Нью-Йоркские ночи

– Бог мой, Хол, ты что, попал в переделку? Ну-ка, сядь. Господи, ну и вид! Просто ужас! – Отшвырнув окурок сигары, он взялся рассматривать раны Холлидея.

– Со мной все нормально, не хлопочи. Барни почти толкнул его на диван-честерфилд.

– Сиди здесь. Я сейчас принесу, что нужно. – Он вышел в соседнюю комнату и появился с аптечкой первой помощи.

– Барни, я в норме. Мне нужен только душ.

– Заткнись и запрокинь голову. Как это, черт возьми, случилось?

– Долго рассказывать, Барни.

– Ну, времени у меня хватает.

Пока Барни промывал рану антисептиком, Холлидей, не пропуская ни единой подробности, пересказал события прошедшей ночи.

Такое у них было правило: каждые два дня обсуждать случай, над которым они в данный момент работали, шаг за шагом рассматривать свои действия, возвращаться к деталям, которые на первый взгляд выглядели абсолютно несущественными, перепроверять факты, обмениваться идеями и версиями до тех пор, пока тема не будет полностью исчерпана, а у них не возникнет более ясной картины событий.

Добравшись до встречи на крыше, Холлидей помолчал. Он вдруг впервые осознал, что кто-то действительно пытался его убить. Там, в городе, остался кто-то, желавший, чтобы он умер… Кто и теперь может этого хотеть.

– Мне бы кофе…

– Конечно. Сейчас. – Барни налил из кофейника горячего, крепкого напитка и присел на честерфилд рядом с Холлидеем, рассматривая рану. – Вроде нормально. Выглядит неважно, но неглубокая. Можно позвать дока Сайм-за, чтобы…

– Забудь. Все будет о'кей.

Барни снова зажег окурок своей сигары.

– Итак, ты на крыше… Что дальше?

Холлидей вернулся мыслями к драке на крыше. Вспомнил” как стукнул того парня рукояткой пистолета прямо в лицо.

– Ну, значит, я врезал ему по морде, а потом… потом случилось… – Он помолчал.

– Продолжай!

– Ты не поверишь, Барни.

– Посмотрим. Холлидей пожал плечами.

– Я и сам почти не верю. – Он взглянул на Барни и рассмеялся. – Его лицо… оно изменилось, то есть только что он был парнем, пуэрториканцем, может, кубинцем, потом я его ударил, и лицо изменилось. Он стал женщиной, блондинкой. – Правая рука Холлидея дрожала, и он обхватил ею колено, чтобы унять дрожь.

Лицо Барни абсолютно ничего не выражало.

– И что потом?

Холлидей рассказал про бег до края крыши, про свой страх.

– Потом парень, он снова был латиносом, бросился на меня и столкнул с крыши.

Барни во все глаза уставился на товарища.

– Ты упал с трехэтажного здания?!

– И приземлился на кучу мусорных пакетов, скатился на тротуар, стукнулся головой и потерял сознание. Когда очнулся, был уже полдень.

Барни покачал головой. Он вынул окурок изо рта, внимательно его осмотрел, потом поднял глаза на Хола.

– Надо сказать, что ты – самый удачливый сукин сын на Манхэттене. Нет, во всем штате Нью-Йорк!

Холлидей нервно рассмеялся.

– Думаешь, я этого не понимаю? За прошлую ночь столько всего было…

Барни пересел во вращающееся кресло и набрал код на клавиатуре.

– Позвоню Джеффу, может, он сумеет прислать кого-нибудь потолковее. Теперь, когда появился потенциальный убийца, они могут заинтересоваться. Попрошу Джеффа прислать файл с делом.

Телеком засветился, и Барни заговорил с дежурным.

– Лейтенант Симмонс сейчас на брифинге, мистер Клюгер.

– Попросите его позвонить мне, как только он появится. – Он отсоединился и посмотрел на Холлидея. – Значит, говоришь, Кэрри Виллье так вчера и не показалась?

– Ее друзья беспокоились. Она договорилась встретиться с ними в “Пене” около десяти – годами не пропускала ни одной пятницы. Когда она так и не пришла, я отправился в Солано-Билдинг с женщиной по имени Киа Йохансен.

– Говоришь, эта лесбиянка сбежала, когда появился латинос?

Холлидей кивнул:

– Думаю, да. Она была ближе к двери, чем я. Уверен, она успела выбраться до того, как он стал палить.

– Надо опросить ее о событиях вчерашнего вечера, о ее отношениях с Виллье и Найджерией, – заметил Барни. – Говоришь, вы нашли сожженный компьютер, что еще? Признаки вторжения, грабежа?

Холлидей покачал головой.

– Я не заметил. Но у меня почти не было времени до того, как погас свет и началась веселуха.

Барни качнулся в кресле.

– Ну и какие идеи?

– Нужен эксперт, чтобы осмотреть сожженную консоль. Выяснить, над чем работала Найджерия.

– Попрошу Джеффа этим заняться, – отозвался Барни, помолчал и взглянул на Холлидея. – А насчет этого парня… и того, что ты видел… Не кажется ли тебе…

– Что? Что мне почудилось? – Он уставился на кофейную гущу у себя в чашке. – Давай разберемся. Прямо сейчас. Мне бы и самому хотелось в это поверить. Это хорошее объяснение. Я чувствовал бы себя куда лучше, если бы знал, что это была галлюцинация. – Он покачал головой. – Но, Барни, все так и было. Я видел. Это не галлюцинация. Парень изменил внешность прямо у меня на глазах. Я испугался.

Барни кивнул, но воздержался от комментариев. “Он -“ хороший парень. Наверняка ведь считает, что мне все померещилось”, – подумал Холлидей и, почувствовав присутствие постороннего, поднял взгляд.

В дверном проеме стояла Ким.

– Чего ты испугался, Хол? – спросила она, впиваясь в него глазами. – Опоздать домой, правда?

Как ни странно, весь ее вид – розовая стеганая куртка, милое овальное личико в обрамлении меховой оторочки шляпы – наполнил душу Холлидея внезапным приступом нежности.

Он рассматривал сердитую линию плотно сжатых губ и знал, что скоро она будет выражать не гнев, а озабоченность. Все-таки шаг в сторону от ярости, которая может кипеть в ней несколько дней.

– Солнышко, – льстиво обратился к ней Барни, – прошлой ночью на Хола напали, хорошо, что жив остался.

Холлидей видел, как меняется выражение ее лица: она восприняла слова Барни, обдумала их и перестроила мысли, отказавшись от желания накричать на него. Глаза ее расширились, она бросилась в комнату к дивану, на котором лежал Холлидей, присела рядом и схватила его за руку. Увидев оцарапанный висок, погладила его по щеке.

– Хол, что случилось? Кто это сделал?

Он вкратце пересказал ей события ночи, стараясь не выделять опасные моменты. Ким слушала, покусывая нижнюю губу с видом человека, пытающегося справиться со страхом, словно ребенок, которому рассказывают страшилку.

Ее глаза всегда завораживали Холлидея. Огромные, с широкой, плоской поляной между ними. Сейчас, наполненные и затуманенные слезами, они сияли, как омытые дождем бриллианты.

Хмурясь, Ким обдумывала его слова.

– Я слышала, ты сказал: “парень изменился, и я испугался”, так?

Холлидей быстро взглянул на Барни, но тот просто пожал плечами.

– В драке я ударил его, и у него изменилось лицо. Одну-две секунды он выглядел… как женщина. Я понимаю, это звучит дико… – Холлидей замолчал, увидев выражение лица Ким.

Она замотала головой и выглядела такой же напуганной, как он сам вчера вечером.

– Хол, я верю тебе. – Она сжала его пальцы. – Я знаю, что ты видел.

– Ты? – Неужели она вечно будет его удивлять?

– Меняющий Тело, – прошептала она, – дух зла. Барни приподнял брови и передвинул окурок из одного уголка рта в другой.

Пораженный Холлидей повторил как попугай:

– Дух зла?

Ким с серьезным видом кивнула.

– Ужасный дух зла. В Сингапуре мы знаем о Меняющих Тело. Они овладевают людьми, заставляют их действовать против собственной воли. Изменяют внешность людей, чтобы те могли справиться с такими делами, вливают в них сверхчеловеческую силу.

Холлидей улыбнулся и взял в ладони ее лицо.

– Знаешь, Ким, этот парень был не так уж силен. Мне удалось его обезоружить.

– Тебе повезло. – Слезы наконец выкатились из глаз и потекли по щекам. Холлидей почувствовал себя виноватым за слабую попытку пошутить.

– Хол, – прошептала она, – пожалуйста, оставь это дело. Духи зла, они никогда не сдаются. Если их разозлить, они никогда не оставят тебя в покое, будут преследовать до конца и обязательно добьются своего. Оставь это дело, о'кей?