стену дома, как будто хотела немедленно взлететь по призыву этого дикаря-ветра.

Оле подошел к окну. Снаружи бесчинствовал ураган. На озере вздулись бугры свинцовой воды. Корни деревьев едва удерживали их в почве. А зеленые колючие кроны и золотистые стволы сосен отчаянно и безнадежно стремились отдать себя бунтующему воздуху, пусть и ценой собственной скучной деревянной жизни.

Оле оценивающе посмотрел на бугристое озеро, небесную мешанину облаков и вихри наземного жалкого мусора.

– Да, восточный, сила двенадцать баллов. Рыбакам из Тиммерхавн не успеть укрыться. Надеюсь, что Бог Тор недолго будет буянить. Хотя, если его разозлила Йотта-хромоножка, может и беда случиться, – пробормотал он себе под нос и решительно надел свою кожаную кепку.

– Неужели вы уходите? Смотрите, там же ужас что творится! Вас унесет ветром! – Хильда изумленно раскрыла глаза и прижала руки к груди.

Оле Мортенлин подошел к ней, ласково поцеловал сначала руку, а потом звонко и задорно расцеловал в обе щеки. Его синие глаза были полны смеха и нежности.

– Девочка, ты же такая храбрая. Не испугалась неизвестной дороги, одолела мерзавца Трумпа, приручила этого грубияна Берсерка. Неужели ты думаешь, что бывалый шкипер Оле Мортенлин трусливее тебя? Да я тысячи раз проводил свои корабли по узким шхерам, где не разойтись двум оленям, и смеялся над этим неуклюжим Тором, который треплет наш мир, как щенок тряпку. Он, конечно, силен, а Оле Мортенлин умнее его. И удачливее… Так решил Повелитель Судеб, Одноглазый Один.

«Удивительно и непонятно!» – подумала Хильда, но уверенные слова Оле ее успокоили. Она смущенно улыбнулась:

– Тогда удачи вам и попутного ветра!

Шкипер расхохотался:

– Уж о попутном ветре позабочусь я сам! – похлопал руками по карманам, быстрым взглядом окинул стол и открыл дверь.

Вместе с плотным влажным клубом ветра в дом вкатились щенки Айки и сразу забились под стол. Сама Айка осталась снаружи. Она широко расставила мощные лапы, удерживаясь под порывами ветра, а ее густая шерсть волновалась, то прилегая к телу, то вздуваясь толстым панцирем, словно ее грубо причесывали невидимым гребнем.

– Эй, красавица, я готов! Вперед, милая, на ту сторону озера. Пойдем через Звенящий ручей! – крикнул с крыльца шкипер Айке и, круто наклонившись навстречу ветру, шагнул сразу через все три ступеньки вниз.

Через пару секунд человек и собака были словно смыты внезапным ливнем и исчезли в плотной стене леса. Ветер немного утих, но дождь стегал струями по крыльцу, стенам и стеклам окон.

Хильда уже давно промокла, но оставалась на крыльце и, запрокинув голову, ловила губами тугие водяные нити. Радостная переполненность души и глубокое понимание правильности своего, пока еще короткого, пути – вот что принес ей внезапный ураган в мире озера Эль-явр. Постояв еще немного под дождем, она вдохнула до боли в груди, зашла в дом и плотно закрыла дверь.

Глава 14

Зеркало Истины

Ураган пронесся над миром озера Эль-явр, но никто не пострадал. Сосны и ели пришли в себя и отдыхали, отряхивали воду с иголок. Барсук Гревлинг уже успел вытолкнуть из норы мусор, который принесли с собой потоки дождевой воды, и теперь просушивал помещения. Он вежливо поздоровался с Оле Мортенлином, а от взгляда Берсерка так взволновался, что непроизвольно выпустил струйку вонючей жидкости из-под хвоста – от страха. Ведь барсуки законопослушны, места жительства не меняют, едят всякую лесную мелочь: стрекоз, бабочек, мелких змей да лягушек. А пускать вонючую струю Гревлингa научил один старый хорек, живший около Кривой сосны. Правда, Гревлинг не достиг мастерства своего учителя – делать это в нужный момент и использовать как оружие против врага. Всё у него получалось невпопад. Берсерк презирал его за такую бестолковость.

Оле Мортенлин обошел самые беззащитные места своего мира, которые могли пострадать от ветра и ливня, убедился, что всё в порядке, и теперь торопился вернуться к Хильде в дом на берегу озера.

Берсерк присоединился к нему на повороте тропы, спрыгнул с ветки старой ольхи. Теперь они шли и разговаривали. Вернее, говорил Берсерк, а Оле слушал его вполуха и улыбался. Отвечал добродушно и терпеливо.

– Я тебе уже много раз объяснял – нет такого закона про мышей. Я не могу запретить им уходить. В наших лесах всё отрегулировано естественным законом – они уходят, когда их становится слишком много.

В ответ Берсерк только нервно дернул кончиком хвоста. Он шел на пару шагов впереди по лесной тропе, и они уже приближались к выходу на берег озера. Хвост Берсерк держал вертикально и напряженно, вызывающе демонстрируя свои несомненные достоинства матерого кота.

«Нет закона, так придумай! Ты же называешь себя смотрителем озера Эль-явр и его окрестностей, а всю грязную работу взвалил на меня».

– А ты наглец, Берсерк. Ты еще и на должность мою претендуешь?

«Я и так работаю за тебя. И территорию охраняю, и Мика Толстозадого не впускаю, и тролля Трумпа контролирую – куда пошел, что делает. А кто белок расселяет по соснам, чтобы не скапливались в одном месте и не съедали дочиста все шишки? Короче, я знаю всё, что творится в лесу, и даже хлам около Водопада Ведьм показываю тебе. А ты не можешь этому длиннохвостому облезлому мышу Пуззихельду приказать, чтобы он свой молодняк не отпускал за Звенящий ручей. Далеко на охоту ходить. Да и мои котята еще маленькие, и в такую даль на охотничьи тренировки я их не могу уводить. Матери не отпускают. Вон вчера эта рыжая Сильва скандал устроила. Ну, я, конечно, взъерошил ее, как старую мочалку в бане. Пусть знает свое место…»

Берсерк победоносно вытянул толстый хвост и несколько раз сильно хлестнул себя по бокам. А потом покосился через плечо на улыбающегося Оле. Тот шел широким шагом, думал о своем и лишь краем уха выслушивал претензии и похвальбу кошачьего самодура.

«И какой же ты смотритель озера? Так, пустое место, один из деревенских бездельников и болтунов… Не лучше Гревлинга-вонючки…»

Такую неслыханную наглость Оле Мортенлин, бывший губернатор Исландии, вожак пиратов, предводитель флотилии свирепых викингов, опытный шкипер и просто настоящий мужчина, не мог оставить без должного ответа. Он даже остановился, снял кепку с эмблемой Гильдии моряков, опять надел и быстро шагнул вперед. Двумя руками схватил старого бойца за шкуру на спине и мощно встряхнул.

Но не зря Берсерк начинал свою службу в дружине Эрика Бешеного и просидел на его плечах долгие часы перехода. Он и спал там, вцепившись всеми четырьмя лапами в кудлатую черную шерсть на голове викинга. А когда Эрику надоедало его утробное урчание над ухом, он закидывал руки за голову, хватал Берсерка и сдирал его со своей шеи. Тогда-то Берсерк и научился изворачиваться внутри своей толстой шкуры и успевал еще и лапой с острыми когтями мазнуть своего напарника по уху или по носу. Как получалось. Только глаза и рот не трогал.

Так вышло и теперь. Берсерк мигом развернулся в руках Оле Мортенлина и сильно ударил его по щеке лапой с растопыренными когтями. Оле не ожидал такого отпора и отшвырнул от себя разъяренного кота, даже не заметив, что тот разодрал ему щеку от уха до подбородка. Его седая шкиперская борода не позволила крови стекать, лишь постепенно насыщалась красным.

Берсерк стоял в трех шагах от Оле Мортенлина, выгнувшись дугой, и готов был броситься на него – так сильно оскорбился бесцеремонностью шкипера.

А Оле, проведя рукой по окровавленной бороде, разозлился уже всерьез и, сверкая глазами, выдал набор отборнейших морских ругательств. Невозможно описать ярость шкипера, лучше послушать его: