Гарри Поттер и новая семья. Третий курс (СИ)

Люциус маскарады не любил — маски на лицах слишком напоминали ему собрания у Лорда. К его счастью, принимать активное участие в веселье от него не требовалось, и после первого танца он смог отойти в сторону и присесть на одном из множества расставленных вдоль стен диванчиков.

— Очаровательная пара. По-моему, они просто созданы друг для друга, — заметила Нарцисса после некоторого молчания.

— Ты о ком?

Люциус, последние полчаса рассеяно разглядывавший заполнивших зал людей, словно очнулся и перевел взгляд на жену.

— О твоем сыне, вообще-то, — недовольно ответила Нарцисса. — И о старшей Гринграсс.

Люциус отыскал взглядом Драко, танцующего с Дафной, и улыбнулся.

— Действительно, очень хороши, — согласился он.

— Ты не думаешь, что пора подумать о помолвке?

— Рано, — Люциус покачал головой. — Пусть мальчик нагуляется, после официального объявления у него такой возможности не будет, если, конечно, дочь унаследовала хоть каплю темперамента Гринграссов.

— Мне это не нравится, — решительно заявила Нарцисса. — Ты знаешь, Люци, я не ханжа, но всему должен быть предел. Воспитанный юноша не должен вести себя, как кобель... Не настолько явно, по крайней мере.

— Ему просто нужно нагуляться, — рассеяно ответил Люциус. — Лучше сейчас, чем после свадьбы... Дорогая, извини, мне надо кое с кем поговорить. Я ненадолго.

Нарцисса недовольно поджала губы, но Люциус, не замечая этого, уже направился к своей цели.

— Брутус, Алекс, — он кивнул беседующим у окна Гринграссу и Нотту. — Есть разговор.

— Идем в сад, — предложил Нотт. — Там пока пусто.

Пройдя через широко открытые по случаю жары двери, три аристократа молча направились к ближайшей беседке. Войдя в нее, Люциус огляделся, достал палочку и резким движением обвел себя кругом тишины. Делать подобные вещи без позволения хозяина было, мягко говоря, невежливо, и оба его компаньона удивленно подняли брови.

— Так серьезно?

— Очень, — кивнул Малфой. — Вы слышали про налоговую реформу Фаджа?

Нотт расхохотался.

— Ты за свой сейф переволновался, Люц? Не волнуйся, я говорил со знающими людьми. Нас это не коснется, там будет исключение для высших чиновников Министерства и наследных членов Визенгамота. А что там вытащат из сейфа какого-нибудь Уизли, меня мало волнует.

— Я тоже об этом слышал, — нахмурился Гринграсс. — И мне, признаться, показалось странным, что Фадж, затеяв весь этот сыр-бор, отказался от самого лакомого куска.

— Ты как всегда зришь в корень, — усмехнулся Малфой. — Без нас вся эта затея лишена смысла, и именно поэтому наши состояния под угрозой. Я предпринял некоторые шаги, и... В общем, исключения не будет. Реформа коснется абсолютно всех, даже министерских чиновников. И нас с вами тоже.

— Он не посмеет! — Нотт резко оборвал смех. — Фаджа никто не поддержит.

— Фадж договорился с Дамблдором, — прервал его Люциус. — И если меня правильно информировали, это произошло еще год назад... о чем любезный Корнелиус совершенно забыл упомянуть, когда просил у меня деньги на свою избирательную кампанию.

— Мордред, это плохо, — проворчал Нотт. — Надо его остановить.

— Я попытался его урезонить, — ответил Малфой. — Предложил, чтобы налоги вводились постепенно, сперва на обычных людей, потом на тех, кто что-то значит... Ну, вы понимаете, под «потом» подразумевалось «никогда». Поначалу он вроде бы соглашался, но, насколько я понял, несколько дней назад Дамблдор что-то заподозрил, в кои-то веки внимательно прочитал законопроект и пришел в ужас. Как же так, средневековые привилегии, вопиющая несправедливость, угроза всеобщему равенству... Ну, вы знаете, что обычно говорит Дамблдор по таким поводам. Три дня назад Фадж сломался и убрал из проекта абсолютно все исключения.

— Он был вынужден, — заметил Гринграсс. — Я слышал кое о чем... Да-да, Люц, не ты один наводил справки. Год назад Дамблдор согласился поддерживать Фаджа, потому что ему нужны были деньги на школу. Но с тех пор что-то произошло, и не знаю, как, но, похоже, Дамблдор свои финансовые проблемы может решить без Фаджа. Так что теперь уже министру приходится его слушать, без поддержки Дамблдора он свою реформу не сделает. А вот без нас, увы, он обойтись вполне сможет, после выборов наших голосов не хватит, чтобы заблокировать проект.

— Ты хочешь сказать, что мы слишком... незначительные?! — возмутился Нотт. — Ну это уже слишком! Без наших денег Фадж и минуты в своем кресле не усидел бы.

— Ты еще не понял? — воскликнул Гринграсс. — Если он введет эти свои налоги, никаких «наших денег» больше не будет. Все финансы сосредоточатся в Министерстве, как у маглов, и уже не мы, а сам Фадж будет решать, кому и сколько дать.

— Надо бы донести до Дамблдора мысль, что Фадж с деньгами будет неуправляем и для него тоже — задумчиво сказал Люциус. — Правда, как это сделать... Меня он слушать не станет...

Он горько усмехнулся.

— Смешно, право... Год назад я думал, что могу вертеть министром, как хочу. Я даже из совета попечителей ушел, потому что через Фаджа ими управлять было выгоднее, чем напрямую. Но сейчас...

— Я думаю, ему нужно показать, кто в стране реальный хозяин, — решительно заявил Нотт. — Нужно что-то сделать, чтобы он понял...

— Фейерверк! — прервал его рассуждения радостный голос, раздавшийся из-за кустов. — Дамы и господа, в сад! Все в сад! Идем смотреть фейерверк!

— Потом договорим, — сказал Гринграсс, стирая круг тишины. — После бала приходите ко мне... Особенно ты, Люц, у меня к тебе еще одно дело, касательно детей. И Алекс, ты можешь связаться с... Алекс?! Ты заснул?

Алекс Нотт смотрел на высыпавшую в сад радостную толпу в масках, и на его лице блуждала мечтательная улыбка.

— Господа, кажется, у меня появилась идея.

Малфой и Гринграсс переглянулись и синхронно вздохнули. Они слишком хорошо знали, чем обычно заканчиваются гениальные идеи Алекса Нотта.

Больше двух тысяч лет солнце не заглядывало в эту пещеру. Темноту в ней рассеивали лишь растущие вдоль стен волшебные грибы, испускавшие слабое бледно-голубое сияние, да пара факелов, принесенных тем, кто сейчас стоял на коленях на неровном каменном полу. Но даже если бы солнечные лучи и смогли пробить каменный потолок, они были не в силах развеять сгусток тьмы, витающий над скрючившейся фигурой.

— Так ты говоришь, Северус все еще предан мне? — тихий шелестящий голос заполнял все пространство пещеры. — Признаюсь, это довольно неожиданное известие... Учитывая, как верно он служил Дамблдору все это время...

— Я не могу сказать, верен он или нет, мой Лорд, — ответил Питер. — Но он отпустил меня и вернул вашу палочку.

— Ах-х-ха... — чернота сгустилась вокруг лежащей перед Петтигрю палочкой. — Как же долго я ждал... Да, это серьезный аргумент в его защиту... Пожалуй, я не стану убивать его сразу, как только вернусь. Даже если он и предатель, его история наверняка будет презабавной... Но это потом... потом... Сейчас у меня другие заботы...

— Если мне будет позволено, мой Лорд, — Питер поспешно вытащил из-за пазухи каменный фиал. — Они не удосужились как следует обыскать мое убежище и не нашли кровь Блэка. Если вы только пожелаете... Вам ведь все равно, кто из ваших ничтожных врагов...

— Хвост, Хвост, Хвост... — засмеялась темнота. — Когда я говорю тебе, чтобы ты достал мне кровь Гарри Поттера, ты должен принести мне кровь Гарри Поттера. Не Сириуса Блэка, не Грозного глаза, не Дамблдора и не лягушки, подобранной в ближайшем болоте. Кровь Гарри Поттера, Хвост. Неужели это так сложно?

Флакон в руке Петтигрю взорвался, обрызгав его кровью. Питер заскулил и сжался в комок, всем своим видом демонстрируя панический ужас.

— Ты самый ничтожный из моих слуг, — шипел призрак. — Самый неумелый, самый трусливый, самый неудачливый...

«Интересно, а умелые, храбрые и удачливые — это кто? — подумал Питер. — Те, кто сидит в Азкабане, или те, кто купается в роскоши в своих поместьях, не делая попыток освободить господина?»