Сны чужие (СИ)

‑ Подойдем ближе? ‑ предложил он Антри. Тот воспринял его вопрос как руководство к действию и начал энергично проталкиваться сквозь толпу. Крестьяне недовольно косились на кальира и временами осыпали его бранью, но расступались. Олег следовал за Рыжим как сухогруз за ледоколом, стараясь не обращать внимания на ругательства и злые тычки локтями. Скоро они пробрались в первые ряды и остановились, упершись в кольцо из стражников, оцепивших место казни. Теперь Олег мог хорошо рассмотреть "дикую тварь" из таверны Фартага.

У нее оказалась отличная фигурка, даже по человеческим меркам. Не очень высокая, едва ли выше Олега в теле Эки‑Ра, она была гармонично и крепко сложена. Его не обманывала кажущаяся хрупкость женского тела. Острый взгляд подмечал тугие сплетения мышц, по‑бойцовски напряженных и готовых к немедленному действию. А вот о красоте девушки не смог бы сейчас сказать и Антри. Лицо ее скрывалось под маской из грязи и запекшейся крови. Синяков и ссадин не скрывал даже слипшийся, потемневший мех. Синяя кожаная куртка, когда‑то соблазнительно и вызывающе обтягивавшая ее тело, ныне полностью потеряла форму, стала бурой от пыли и крови. Левый рукав отсутствовал, вырванный напрочь, правый обвисал от локтя бахромой уродливых лоскутьев. Не в лучшем состоянии находились и штаны, а сапогов у пленницы не было вовсе. Тем не менее, несмотря на свой жалкий вид, девица силилась стоять прямо и гордо. Двоим дюжим ребятам из деревенской стражи приходилось постоянно заворачивать ей руки за спину, вынуждая сгибаться перед толстеньким, немолодым уже барском, возбужденно размахивающим над головой странным деревянным предметом, напоминающим помесь молотка и большого консервного ножа. "Сэдиш" ‑ подсказала память, символ власти главы Рода. Похоже, пожилой толстяк был старейшиной этой общины и, как водилось, главным судьей во всех ее делах.

‑ …Дабы не пали на наши головы беды! ‑ вещал старейшина высоким, немного визгливым тенорком, обращаясь к односельчанам. ‑ И пусть наказание для этой убийцы станет примером всем остальным! Пусть ее дружки знают, что то же ожидает их всех!

Толпа загудела. В адрес осужденной полетели брань и проклятия.

‑ Убийца!…

‑ Тварь!…

‑ Отродье влака!…

‑ Со сколькими Ножами ты спала?!…

‑ Хотела нам бед, так получи ж сама!…

Девушка вдруг рванулась из рук конвоиров с такой силой, что те невольно подались вперед, позволяя ей выпрямиться. Ее голос на мгновение перекрыл крики крестьян.

‑ Черви! Трусливые нарлы! Сдохнете раньше, чем наступит завтрашний день!

Опомнившиеся стражи с новой силой вывернули ей руки, вынудив согнуться почти вдвое, задыхаясь от боли. Олег поморщился. Ему было неприятно происходящее. Он не хотел обвинять здешних крестьян в несправедливости. Напуганные, они пытались защищаться, как могли. Можно ли было винить их за это?…

‑ Трусы!… ‑ яростно прошептал ему в ухо Антри. ‑ Она права! Они ‑ трусы!…

"Значит, есть и такие, кто считает, что можно", ‑ подумал Олег.

‑ Только не делай глупостей, Ант, ‑ тихонько попросил он кальира. Тот вздохнул в ответ:

‑ Может, если ты… скажешь им…

‑ С ума сошел? ‑ удивился Олег. ‑ Думаешь, меня станут слушать?

Антри не ответил. Он только скрипнул зубами и вновь повернулся к помосту.

‑ Начинайте! ‑ скомандовал, между тем, старейшина, взмахнув сэдишем. Конвоиры послушно подтащили вырывающуюся девушку к установленному в центре помоста массивному сооружению, представляющему из себя поставленный на короткие толстые ножки тяжелый пень, и заставили ее встать на колени. Появившийся невесть откуда хмурый тучный здоровяк ловко обвязал ее руки прочными кожаными ремнями ‑ в локтях и повыше запястий. Ремни он пропустил сквозь сквозные отверстия в колоде и затянул их снизу. Теперь они надежно прижимали руки осужденной к поверхности пня.

‑ За свое преступление ты ответишь согласно нашим законам и обычаям, ‑ возвестил старейшина в мгновенно наступившей тишине. ‑ Вирэль из шайки Синих Ножей, ты предала подлой смерти гостя нашей общины! Тем самым ты опозорила наш славный Род, навлекла на него бесчестье и беды!…

‑ Я сделала лишь то, что вы должны были давно сделать сами! ‑ крикнула девица и плюнула в толстяка. ‑ И в Яму ваш подлый Род!

‑ Молчи! ‑ старейшина в негодовании замахнулся на девицу сэдишем. ‑ Как ты смеешь, грязь придорожная!… Заткни ее мерзкий рот!

Последние его слова относились к хмурому здоровяку. Тот молча нагнулся и поднял с помоста внушительных размеров орудие, до жути похожее на тесак мясника. Толпа снова загудела.

"Ну вот, ‑ мысли в голове у Олега бились в такт с неровно колотящимся сердцем, ‑ обычный конец для убийцы. Сейчас он отрубит ей запястья и мы все будем смотреть, как она умирает… Вирэль… Красивое имя…"

‑ Так нельзя! ‑ горячо шептал в ухо Антри. ‑ Так же нельзя!…

"Ну и черт с вами со всеми, ублюдки! ‑ вспыхнувшая злость придала ему отчаянной храбрости. ‑ Ешьте меня живьем, если зубов хватит!"

‑ Стой! ‑ крикнул он что было сил и резко толкнул в грудь стоящего перед ним стражника. Тот неловко отшатнулся, пытаясь сохранить равновесие, Олег быстро протиснулся в образовавшуюся брешь и одним прыжком вскочил на помост. Он не видел, как рванулся следом Антри, а опомнившийся страж оттеснил кальира обратно в толпу.

"Ну и кретин же я!" ‑ мелькнуло в голове. Отступать было уже поздно. Все смотрели на него ‑ старейшина, палач, конвоиры, несколько сотен глаз на площади… и девушка… Она смотрела на него широко распахнутыми серыми с зеленым отливом глазами, в которых плескались изумление и надежда.

"Ох, кретин!" ‑ выругался он про себя еще раз, вдохнул поглубже и снова крикнул, уже тише:

‑ Стойте!

‑ Кто ты такой, ронтова кровь?! ‑ взвизгнул оторопевший старейшина, закипая от злости.

‑ Эки‑Ра, ‑ выдохнул Олег, ‑ сын Грид‑одра, вершина Родовой Пирамиды аркских хорлов, хальгир Северного Арка…

Голос его, вначале нетвердый, к концу фразы обрел уверенность и силу.

‑ Я требую, чтобы ты отпустил эту женщину! Немедля!…

* * *

‑ Уберите сумасшедшего! ‑ рявкнул староста, оправившись от шока, вызванного неслыханной наглостью незнакомца.

"Так я и думал", ‑ Олег даже испытал какое‑то странное облегчение, окончательно убедившись, что его выходка оказалась полной глупостью. Он отступил в сторону, развернулся, и, ухватив бросившегося к нему стражника за кольчужный ворот, швырнул его с помоста в толпу. Площадь взорвалась криками ярости и возмущения.

‑ Слушайте меня! ‑ крикнул Олег, надрывая глотку и зная, что никто его слушать здесь не станет.

"И надо ведь было оставить меч на постоялом дворе, ‑ думал он. ‑ Ведь и Антри приказал свой оставить, не на битву, мол, идем, а народ смущать незачем… Интересно, скольких я бы успел зарубить, прежде чем они меня…"

‑ Безумец!… ‑ ревела толпа.

‑ Еще один Нож!…

‑ Хватайте вольпа!…

‑ Поставьте его рядом с ней!…

Крестьяне заволновались, поперли на помост. Стражники с трудом удерживали охваченную яростью толпу. При этом сами они не могли броситься на Олега, чтобы схватить непонятно откуда возникшего наглеца.

‑ Слушайте же!…

Второй стражник, поначалу нерешительно стоявший в стороне, вдруг пригнулся, выхватил из‑за пояса топорик на длинной рукояти и, скакнув вперед, ударил Олега, метя обухом в висок. Тот, всецело поглощенный своими отчаянными призывами, лишь в последнюю секунду заметил это движение и попытался уклониться. Топорище ударило его в правую скулу, скользнуло по щеке, больно обдирая кожу. Слегка оглушенный, Олег качнулся назад и свалился с помоста. Приподнимаясь, он увидел, как прямо перед ним цепь стражников, наконец, не выдерживает и разрывается пропуская к месту казни разъяренных крестьян…

"Вот и добился справедливости, ‑ вспыхнуло в звенящей после удара голове. ‑ Дурак! Известно же, что разнимающему достается больше всех!…"