Было это или не было

Алла Гореликова

Было это или не было…

Было это или не было, про то не ведаю. А только сказывал мне дед, а деду — прадед, а прадеду — прапрабабка, что жил в стародавние времена сильномогучий колдун, и была у того колдуна дочка — краса ненаглядная…

Что, парень, кривишься? Не нравится, так сам чего расскажи. Не умеешь? Вот и помалкивай, раз так.

В те-то времена колдунов много было, и каждый своим особым колдунством промышлял. Кто, скажем, на ночь свет дневной запасал, кто воду посередь лета жаркого заледенить умел, а кто — без огня мясо зажарить. Эти, значит, по хозяйству больше трудились: небогатое дело, зато верное, каждодневное. А иные для веселья старались: картинки в волшебных ящиках двигаться да говорить заставляли, да так, что глаз не отвести. Можно смотреть да слушать, а можно самим командовать, вроде как наша детвора в куклы да в солдатиков балуется.

Так вот, значит, колдун, о коем речь веду, от других-то наособицу ходил. Умел он с любым человеком, в любом конце света да в любой миг словом перемолвиться. И всего-то нужен был для того ящик волшебный — тот, что картинки показывает, да еще — пароль-заклинание. Кликнет, значит, колдун человека нужного, поговорит, вестями обменяется — а вести-то, когда они тайные, сами знаете, какую силу дают. Вот и шли к тому колдуну на поклон князья да купцы, генералы седые да юнцы влюбленные, за пароль-заклинание любые деньги отдать готовые. А только не деньги просил колдун. Что деньги? — нынче есть, а завтра на них не поесть. Брал колдун плату верную, то, что не пропадет да не сотрется, а с каждым днем все больше ценится: время, на жизнь отмеренное. По минутке, по две за разговор — вроде и незаметно, а годы набегают-копятся.

Кощей, говоришь? Ну, может, и Кощей, кто ж его знает… дед мой того не ведал и мне не передал. Что сам знаю, то и вам сказываю. Хотите, так пусть Кощей, мне-то что.

Так вот, значит, была у Кощея дочка, краса ненаглядная, девица на выданье. Любил ее, баловал, души не чаял. А девице-то скучно в тереме, тоскливо — одно жалуется, света, мол, белого не вижу, словом не с кем перемолвиться. Вот и научил ее Кощей пароль-заклинанию, разрешил по миру через ящик свой гулять, на чужие края любоваться, с чужими людьми разговоры разговаривать. Одно только запретил: пароль выдавать да об отце рассказывать.

Вот и повадилась девица перед ящиком тем подолгу сиживать, друзей-приятелей по всему свету завела, повеселела, на грусть-тоску сетовать перестала. Доволен Кощей, что дочку порадовал, а пуще того — что теперь можно делом заняться, на нытье девичье не отвлекаться. А дела-то колдовские замороченные, день да ночь — вот и месяц прочь, неделя да неделя — ан полгода пролетело. Заработался Кощей, позабыл дочку расспрашивать, как время проводит.

Влюбится, говоришь? И отколь ты взялся-то, догадливый такой? Ну да, влюбится. Вот только — не так все просто.

Житье-то у колдуна опасное, без врагов-недругов не обходится. Был и у Кощея враг заклятый, по делу колдунскому соперник. Охотился он за секретами Кощеевыми, да не просто так, не пакости ради — для корысти своей. Как Кощей говорить мог хоть с другим краем земли, так недруг его в любую сторону света белого перенестись умел. Вот только глупо невесть куда нестись, не знаючи, что тебя встретит. Может, как раз сейчас соваться-то в те края и нельзя! А спросить да вызнать — через Кощея…

Им бы договориться, умения свои друг другу открыть — каждый во сто крат сильней бы стал. Да только не умеют колдуны миром договариваться. Каждый хотел вражий секрет для себя вызнать, а своего не раскрыть. Так и тянулось годы долгие — шпионили друг за другом, интриговали да подсиживали, а толку чуть.

А у Кощеева недруга был ученик любимый. В работе ему помогал, все умения перенял, все тайны ведал.

Кто дурак? Колдун? Да нет, не дурак. Заколдовал он ученика-то. Для себя, мол, секретами пользуйся — все мы люди живые, у каждого свой интерес случается, — а на сторону чтоб ни слова, ни полслова, иначе — смерть лютая, безвременная.

А ты, умник, поди, уж догадался, почему я от Кощеевой дочки к парню перескочил?

Верно, встретятся. Первый разговор случайный, второй — нечаянный, а там и до любви недалеко, да… так оно и бывает, что сейчас, что во времена стародавние…

Пока издалече беседы вели, кто есть кто, не ведали. А после как вышло: люблю тебя, парень сказал, без тебя жизни не мыслю. Да ты, спросил, любишь ли? А девица отвечает: все бы отдала, лишь бы наяву с тобою встретиться, за руки взяться, устами к устам сахарным припасть. Тут парень и не выдержал. Жди, говорит, не уходи, вскорости у тебя буду.

Так правда и открылась. Поняла девица, чьи секреты суженый ведает, а он понял, в чей дом попал. И стали они думать да рядить, как дальше быть. И так и сяк прикидывают, ан одно выходит: деваться некуда, во всем свете спрятаться негде. Не один колдун найдет, так другой. Неужто, заплакала девица, вместе нам не быть? Никто мне другой не нужен, а без тебя и жизнь не мила. Тут-то парень и сказал: есть способ. Место, мол, знаю верное, надежное, коль туда доберемся, никто нас не достанет. Вот только обратного пути не будет вовек. Не пожалеешь ли, милая?

Пока с тобой буду, отвечает, не пожалею ни на миг.

Склонился тут парень над ящиком волшебным — и давай колдунство творить. Все умения свои припомнил, все мастерство в ход пустил. Долго ли, коротко, но вот проявилась в ящике страна незнаемая: поля да луга, рощи светлые да ручьи веселые, города с пригородами да села с приселками. Красиво-то как, девица удивилась, а парень отвечает: не красы ради тружусь, для покоя нашего. Не будет там ни одного колдуна, ни единой вещи волшебной. Вовек нас там не найдут, а и найдут, так достать не смогут. Глядит девица в ящик: вкруг страны неведомой лес дремучий встает, ветвями к облакам тянется. Стеной окружил, чащобой непролазной. А перед лесом тем горы взметнулись до небес — скалы да пропасти, ледники да камнепады. Глянул парень хитро, пальцами прищелкнул, и оградила те горы река широкая, вместо воды в той реке огонь течет. Довольно ли, спрашивает, защиты? Не будешь гостей нежданых бояться? Нет, так пойдем, я для нас тропку оставил, да только через час зарастет она, скроется навек.

Взяла, значит, Кощеева дочка суженого за руку, следом за ним в ящик шагнула…

Эй, умник-догада, а ты куда? Не хочешь, что ль, до конца сказку дослушать? Ну, как хошь…

Оно, в общем, что до того конца-то… как Кощей да враг его спохватились, как друг на друга косились да пропавших искали, про то лишь гадать можно. А парень с девицей свадьбу справили да и зажили своим домом. От людей не прятались, жили не тужили, деток растили, так до старости рука об руку и дошли.

Слыхал я, правда, что конец их разный ждал. Людям-то, известно, на роду смерть написана, а у колдунов судьба иная. Остался будто парень в собственном мире, как в темнице, заперт: и любимую не вернуть, и работой не утешиться, к делам колдовским не вернуться. Вот и бродит он годы долгие вдоль леса дремучего, тропку потаенную ищет да имя любимой шепчет: Эскей, Эскей… Только думаю, вранье это, ради красного словца придуманное да от ума невеликого. Не бывает таких имен.