Вор черной масти (СИ)

Волосников посмотрел на меня острым, оценивающим взглядом, немного помолчав, сказал:

- Михаил Аркадьевич, знаете, я больше ничего не хочу знать о будущем. И вам я еще раз советую: полностью забудьте об этом. Убедите себя, что вам это только приснилось, но свой сон никому и никогда не рассказывайте. Вам никто здесь не поверит. Это никому не нужно. Надеюсь, вы правильно меня понимаете?

- Как не понимаю. Разумеется, я понимаю это очень хорошо, поэтому никто и никогда не слышал моих рассказов.

- Вот это замечательно! - сказал Волосников. Но я видел, что ему не по себе. Мои короткие рассказы заставили его сильно страдать. Иногда, нет, пожалуй всегда очень тяжело знать будущее…

- Николай, проследи, что бы с Клавдией ничего не случилось плохого, - попросил я Волосникова на последок.

Он сразу стал серьезен, даже принял официальный вид:

- Сделаю все, что в моих силах, Михаил. Обещаю!

––––––––––––

[1] Тяжеловес (жаргон) - осужденный на максимальный срок, то есть на 25 лет.

[2] Выйти из распятия (жаргон) - закончить раздумье.

[3] Фиалочка (жаргон) - зэкачка в ИТЛ, осужденная по уголовной статье.

[4] Масть не проканает (жаргон) - достойные статьи УК для авторитета.

[5] Гнать по пятому номеру (жаргон) - симулировать психическое заболевание.

[6] Чернышевского (жаргон) - пайка 600 грамм черного хлеба плохой обработки.

[7] Понты кидать (жаргон) - говорить надуманное.

[8] Шелупонь (жаргон) - никчемный человек, презрительное название.

[9] Тискать (жаргон) - небылицы рассказывать.

[10] Не в масть (жаргон) - не так, неправильно.

[11] Трескать (жаргон) - говорить.

ГЛАВА 15. ЧЕРНАЯ МАСТЬ.

19 июня 1949 года. 14 часов 48 минут по местному времени.

Тюрьма города Читы.

***

Войдя в камеру и втащив за собой матрац и сидр, я услышал, как за мной защелкнулась железная дверь камеры.

- Привет всем бродягам[1] от скитальца-босяка. Я - Фокусник. Может, слышал кто?

- Опаньки! - раздался радостный вопль со стороны шконок. - Штымп[2] нарисовался!

Ко мне лениво легкой походкой подошел молодой уркаган и почти ласково спросил:

- Статья какая, бобер пухлый[3]?

Его, конечно, привлек мой мешок. Наверное, ошибочно принял меня за спекулянта. Мне совсем не понравилась встреча. Я, как подобает, с порога объявил о себе, а тут какая-то шваль не в масть рогом прет[4]!

- А ты кто такой, что бы допрос мне строить[5]? Прокурор?

Уркаган не смутился:

- А все же?

“Только зарубы[6] мне не хватает! Неужели к махновцам[7] кинули?” - подумал я, но вслух ответил:

- Пятьдесят девятая гроб три[8]! На всю катушку потянет[9].

- Ты жид? - продолжал нагло вопрошать уркаган. Этот вопрос уже разозлил меня. У правильных Воров нет национальности, а этот полуцвет глупые вопросы задает. Поэтому я не выдержал и быстро ответил с угрозой:

- Ты, шкода[10], блатарь туфтовый[11], не сечешь кто фраер голимый, а кто шишкомот[12]! А может тебя не валохать[13] надо, а под нары тряпкой мокрой загнать[14]?

Мой сидр упал на пол, одновременно кулак правой впечатался уркагану в подбородок. Невоспитанный забияка лязгнув зубами отлетел от меня и рухнул на пол. Я снова оглядел камеру, повторил:

- Я - Фокусник! Может быть, кто-то плохо слышит, о чем я толкую?

Пятнадцать пар глаз смотрели на меня. Но никто не спешил подходить ко мне. Только с дальнего черного блатного угла вышел могучего вида лоб[15], испещренный набойками. Я сразу срисовал наплечные погоны отрицалы, знаки “SS” - “Сохранил совесть”, тигриную морду с оскалом и другие воровские метки. Среди них выделялась одна. Это был распространенный девиз блатного: “Не забуду мать родную”. Думаете, о матери идет речь, которую любит заботливый сын? А вот и не угадали! О воровской семье, которую он уважает и чтит как мать. Как и клятва, которую произносят блатные: “Мамой клянусь! “

Здоровяк-урка подошел к скорчившемуся на полу уркагану, внимательно посмотрел на меня и сказал лежащему:

- Все, Вася, увянь[16]! Хватит бакланить[17]. Тер я с тобой, чтоб ты не рыпался, только не просек ты! И наказан по-братски[18] правильно.

- Но я…

- Бродяга догнал, что ты - фраер блатованый[19]. Он более зубастый.

И уже обращаясь ко мне, сказал:

- Извини, Фокусник, попутали рамсы[20], кто в хату[21] вошел. Вася припотел[22] в понятиях мало сечет. Он - духарик[23], только на басок брать умеет[24]. Ну, хватит баланду травить[25]. Меня Вадимом Белкой кличут. Покандёхаем[26], освещу твое место на шкарытаре[27]. С воли?

- С нее! Загостился я там! Давненько дома не был, - отозвался я, оглядываясь вокруг. - Неплохая хата. Теплая.

Сидр я оставил у входа. Потом заберу. Белка прошел в угол, где находились воровские шконки. Показал мне на нижнюю:

- Твоя.

Я покачал головой:

- Народ тут душевный. Не мое место, Белка.

Белка не понял.

- Поясни, Фокусник.

- Сам все срисуешь.

Я не спеша снял пиджак, под которым открылась жилетка - знак серьезного вора. Жилетка в то время - это примерно, что малиновый пиджак “крутых” в начале девяностых. Медленно стащил с себя жилетку, снял бобочку[28], перекинул майку через голову. Повернулся к Белке:

- Дыбай шнефтами[29]!

Белка пробежав взглядом по моим росписям, а увидев колымские звезды, даже потерял дар речи. Потом уважительно посмотрел мне в глаза:

- Силен ты Фокусник! Я против тебя пацаненок сопливый, хотя и четвертую ходку делаю. Опять лажа[30] вышла. Извини, не понял. Пойми, никто не знал, что ты свалишься сюда.

Белка явно страдал, проклиная себя, что не въехал в масть.

- Кочумай[31], не в обиде я. Хевра[32] у нас небольшая, но крепкая должна быть. Мы - одной масти, - сказал я. - Мы тут не ху..и мериться должны, а вместе свои воровские права защищать.

Третий вор, уже пожилой, который до этого не вступал в разговор, сказал:

- Я - Котька Ростов. Слышал я о тебе, Фокусник. Не ты ли в Москве от Воркутинских воров в сорок седьмом на блаткомитете против ссученых хипеш поднял?

- Я.

- Вот за это спасибо тебе каждый честный вор скажет. И я первый. Я за тебя, Фокусник, где хочешь, подпишусь. Правильный ты вор! Кореша, ядрена мать, кого к нам в хату занесло! Никто из бродяг не поверит! Это же сам Фокусник!

Последнюю фразу Котька произнес чуть ли не благоговейным голосом, отказываясь верить, что встретил собственной персоной живую легенду воровского мира!

Теперь я мог читать Котьку Ростова как раскрытую книгу. Так ссученный вор никогда не скажет. Я был действительно рад. Свой человек Котька, в доску! И хата то, что надо - абиссиния[33].

Вася припотел, уже оправившись от моего тумака, стоя сзади, обалдевши, в полном ступоре, разинув рот, наблюдал за тем, как суетясь, встречали меня старые воры. Белка быстро закинул свое спальное бельишко на первый ярус и, показывая на верхнюю лежанку на нарах, сказал:

- Твое место по праву, Фокусник!

Белка даже вспотел от усердия. На его лбу выступили капельки пота. В его глазах я выглядел как грозный генерал-полковник с проверкой, стоящий напротив войскового лейтенанта-первогодка.

Второй ярус - особо блатной. Разборки обычно происходят на первом. На втором лишь идет игра в бой[34] и вставать с него надо только в крайнем случае. Поднять шишкомота со второго яруса - особое дело. Поднять напрасно - ответ держать надо. Это мелочи блатной иерархии. Вам их знать не обязательно.

- Вот за это спасибо, Белка, - ответил я дружелюбно. - Где там я мой сидор оставил? Хочу я со своими новыми корешами бациллу[35] разделить и спиртяги хряпнуть.

- Неужели пронес? - с надеждой спросил Вадим Белка и, повернувшись к Васе, сделал страшные глаза: - Мухой тарань сидор Фокусника сюда! Такой человек[36] в нашей хате, а ты…

- Ничего нет невозможного! - заржал я и двое воров меня дружно поддержали, сразу поверив, что в сидре для них припасено не кислое угощение.