Найти себя (СИ)

   На теле у слона...

   Народ в таверне тихо и испугано перешептывался, у входа на кухню виновато мялся Рук Карс, пришедший в себя Хлыст, издали подавал непонятные знаки и строил зверские рожи, а на сцене сгрудились все без исключения музыканты и с несчастным видом смотрели на последнее выступление музыканта.

   Бывал я в разных странах

   И если захочу,

   То поздно или рано

   Я всех разоблачу.

   Как мышь, крадусь во мраке,

   Плыву, как камбала,

   А нюх, как у собаки,

   А глаз, как у орла.

   О, да!

   Закончив выступление, Сомов тщательно протер струны салфеткой и бережно передал гитару подбежавшему Кропалику. Начальник тайной стражи, сидевший до этого с неподвижным лицом, чуть оживился:

   - Кропалик? Ба! Какая неожиданная встреча. Так значит ты теперь тоже музыкант? Кто бы мог подумать!

   Юноша под его взглядом замер и стал белее полотна, но герцог небрежным жестом велел ему убираться:

   - Ступай прочь, мерзавец. Займусь тобой позже.

   Начальник тайной стражи переключился на Сомова.

   - Итак, пришла пора произнести мою любимую фразу, - сыщик взял театральную паузу и цинично осклабился: - Именем короля, вы арестованы!

   На улице музыканта сразу перехватили несколько неразговорчивых человек. Профессионально обыскали, сняли магический амулет с пальца, и надели наручники.

   - Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал, - с грустной улыбкой произнес Виктор, - Куда прикажете проследовать на цугундер?

   Поскрипывая свежим снегом, его подвели к карете и затолкали внутрь. По бокам крепко придерживая за локти, устроились агенты, а напротив вальяжно развалился Крон Гросс и экипаж сразу тронулся в путь.

   В карете герцог нарушил молчание всего один раз, когда спросил:

   - Как твое настоящее имя?

   - Вы же сами его прекрасно знаете, - ответил Сомов, - Вик Сангин.

   - Ну да, - произнес сыщик со странной интонацией и, судя по тону, которым это было сказано, Виктору он не поверил.

   Тюрьма встречала неласково. Сомова провели через несколько ворот с охраной и злобными огромными собаками к высокому кирпичному зданию без окон, на стене которого висела чугунная табличка с рельефом восходящего солнца. Прежде чем попасть внутрь Виктора еще раз обыскали, заглянув во все полости тела, отобрали все вещи, а взамен выдали серый бесформенный балахон. Потом добрых полчаса водили по узким коридорам и лестницам, клацая многочисленными решетчатыми дверями, прежде чем втолкнули в темную камеру.

   - Ну, наконец-то, - произнес чей-то глумливый голос, - давно тебя мы ждали!

   Наверное, эта фраза была рассчитана на то, чтобы напугать новичка, но Виктору было сейчас плевать и на нее и на фигуры сокамерников потянувшиеся со всех сторон. И по росту и по силе он заметно превосходил других арестантов. Если не отобьюсь, то хотя бы согреюсь, с иронией подумал он. Видимо его ледяное спокойствие и поза, принятая для боя слегка поумерила пыл сокамерников.

   - Как звать?

   - Вик.

   - За что попал?

   - За двойное убийство.

   - Из братства что ли?

   - Из бритоголовых.

   - А кличут как?

   - Музыкант.

   С каждым коротким ответом воинственность бандитов падала, а после последней фразы и вовсе испарилась. Все уголовники быстро рассосались по углам, и рядом с Виктором остался только один человек.

   - Наслышан, - уважительно произнес он, - А я Кабан из братства Бирюка. Мы здесь между собой разборок не ведем, так что располагайся спокойно, лучше рядом со мной у отдушины, там и нары мягче и воздух чище. Эй, Носатый, быстро освободил место Музыканту.

   Так Сомов обошелся без прописки, о которой рассказывал дядя Витя и влился в новый коллектив без проблем. Утром ему сделали передачу с воли, в которой, кроме продуктов оказалась и гитара с жильными струнами. Кто-то беспокоился о нем, и это вселяло надежду. Виктор взял гитару и выдал: "Я парнишка седой, я совсем молодой мне семнадцать... Есть хотел - хлеб украл, а закон покарал так жестоко". Этим он окончательно покорил сокамерников, но от предложения сделать наколку восходящего солнца на руке, которую он заслужил, попав в солнечную башню, вежливо отказался. Пару дней его никто не тревожил, кроме клопов, а затем его повели на первый допрос. И это был не просто вывод, а целая экскурсия. Конвоир провел Виктора по подземным казематам, где подробно и со знанием дела показал и рассказал о десятках пыточных устройств и механизмов устрашающего вида для причинения невыносимой боли и изощренного членовредительства. У одной камеры, где палачи в кожаных фартуках пытали какого-то несчастного, конвоир остановился и заставил Виктора смотреть на этот кровавый кошмар бесконечные десять минут. Только после этого Сомова доставили в кабинет для допроса. Кабинет был достаточно просторный, обставленный хорошей мебелью и лишь решетка на окне выдавала принадлежность помещения к тюрьме. В нем находились трое. Человек за столом, на котором стояло устройство, напоминающее пишущую машинку, господин начальник тайной стражи в кресле за другим столом и невероятного исполинского размера пес, дремавший у его ног. Виктора усадили на железный табурет, привинченный к полу в центре комнаты, и пристегнули за лодыжку к ножке табурета.

   - Устраивайся удобнее, Вик, - усмехнулся Крон, - Разговор у нас предстоит долгий. Как тебе понравилось в нашем заведении?

   - Бывало и хуже, - не стал жаловаться Сомов, хотя в ушах его до сих пор звучали крики истязаемого в каземате бедолаги, - Замечу только, что пытки не лучший способ узнать правду и под их воздействием любой человек признается в чем угодно.

   - Это ты правильно говоришь, но ошибаешься в главном, - заулыбался герцог, - В пыточных камерах не выясняют правду, а наказывают за ложь и упрямое молчание. Впрочем, я рад, что тебя это впечатлило, и, следовательно, должно уберечь от неправильных ответов.

   - Мне нечего скрывать, господин начальник тайной стражи, - тут же солгал Виктор.

   Крон поморщился, а затем резко подался вперед и вперил указательный палец в лоб Сомова.

   - Смотреть сюда! Отвечать быстро! Твое настоящее имя?

   Виктор даже отшатнулся от такого напора и растерянно повторил прежний ответ:

   - Вик Сангин.

   Гросс сразу поскучнел, откинулся обратно на спинку кресла и проворчал:

   - Я предполагал, что на тебя не действует внушение, но попробовать стоило.

   - Почему вы мне не верите? - Виктор добавил в голосе обиды, - Смотрите сами.

   Он закатал рукав балахона, открывая магическое клеймо.

   - Раб Вик Седой, хозяин Эргис Преан, город Макабр, - без особого интереса прочитал начальник тайной стражи, - Это я и так знаю. Наверное, несладко быть рабом у орков. А скажи, Вик, как долго ты пробыл у них в рабстве?

   - Около двух лет, - нахмурившись, ответил Сомов.

   За соседним столиком после каждого вопроса и ответа печатная машинка взрывалась сериями хлестких щелчков, видимо фиксируя ход допроса.

   - А до этого, где ты жил? Кто твои родители?

   Сомов помрачнел, и это не скрылось от внимательных глаз сыщика.

   - Родителей я не помню. Совсем. Где жил до того, как попал к оркам, тоже не помню. Знакомый лекарь сказал, что это последствия от удара копьем по голове. Называется амнезия. Я после травмы головы забыл абсолютно все, что знал, даже язык пришлось учить заново.

   - Странная история. Здесь помнишь, там не помнишь.

   - Плохо у меня с головой, - притворно вздохнул Виктор.

   - Ты уже совсем-то не завирайся, - пожурил его Крон, который сменил тактику и теперь вел беседу в непринужденной манере и даже проявлял толику сочувствия, - С головой у тебя наоборот все хорошо и для человека потерявшего память ты слишком много знаешь. Вчера мои люди провели у тебя в квартире обыск, и обнаружили в тайнике любопытную записную книжку.

   Он выдвинул ящик, достал из него пухлый блокнот и положил его на стол. Сомов молча выругался, следовало бы предусмотреть, что даже хорошо спрятанную вещь легко найти, если искать с помощью просвечивающих гогглов. Герцог раскрыл блокнот и перелистнул несколько страниц.