Сталь разящая

арываясь во что попало.

Да нет, если не зевать, можно и с металлом поладить. А вот с людьми…

– Чага, а ты можешь показать какие-нибудь мужские приемы? Я имею в виду: приемы драки…

Более изумленного выражения лица он у нее еще не видел. Вопрос, надо полагать, был задан пренеприличнейший.

– Я женщина, – выговорила она наконец с тихим негодованием в голосе. Но отступать было поздно.

– Они их что, в секрете держат? Я имею в виду: от женщин…

– Конечно!

Так. Ну что ж… Значит, будем вспоминать приемы капоэйры… Нет, с металлом все-таки легче. Там хотя бы знаешь, что он не за тобой охотится…

– Чага! А вот ты как-то говорила, что твои родственники могут принять нас в семейство. А если не родственники? Примут?

Холодный, несколько презрительный взгляд через плечо.

– Примут. Если ты там найдешь себе женщину, а я – мужчину.

– Ясно, – пробормотал он, помрачнев. – Тогда это, конечно, не подходит.

– Почему?

Влад резко натянул поводья. Седой оскорбленно фыркнул и остановился, мотнув породистой головой.

– То есть как почему? – От обиды у Влада даже голос сорвался. – Да потому что я уже твой мужчина!

Не менее резко Чага осадила Рыжую и, круто развернув, бросила ее на Влада. Как на таран шла. Запрокинутая, оскаленная морда Рыжей и не менее искаженное смуглое лицо Чаги. Растопыренная пятерня шарит за седлом, вот-вот кистень достанет…

– Ты сначала у меня камни отбери! Мужчина!

Снова крутой поворот, и Чага, не оглядываясь, поехала прочь. В прежнем направлении. Спина выпрямленная, злая.

Некоторое время Влад остолбенело смотрел ей вслед, сидя на переминающемся, но не двигающемся с места Седом, потом осторожно высвободил ногу из мягкого кожаного стремени и соскользнул на землю. Слабо толкнул зверя ладонью в мощный, тщательно вычесанный бок.

– Иди, Седой, – приказал он перехваченным горлом. – Иди. Догоняй.

Повернулся и побрел в степь. Хватит. Всякому унижению бывает предел. Да, он не мужчина. Он не землекоп, он не наездник, и голыми руками убивать он тоже не умеет. Он просто пилот первого класса, имевший глупость остаться в живых.

Горько скривив рот, он брел, раздвигая редкую высокую траву и жалея только об одном, что под ногами ни одного осколка. Хотя зачем осколок? За пазухой есть еще нож, к счастью, не выброшенный Чагой. Отойти подальше, выпустить лезвие, а там уже металл сообразит, как с ним поступить…

Над плечом раздалось знакомое фырканье, и в шею ткнулись влажные губы зверя. Сзади шуршала ломкая суставчатая трава и мягко ступали тяжелые неторопливые копыта.

– Не надо, Седой, – сдавленно попросил он. – Не надо, иди.

– Влад. – Тихий голос Чаги.

Он обернулся. За ним шли оба зверя. Чага глядела с седла печально и растерянно.

– Влад, тебя убьют.

Повернулся и побрел дальше. Трубчатые травы сами подворачивались в руки и, если вовремя не разжать кулак, натягивались и лопались с тихим и каким-то неимоверно тоскливым звуком.

– И меня убьют тоже, Влад.

Остановился. Постоял, опустив голову. «Сил