Матриархия (СИ)

- Опять крутит? - спросил я, вглядываясь в ее мордашку. Кивнула. - Бедняжка ты моя. Ладно, надо как-то спуститься.

- Ну и расфигачили мы... Блин, я так испугалась! - Оля обняла меня и зашептала: - Больше так не делай! Понял? Ты же мог упасть.

- Мог, - подначил я. - Полетел бы вниз, а ты - осталась бы тут...

Оля стукнула меня кулачком в плечо, костяшками.

- Э-э, - я схватился за ушибленное место. - Больно же!

- Будешь знать у меня! Дразнится еще!

- Да идем уже, хватит, - засмеялся, когда она снова налетела на меня. А потом неожиданно для себя я притянул Олю и поцеловал в губы.

Сам не знаю, что нашло. Все это время, что мы скитаемся, не позволял себе ничего такого, хотя чувствовал, что Олину симпатию. Ну, вроде бы как у меня есть (была?) Аня. Но если бы Оля скользнула ко мне в спальник голая, тогда бы я конечно, не смог устоять. Ага, как в «Прощай, оружии». Но куда там.

У Оли еще не было менструаций. Вообще. Вот что мы узнали. Конечно, Юрец тут же вывел теорию, что Импульс подействовал на исключительно зрелых - в половом смысле - женских особей. То есть на тех, у кого регулярные месячные. Поэтому-то есть и девочки, как сегодняшняя - «ореховая» - которые поражены. И есть шестнадцатилетняя Оля, которая еще не знает «критических дней», тампонов и прокладок.

Чего только не выдумает природа.

Оля проверялась, сдала целую кучу анализов, но врачи лишь руками разводили, мол все в норме, разве что езначительная нестабильность с гормональным фоном. Короче, они нифига толком не сказали.

Может, фатум, судьба, что именно нам попалась Оля. И до сего момента я как-то и не задумывался, что же я к ней чувствую. Сейчас маловато времени, чтоб думать, серьезно.

И вот теперь мы целовались, и жадно дышали и набрасывались друг на друга. Я шарил по ней ладонями, как юнец, дорвавшийся до шлюхи, и мы стукались зубами, сбивая губы.

Потом повалились прямо на ковер листьев.

- Я хочу тебя... хочу, - шептала она. Холодная ладонь скользнула по моему животу, выступили мурашки. Мы целовались, перекатывались по листве, стягивая на ходу куртки. Ветки трещали, покалывали ладони и оголенные плечи, но мы не обращали внимания.

- А-ах... Ромочка, ты колешься... - Оля закатила глаза.

Еще немного и мы сольемся. Мы должны, она хочет... Хочет и больше никого не надо...

Я не знаю, что со мной произойдет, если Оля вдруг исчезнет, если... если с ней что-нибудь случится. Илюзий в отношении Ани я не питаю, в общем-то.

Языки сплетаются, и я прижимаю Олю к земле, а ее ногти впиваются в кожу на спине, там, где багровые рубцы...

Жаркое дыхание, и захватывает лихорадка, и мы сдираем друг с друга одежду и...

- Ты посмотри, - раздался хрипловатый голос. - Во дают!

- Блин! Ты помолчать не мог? Позырили бы...

- Те лишь бы зырить! - заржал первый голос. - Шо, голубки? Страсть съедает?

Человек десять - все мужчины. Кто-то откровенно пялится на Олю, кто-то посмеивается. Грязные, небритые, в щетине блестят улыбки, глаза задорно горят.

«Красная бандана» тут же. Рифат без автомата, и по выражению лица не поймешь, нормально все или нет. Руки, по крайней мере, у него не связаны. Хотя «калаш»-то забрали.

Оля натянула куртку. Щеки красные, прячет взгляд. Я встал и отряхнул штаны. Улыбнулся:

- А вы ребята, кто будете?

- Он еще и вопросы спрашивает, - хмыкнул здоровяк со шрамом у виска.

- Люди, - улыбнулся в ответ Хриплый и мотнул дулом автомата. - Мужики. Предлагаю вам пройти в нашу аудиенцию, для выяснения приватных вопросов, - он скалил чуть ли не все трицдцать два зуба.

И мне его улыбка не нравилась.

- Во шпарит! - восхитился кто-то.

Рифат молча отводил взгляд. Потом я заметил и Юрца тоже. Лицо обескровлено, взгляд потухший.

Я даже ответить ничего не успел: по кивку главаря к нам подошел здоровяк и еще пара типов. Один схватил Олю и она пискнула.

- Эй! Аккуратнее!

- Меньше разговаривай. Дольше протянешь.

Мне заломили руки. Потом я услышал металлический звон и щелчок. Бравые хлопцы грубо обшарили меня по карманам, вытащили блокнот.

- Эге! Ты смотри, художник, что ли? - Хриплый забрал у здоровяка блокнот и полистал, с недоверием глядя на меня. Увидел и «Дурунен», и мосты из мертвецов. Всю апокалиптику. Но больше всего их поразил вчерашний, еще свеженький рисунок: женщина, из чрева которой ползет младенец с щупальцами. Бедняжка кричит от боли, лицо искажено судорогой, щупальца с присосками и когтями на концах.

- Психопат, - пробормотал Хриплый. Снял с плеча рюкзачок и закинул блокнот туда.

- Мы в чем-то обвиняемся? - спросил я.

- В общем-то да. Здесь - наша территория, а вы шляетесь тут с БАБОЙ. За это уже можно спросить. Что вы здесь вынюхиваете?

- Не вынюхиваем мы ничего...

- Что с ними разговаривать, - пробормотал тип, с глубоковдавленными в черепушку глазами. Он как раз обыскивал нас. - Грохнем и делов.

- Да-да, грохнем! - поддержали остальные, и стало совсем неуютно. Кроме того, браслеты наручников врезались в запястья холодным металлом. Я поглядел на Олю, и бессильная ярость судорогой прозила тело. Даже челюсть свело.

Сырость теперь забралась под одежду, «пот страсти» давно остыл и холодил спину.

- Заткнитесь! - прикрикнул Хриплый. - Не нам решать. Так что давайте, гоним их до городка. А там уже видно будет. Без НЕГО мы решать не можем. - Он перевел взгляд на Олю и облизнулся. Посмотрел на меня:

- Ну? Чего зырите?

***

Так мы и топали через лес. Рифату и Юрцу они тоже сцепили руки браслетами, просто я сначала не увидел.

- Мы на вашей стороне. Надо было мне валить дерево, чтоб спасти вас?

- Может, ты его на нас валил, - лениво отвечал Хриплый. - Я ж не знаю.

- Ну а Рифат, ну - тип в бандане. Он-то ведь отстреливался вместе с вами!

- Харе базарить. А то я тебя стукну.

Нас вели под конвоем, как скот. Еще и разделили специально, по группам. Каждого «зека» сопровождают двое, Хриплый там что-то рассказывает, все гогочут.

Я даже не слушал их разговоры. И страшно мне было не от неизвестности, которая нас ожидает в неком городке, а скорее от того, как ведут себя эти козлы. Нет, они не домогались Оли (что удивительно), они не обзывали нас и не били. Вообще вели себя так, как будто нас и нет.

Меня пугала их беспечность. Как будто опасность не подстерегает на каждом шагу. Поэтому я шел и прислушивался, ведь если твари нападут, мы, закованные наручниками, будем самой доступной целью.

А еще я думал, о том, что это за ОН, и что он примет в нашем отношении.

- Эй, ты у них самый разговорчивый? - меня ткнули в спину. - Ну-ка, валяй. Вы откуда и куда идете? И как так получилось с вашей телкой, что она... ну ты понял.

- Мы из Ростова. А куда идем - сами не знаем. Спасаем жопы. А про Олю - ну, у нее еще не было менструации. Мы так решили, что фигня, которая произошла, - я перешел на понятный язык, - затронула зрелых баб.

- А-а... менструации? - переспросил Хриплый. В самое лицо мне заглянул - пахнуло давно нечищеными зубами. - Типа, месячные, что ли?

- Да.

- Так. А откуда вы узнали...

- Я ж говорю - это догадка!

- Ты чо орешь? Больно смелый какой-то... Ладно, посмотрим.

- А в чем дело? Говорю же, мы не шпионы. И вообще, сейчас опасность представляют телки, а вы на нас взъелись.

- Так в вашей же компашке телка, - передразнил мой голос Хриплый. - Телка, которую ты хотел отпялить минут двадцать назад. Не?

- Да Оля нормальная! - воскликнули Рифат и Юрец, хором.

Хриплый прочистил горло и харкнул. Потом потер нос и стал идти спиной вперед, оглядывая и меня и всю свою банду. Возвел глаза к верхушкам деревьев и заговорил:

- Моя жена тоже была нормальной. Моя дочка. И бабушка. Мы все жили большой семьей. Я проснулся, в туалет захотел, и услышал «чавк-чавк» - со двора. Думал, что это наша собака, Джерка - жрет типа. Она всегда громко хавала.

Прямо так и вышел, в трусах. Вышел, смотрю, чавкает-то вовсе не и Джерка, возле своей миски. Чавкает бабушка Клава, глодает ЕГО. Как свинья, знаете? Свиньи могут запросто сожрать человека, если вы не в курсах. Но чтобы бабка сожрала родного внука... - Хриплый так и продолжал идти лицом ко мне. Взгляд у него затуманился, смотрел главарь уже сквозь нас, и наверно видел эту самую бабу Клаву, как она объедает лицо малыша, отрывает от детских щек лоснящиеся куски.