Клоны не рождаются (СИ)

— Уверена, ты думаешь о нем слишком плохо. — мягко сказала я.

— Что угодно поставлю на то, что он надрался из-за чувства вины. Совесть проснулась. — Все тот же ровный тон. — вали давай, резче, резче, мне еще искать, как тут запах выветривать.

Она даже не предложила мне помощи.

Тоже обидно.

В тот момент я почувствовала себя одинокой, такой же одинокой, как в свой первый день, тогда, под розовым одеялом. Единственный человек, которому оказалось не наплевать, сейчас валялся передо мной в весьма жалком состоянии.

Никогда не любила пьяных. Даже побаивалась. Люди пьют для веселья. Чтобы расслабиться.

Со стороны это смотрится скорее отупением. Живость жестов и речи, лихорадочный смех — все это искусственно, слегка слишком и немного пугает. А уж проглядывающая в некоторых уже после первой рюмке агрессия…

И запах. Тяжелый запах алкоголя, от которого голова начинает болеть даже у трезвого.

Не буду скрывать, я была бы очень признательна Мико, если бы та помогла довести неловко ступающего и мало что соображающего Сеньку до двери. Он был тяжелый, наваливался на плечо, пытался, виновато сопя, отстраниться и идти сам, но в результате только еще больше наваливался.

Хорошо, что в тот момент я не подумала, что пьяный может полезть приставать — а то мне было бы еще сложнее преодолевать этот путь. Я недостаточно знала Сеньку, все-таки.

Но я все равно бы справилась.

Должна была.

Хотя бы в благодарность за то, что когда я вылезла из-под одеяла в новом мире, он был рядом.

========== 5. Фильмография невмешательства ==========

Как потом ехидно скажет Крейг: «я был так рад, что у моего мальчика появились хоть какие-то друзья его вида, что совсем забыл о вашей пакостной сущности».

У Сеньки со знакомствами полый швах. Он же красивый и обаятельный. Да еще и потенциально прибыльный. Женщины в основном хотят выйти за него замуж, некоторые мужчины готовы жениться; остальные все больше бьют морду за случайно уведенных женщин и мужчин.

И нет, у него нет друга, дружба с которым началась бы с битых морд. Как-то не повезло с этим делом. Последствиями его драк всегда были штрафы и каталажка.

Крейг? Вот уж с кем Сенька не дрался даже будучи залитым спиртным по самое горло. Вы вообще как себе представляете бой человека не самого мощного телосложения против динозавра? О, это прекрасно смотрится в книжках про мускулистых варваров, что седлают чудовище и вонзают ему меч в глаз или еще куда. Но попробуй, осуществи на практике! Крейг быстрее, ловчее, сильнее, умнее — и никакой детский второй дан по неведомой космической борьбе Сеньке тут не поможет. (Это если даже забыть о том, что Крейг гордый обладатель нескольких «черных поясов» по рептилоидным боевым искусствам, хорошему каскадеру без этого никуда.)

У меня вот прямо перед глазами картинка стоит: Сенька замахивается ногой, Крейг всего лишь слегка поворачивает голову и хрум! Нет ноги. В лучшем случае. В худшем — Сеньки нет.

У земных змей особое строение челюсти. Можно сказать, они натягиваются на добычу как перчатка, продвигаясь вперед с помощью зубов (или помогая себе заглатывать — в зависимости от точки зрения на вещи и размера добычи) — все благодаря тому, что челюсти очень вольно крепятся к черепу. Это, конечно, лирика, но я не поручусь, что Крейг так не сможет. Хотя с гипотетическим слоном обязательно возникнет другая проблема: ребра. Крейг не похож на змею, у него они есть и отнюдь не рудиментарные.

Так что проглатывание Сеньки целиком, думаю, все же чревато для Крейга осложнениями. Пробовали заколоть очень много волос очень маленьким крабиком? Ага-ага. Хрусть! И нет заколки.

Я попала во время, когда от людского эго остались жалкие остатки. Выяснилось, что люди не самые умные, не самые сильные и не самые находчивые. Но, все-таки, у нас есть преимущество: мы быстро приспосабливаемся. Быстрее, чем кто-либо.

Проще говоря, в биокосмоценозе мы занимаем место мхов и лишайников. Подготавливаем почву. Пионеры космоса, существа, превращающие локальные ады в довольно уютные местечки, которые уже привлекают других. Нет, людей никогда не вытесняют с нагретого места полностью, но они отходят на второй план, растворяются на фоне куда более ярких рас.

А потом еще одна группа энтузиастов вылетает в сторону ближайшего ада.

Лучшие терраформисты, экологи и ксенопсихологи — это мы.

Вот что Крейг называет «пакостной сущностью». Его собственный термин для обычного любопытства. Мы постоянно суем нос куда не надо, будь то закоулки съемочного цеха с, казалось бы, так тщательно спрятанными от несведущих телепортационными рамками, или потемки чужой души.

А у Сеньки в этих потемках обитало чувство вины, большое и страшное. Мико угадала.

Но Крейг мог бы и помягче. Я же просто спросила, все ли в порядке. Я же не знала, что Сенька ответит.

Каждый по-разному реагирует на смерть. Кто-то с удовольствием наворачивает пельмешки за просмотром фильма про живых мертвецов, изредка заглядываясь на особо красочные брызги крови, кто-то еще не перерос юношеские мечтания о ней и том, как все будут плакать и убиваться после, а кто-то… Сенька Сова, нашедший повесившуюся девушку.

И как бы ему не пытались втолковать, что это недосмотр психологов, он не слушал. Он продолжал терзаться, как завзятый мазохист.

Специалисты, увы, лечили не то и, отчаявшись, бросили это дело. Он же не впал в депрессию, в самом деле, никаких суицидальных порывов, ничего опасного для окружающих. У каждого есть шрамы и травмы — обычная история. Так, задумался немного о вечном — частая патология, с которой вполне можно жить.

Вот где была ошибка: Сенька не то чтобы боялся смерти, он не задумывался, что там дальше, и даже не винил себя в гибели конкретной девушки: это же действительно была не его работа. Скорее… В тот момент, отупело глядя на дурно пахнущую лужу, в которой отражался мягкий свет ламп, он впервые четко осознал, что все клоны рано или поздно погибают.

И, в сущности, нет особой разницы, сами они это делают или входят в кабинки, где их распыляют на атомы точно так же, как собрали. Возможно, той девушке даже больше повезло: у нее была возможность подготовиться. При таком освещении даже снятая из петли она казалась почти… живой. А еще она успела попрощаться.

А он, Сенька, участник программы, которая создает ежесезонно от десяти до пятидесяти клонов. А потом… прибирается. Он на нее пашет, не покладая рук. Тут уже не отговориться, что это не его работа. И пока клоны просто входили в кабинки-капсулы, умирая вне его поля зрения, он этого не осознавал — не хотел осознавать.

Я сейчас почти слово в слово пересказываю полупьяный Сенькин бред, который полился из него нескончаемым потоком. Вот я третий раз макнула его голову под холодную воду, и началось.

Выглядел он при этом жалко. С волос потекла краска, синий и фиолетовый смешивались, расцветив усталое лицо тысячей оттенков синяка; глаза были широко распахнуты — тогда-то я и окрестила его про себя «совой». Нервничая, он выламывал пальцы, и я морщилась, когда слышала хруст костяшек.

Я еще не до конца осознала собственное положение. Распыление на атомы? Это звучит слишком страшно, чтобы быть правдой. Наверное, переводчик что-то напутал или Сенька драматизирует.

Нас же обещали вернуть домой, разве нет?

Нам же… обещали.

Пока я лупала глазами в прострации, Сенька прокашлялся, завершая исповедь. Достал откуда-то из внутренних карманов шприц. Я тут же отвлеклась на него. Неужели мой случайный приятель еще и наркоман? То есть это — всего лишь белочка, можно не верить, можно же?

— Спасибо, что выслушала. — Закончил речь Сенька, старательно отворачивая лицо. — Я пойду, у меня еще много работы. Нужно занести документы и…

Так и не протрезвел. Нормальному человеку в голову не придет тащиться куда-то на ночь (пусть и условную) глядя и в таком вот серобуромалиновом виде. (Это теперь я знаю, что чтобы не испортить волосы, Сенька пользуется комбинацией из смываемой краски и сухого шампуня. Но тогда-то даже не была уверена, что он крашеный, а не генномодифицированный — вот и сунула его под воду, не задумываясь о последствиях).