Завещание предков

  Купец сглотнул и выпалил:

  - Четыре!

  Отлично! Рыба заглотила наживку, подсекаю - продано, и даже дороже чем первая. Опять сильный пинок ногой. Терпи, дед Матвей, нужно терпеть.

  - Согласен. Держи.

  Купец нажал на кнопку, пьезоэлемент щелкнул и появился огонек. Не отпуская кнопку и завороженно смотря на огонь, купец, наконец, перекрестился. И как Кубин ещё держится? Даже пинаться перестал, ничего, смех продлевает жизнь, хоть и сдержанный. Пей, дед Матвейю. сбитень маленькими глотками и терпи!

  Я провел инструктаж по пользованию огнивом. Теперь при рачительном использовании зажигалки хватит надолго. Предупредил о том, что долго держать в горящем состоянии огниво нельзя. Кузьма Ерофеевич с трудом оторвал палец от кнопки, а у меня промелькнула злорадная мысль - впулить купцу последнюю зажигалку, но я отогнал её. Всё-таки огниво самому понадобится, а спички, что остались, приспособлены для быстрого поджога моих фугасов.

  Наконец счастливый обладатель "самозажигающегося огнива" оторвался от созерцания оной и выкрикнул:

  - Прошка, вина неси!

  Ага, это правильно, как в лучших традициях - сделку надо обмыть. Рядом вздохнул облегченно дед Матвей, поняв, что цирк окончен. В светлицу вплыла Прошка и у меня опять в голове заиграла "Во поле берёзка стояла". И как так у неё получается?

  По купцу было видно - сделкой он весьма доволен, тем более, что я принял его цену в три гривны и он должен мне только одну. Выпив по кубку вина, я достал мешочек с драгоценностями и, глядя на заинтересовавшегося хозяина, сказал:

  - Тут у меня, Кузьма Ерофеевич, украшения с камнями самоцветными есть. Вот, продать хочу.

  И высыпал всё на стол. Всё кроме любимого перстня мамы и кольца с брильянтом, что я подарил Софье Гориной.

  Купец подержал в руках жемчужное ожерелье и отложил в сторону. Понятно, такого добра тут море. Вот причудливо витые цепочки и огранка камней его заинтересовала. Он долго рассматривал каждый предмет, потом поинтересовался:

  - Где такое лепо делают?

  Я пожал плечами:

  - На меч взял. - А что ещё сказать?

  От купца выехали через час.

  За воротами Кубин, наконец, вздохнул и рассмеялся. Я тоже ехал, улыбаясь, вспоминая, как продавал купцу золото. Купец так увлёкся, что пропустил мимо ушей мою цену. А я заломил, как сначала думал - много. Золото во все времена ценилось, поэтому прикинув примерную цену за один предмет в одну гривну, увеличив её с оглядкой на эксклюзив на пять, и ещё раз умножив сумму в два раза, я выдал:

  - Пятьдесят гривен.

  Непомерная цена, но я не знаю, сколько может стоить хоть один перстень с камнем ограненным таким макаром, но поторгуемся, а там посмотрим. Кузьма Ерофеевич, оторвался от созерцания причудливого плетения золотой цепочки и переспросил:

  - Что?

  - За всё прошу пятьдесят гривен.

  - Кхм... пятьдесят, - купец погладил бороду и, оглядывая золото, выдал свою цену: - Тридцать.

  Очередной пинок Кубина. Смотрю на него и вижу отрицательное покачивание головой. Не дурак, понял, настаиваем на своей цене. Реакция купца на цену говорит о том, что я предложил меньше чем могут стоить драгоценности. Скорей всего у него нет столько наличности, то есть серебра, но по купцу видно, что драгоценности его очень заинтересовали и упускать их он не собирается. Конечно, сбить цену попробует, но стоять на своём буду крепко, а вместо серебра предложу бартер. В конце концов, у купца найдётся много чего нужного.

  - Пятьдесят - это хорошая цена за такие камни и золото.

  Кузьма Ерофеевич молча кивнул, неотрывно смотря на золото, поэтому не заметил кивка деда Матвея, потом провёл пальцем по звеньям цепочки и взял перстень.

  - Лепота какая.

  Так, начинаем обработку:

  - Обрати внимание, Кузьма Ерофеевич, огранка камня какая, нигде такой не найдёшь.

  Купец кивнул и, вглядевшись во что-то, спросил:

  - А энто что тут? - Он показал на внутреннюю часть перстня, где обычно набивают пробу.

  - Это, Кузьма Ерофеевич, знак мастера (пинок деда Матвея).

  Но купец на это ничего не сказал, он крутил перед глазами камень в перстне.

  Я был прав в том, что у него нет столько серебра. Об этом проговорился сам купец, сказав, что у него всего тридцать гривен серебром. Я тут же предложил бартер - отдать весь запас круп и хлеба, плюс теплые вещи для дружины и всякую походную утварь. Но этого было недостаточно. Кубин тут же добавил - нужны сани и лошади. Здравая идея! Тут уже я пихнул деда Матвея, а он мне подмигнул.

  Прикинув остаток, а он был ещё огромен, задумались. Всё-таки чем ещё можно погасить пять гривен?

  Торг уже затих, площадь почти опустела, но мы ехали медленно, а куда спешить?

  Кубин усмехнулся:

  -Знаешь, Володя, ты так торговался, что я подумал - ты в прошлой жизни купцом был.

  Я покосился на Кубина и хмыкнул:

  - Нет, Власыч, ты ошибаешься, для меня это, - я хлопнул по полному кошелю, - тлен, мусор. Я торговался не ради денег. Каждая гривна - это одна хорошая бронь, вроде нашей, две-три сабли или меча из булатной стали, один боевой конь. Да ты сам должен понимать. А умение торговаться... после стольких лет в уголовном розыске, не то что торговаться научишься, обезьяну уболтаешь отдать тебе последний банан.

  И добавил, про себя: "А ещё сутками мотаться по городу, искать тварь, которая убила много ни в чем не повинных людей, а потом, наконец поймав, часами колоть его". Но по интонации дед Матвей понял, что неудачно пошутил.

  - Ладно, не обижайся. Просто я давно так не веселился.

  И чуть нахмурившись, сказал:

  - Давай-ка к реке спустимся, посидим у воды, подумаем.

  - Да, давай.

  Мы завернули коней и, вместе выезжающими из города телегами, проехали к главной башне посадской стены. Охрана на башне скучно скользила взглядом по выходящему потоку телег и людей. Увидев нас, немного подобрались, а один из, видимо, старших кивнул и доложил:

  - У нас всё спокойно.

  Странно, чего это они? Или им стало известно всё, что произошло в детинце, или дед Матвей уже взялся за воспитание местной стражи? А Кубин на доклад ратника только кивнул. Ну-ну.

  После моста и извилистого поворота, мы завернули направо. По дороге, которая через овраг, где протекала маленькая речушка Почайна, мы направились к нижним причалам, что стояли у самого слияния двух рек. Легкой рысью, обошли несколько груженых чем-то телег.

  У причалов кипела работа. Купцы торопились отправиться с нужными товарами дальше, чтоб успеть добраться до морозов. Тут же, из больших лодок, выгружалась пойманная рыба. В общем, обычная суета пока небольшого речного порта.

  Завернули налево и проехали вверх по течению, минуя причалы. Остановились за последним, у нагроможденных нанесенных половодьем бревен, веток и всякого мусора. Привязали коней и подошли к самой воде. Присели на лежащее бревно. Я покосился на сидящего недалеко мужика. Надо же, рыбу удит. Простой удочкой. Рыбак взмахнул удилищем, забрасывая снасть, и я увидел, что левая рука у него покалечена. М-да, чем ещё заниматься калеке? Настроение упало. Тем более, что сейчас пойдёт серьёзный разговор, который назревал давно.

  Немного посидели молча под плеск редких волн. Нутром я чувствовал, что поговорить надо, но с чего начать? По Кубину уже давно было видно - что-то его гнетёт. Открыл рот, но, вдруг спросил совсем не то, что хотел сказать сейчас:

  - Власыч, а что на самом деле значит "Помни отцов своих"?

  Кубин вздохнул и произнес:

  - Напутствие. А ещё, это песня смерти... в исключительных случаях.

  Что значит "Песня смерти"?

  Дед Матвей, вдруг, взял небольшую сухую ветку и у самой кромки воды написал: "Momento Mori".

  Ого! Да что же с ним? Я внимательно посмотрел на Кубина. Усталый и отрешенный вид деда Матвея удручал. Ну, почему у меня так и не дошли руки до полного изучения науки психологии? Вздохнул и прямо спросил: