Эннера (СИ)

— Вот. Правильно, — сказала Роми, может быть, излишне по-деловому. Как будто жалела, что затронула тему, а теперь только и ждала повода её сменить. — Давайте к сути. Здесь только что была ваша общая знакомая, — она повернулась к Ллэру. — Ты забыл рассказать, что Таль — доа?

— А… вот как?..

Ллэр не притворялся, он сильно удивился. Как и сама Мира. Таль — доа? С каких это пор? Хотя, может, поэтому она просила её не появляться в Миере? Собиралась закончить превращение без сторонних наблюдателей.

— И давно?

— Ты нас спрашиваешь?

— Ну, вдруг она похвасталась своими достижениями. Таль может. Не смотри на меня так, Рэм. Я уже давно тебе не вру. Таль не была доа. По крайней мере… — Ллэр обернулся к Мире, несколько секунд пристально на неё смотрел. — Может быть, для того, чтобы завершить и… нет, мало, — он снова уставился на Роми. — Мы что-то упускаем… Мне бы…

— Не вздумай заявить, что тебе бы сейчас свалить и подумать обо всём этом где-то в одиночестве, — заявила Роми. — Мне не нравится растущее количество доа на квадратный метр и чем это сопровождается, — она бросила взгляд на Миру. — Прости, я не о тебе. Просто последние дни всё…

Мира передёрнула плечами, прикусила нижнюю губу, чтобы не ляпнуть какую-нибудь гадость в ответ. Вряд ли Роми собиралась её обидеть. А если и собиралась, то сейчас всё равно неподходящее время для ссор.

— Мы упускаем очень многое, — Роми обернулась к Ллэру. — Это не эксперимент. Таль ненавидит атради. Так, как мог бы ненавидеть потомок Содружества. Но в то же время она — доа. Сказала, её отец был доа. Надеюсь — отсюда? — махнула рукой на Сферу. — Других доа во Вселенной не имеется, только в Бэаре. Верно?

— Только в Бэаре. Тебе лучше меня известно, что сделало Содружество.

— Что ты знаешь о Таль? — спросил его Алэй.

— Ничего особенного. Родилась и выросла на Актарионе в Миере, училась там же и ещё кое-где, родители, как я думал, местные. Основали Институт крови, давно умерли, теперь там всем заправляет Таль. Мозгов хватит на всех нас… Адан сейчас с ней?

Алэй кивнул.

Мира уставилась на море, наблюдая, как волны одна за одной вылизывают мокрый песок.

— Мне надо пойти к нему и всё узнать, — тихо проговорила она, обращаясь к Ллэру.

— Одна — нет. Теперь тем более, — он сильнее сжал её ладонь.

В какой-нибудь другой ситуации такой жест Мира расценила бы, как трогательную заботу или проявление любви. Сейчас же ощутила себя маленьким ребёнком, которого держит за руку строгий родитель, лишая возможности совершить глупость. Кажется, подозрения Ллэра только крепли. Она же, наоборот, сильнее верила, что Адан ни при чём. Однако возвращаться к бесполезному спору не хотелось, в присутствии Алэя и Роми — тем более.

Мира поняла, что начинается злиться. Ллэр что, не доверяет ей? Не верит, что она в состоянии справиться сама? Зря, она прекрасно сможет всё узнать. По крайней мере понять, врёт ли Адан или нет, уж точно. А присутствие атради только помешает.

Захотелось высвободиться, самовольно выйти на Адана, найти Таль, заставить рассказать всё, что знают. Она сдержалась. Обещала ведь, что не пойдёт к Адану одна, что сначала попробуют вместе разобраться, что же случилось с Тмиором…

Мира шумно выдохнула. Недовольно проворчала, по-прежнему глядя на море:

— Ну и что ты предлагаешь? Будем стоять здесь и искать виноватых?

— Никто здесь стоять не будет, — отозвался Ллэр.

— А что, собственно, вы собрались узнавать у него? — спросила Роми.

— Скорее уточнять. Некоторые подозрительные моменты, совпадения. Осведомленность Самара, поведение Адана, превращения Таль… — он помолчал, словно обдумывал с чего начать. — Так. Может быть, я в чем-то повторюсь. Плевать. Я всё это время считал, Самар ничего не знал, но ошибался. Похоже, самый древний атради умело водил меня за нос. Когда я нашёл его, он выращивал цветочки в глиняных горшках, картошку — за домом, занимался самосозерцанием и был склонен к словесному поносу философского характера… Как такому не поверить? Сейчас склоняюсь к тому, что он всё это время знал абсолютно обо всём, что происходит. Либо никогда не стирал собственную память, либо — восстановил её.

— Битые шары в Пещере Вэра, — пробормотал Алэй.

— А… — выдохнула Роми. — Полностью загруженные капсулы памяти уничтожаются. Почему я раньше не думала об этом? Это ведь очевидно. Он своё жилище построил над входом в Пещеру… и при всём желании его всегда было невероятно сложно найти. Вероятно, пещера как-то экранировала.

— Не думала, потому что не казалось важным, — заявил Ллэр. — Самар мёртв, его тело рассыпалось в пепел, а домик разлетелся на щепки. Вы нашли капсулы, потом стало не до того. Да и сейчас, не в этом суть. Я готов перед каждым словом добавлять «может быть» и «возможно». Нам ничего не известно о том, что конкретно запустило процесс уничтожения. Может, со смертью Самара начался процесс отката только потому, что все изменения держались на его жизненной энергии. Ведь мы не знаем, что он сделал, когда превратил Фахтэ в Тмиор, а вас — в атради. Но когда… Когда его пришли убивать, он не удивился, будто ждал и смирился. Не защищался, не сопротивлялся даже на словах. И он узнал…

Мира почувствовала на себе чей-то взгляд, обернулась, встретилась глазами с Алэем.

— Ты попробовала на нём тот же способ? — тихо спросил он.

Его вопрос не был обвинением, в голосе не было упрека или злости, и всё равно задело. Напугало, причинило боль, заставило заново пережить те ужасные мгновения, когда на её глазах и по её вине умирал Самар. Захотелось оправдаться, найти всему другое объяснение, доказать, что не виновата. Только как? Не говорить же: это не я. Не она, а кто тогда? Кому бы не принадлежал тот голос, именно она позволила подчинить себя.

Алэй ждал ответа. Казалось, они все ждали. Даже Ллэр. Впрочем, почему это её удивляет? Он же сказал, что готов перед каждым словом ставить «возможно». Он ни в чём не уверен, абсолютно всё подвергает сомнению. И её слова тоже. Все попытки убедить в невиновности Адана наверняка воспринимает, как укрывательство. Или ещё что похуже.

Захлестнула обида, чувство вины сменилось злостью.

— Нет, изобрела получше, как видишь. Чтобы уже без осечек, как с тобой, — Мира выдернула руку, усмехнулась, поочередно разглядывая их лица. — Может, доа и атради никогда и не были врагами, но вполне могут ими стать, вам так не кажется?

— Чего? — ошалело спросил Ллэр.

— Ничего! — огрызнулась она. — Адан — мировое зло, Таль ненавидит атради, я убила Самара. Замечательно! Вот и нашли виноватых.

— Ну, — протянул Ллэр. — Если ты так видишь случившееся, — он улыбнулся, — то я могу продолжить ряд. Имею полное право забрать часть лавров мирового зла себе, а то и не часть. Потому что если бы я не влез со своей идеей фикс всё изменить в собственной жизни… Не пошел бы к Самару, не стал бы следить за Таль и её экспериментами в Институте крови… Да и потом… Это же я привёл тебя на Тмиор. Продолжать? — он снова поймал её за руку, Мира попыталась выдернуть, тогда он взял и вторую. Всё так же улыбаясь, посмотрел ей в глаза. Сказал, чуть кивнув в сторону Алэя. — Он «умеет» задать вопрос. Это у меня от него. И мы все много в чём виноваты. Сейчас, раньше, ещё будем. Но в данный момент мы перечисляем факты. Понятно?

Мира послушно кивнула, как-то сразу успокоилась, расслабилась, как будто прикосновения Ллэра обладали магической силой.

— Адан — мировое зло? — спросила Роми.

— Я не знаю, — ответила она, оборачиваясь к ней. — Надеюсь… Нет, верю, что нет, но… Кто-то управлял мной, заставил перенести Тени со скалы на поляну, убить Самара. Самое странное, что он знал, кто я. А я готова поклясться чем угодно, что видела его впервые в жизни! Но он не просто узнал меня, он понимал, что я собираюсь сделать, и даже не попытался остановить. Он словно ждал этого, понимаете? — Мира говорила, уже не думая, как будет выглядеть вся история в глазах Роми и Алэя, поверят ли они ей, сочтут виноватой или сумасшедшей. — Кто-то вынудил меня сделать всё это. Кто-то подчинил моё сознание, перенёс меня с места на место. Насколько я знаю, атради так не умеют. Только мы, доа. Но зачем Адану уничтожать Тмиор?! Это абсурд. Я скорее поверю, что сошла с ума и у меня раздвоение личности, чем в то, что Адан способен сознательно причинить мне вред, — она повернулась к Ллэру, прижалась, почувствовала, как он обнял её рукой за плечи. Еле слышно добавила: — То, что случилось в его квартире, не считается.