Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.

Отец заставлял меня брать вещи не приспособленными для этого частями тела, например, тыльной стороной руки, таким образом, что и не подумаешь, что так что-то можно взять.

Такие уроки были очень интересными, отец часто показывал карточные фокусы с исчезновениями и появлением карт, они вдруг меняли масти, а я сидел рядом с открытым ртом, следил очень внимательно, но так ни разу и не заметил, куда деваются, и откуда появляются карты.

- Ты их прячешь в рукаве! – говорил я. Тогда отец снимал рубашку, оголяя сухие жилистые руки, все в синих наколках. Когда он улыбался, или смеялся, я видел, что у него зубы все стальные. По его словам, отец потерял их на северах, где нередко бывает цинга, то есть, недостаток витаминов.

- Всё равно, в рукаве, - неуверенно говорил я, не в силах понять, откуда появляются карты.

- Придётся тебе так же научиться! – смеялся отец. И научил! Не только карты прятать в «рукаве», но и заточку.

- Тебе, Санёк, не по силам, пока, воткнуть в человека даже заточку. Тебе нужно сначала работать с шилом, или стилетом.

Так я обзавёлся стилетом, где-то его взял Жорка, он же Юрка. Я ему был за это благодарен, и простил многое, поиздеваться над маленьким братиком он любил, объясняя, что всё, что он делает со мной, в будущем мне очень пригодится.

Жорка учил меня пользоваться стилетом, заставляя поражать мишени, и я проделывал это с удовольствием.

Затем мать начала учить меня воровскому делу. Я должен был у всех членов семьи что-то вытаскивать из карманов. Если заметят, получал нешуточную трёпку. Поэтому нужно было, чтобы меня не поймали. Научившись незаметно выуживать предметы из одежды, стал учиться снимать часы и кольца с рук, отвлекая «клиента» простым, естественным вопросом.

Так же научили открывать наручники. Для этого всегда надо было иметь при себе булавку, скрепку, или ещё что-нибудь. Если тебя обездвиживают верёвками, или ещё чем, ты должен где-то взять бритвочку.

Самые уязвимые места у человека – это железы, поэтому надо их прикрывать в первую очередь, будь это половые железы, печень, или щитовидка.

Подручные средства тоже были предметом учёбы: например, крышкой от консервов можно легко перерезать сонную артерию, так же, как и отточенной копеечной монеткой, которой обычно пользовались щипачи. Почему-то меня учили всему: и воровству, и грабежу, и убийству.

Шесть лет, практически без перерывов. Но на реальное дело меня не брали ни разу, хоть Жорка и ворчал, что без меня им приходится иногда очень непросто: есть места, в которые может залезть лишь маленький ребёнок. Но отец был непреклонен: до десяти лет никакой уголовщины! Только учёба.

Вместе с Лис я готов был делать всё, что угодно, даже мыть полы было за счастье. Мыла полы Лиза, я бегал с ведром, меняя воду. Комнаты у нас давно не видели ремонта, отец считал, что не стоит выделяться из серой массы, иначе возникнут вопросы, откуда у неработающих граждан средства на ремонт.

Папка вообще-то находился в розыске, мамка не работала, Жорка учился в техникуме.

Только кухня у нас была отремонтирована. Вынужденно. Там отец зарезал кого-то, по его словам, это был оперативник, втёршийся к ним в банду.

Зарезал очень неаккуратно: сильно пьяный был, кровь брызнула на стены. Мы с Лис отмывали кухню, а папка с мамкой и Жоркой отвозили куда-то тело на нашем ржавом «Москвиче».

Эта машина стояла на дворе, казалась просто металлоломом, но на самом деле была вполне исправна, и могла удивить кое-кого неплохими ходовыми качествами.

Так что наша кухня сверкала новым кафелем, светлыми обоями, и линолеум был постелен на полу.

Закончив уборку, причём половина грязи осталась на мне, мы побежали к озеру. Жорка увязался за нами.

Добежав до пляжа, мы разделись, и бросились в прохладную ещё воду. Жорка не стал купаться, сказав, что он не такой сумасшедший, как мы. Он разлёгся на нагретом песочке и наблюдал за нами.

Накупавшись, мы вышли на берег, где Лиз начала меня мыть с мылом. Я не стеснялся сестры, считая её своей мамой, отдавался, в её ласковые руки, счастливо урча. Лиза смеялась, видя, насколько мне приятно, когда она меня моет. Каждую субботу мы с Жоркой ходили в баню, а я специально старался вывозиться в грязи, потом просил Лиску помыть меня. Мамка ругалась, а Лиза, понимая меня, никогда не отказывала мне в таком удовольствии.

На этот раз, дождавшись, когда Лиза меня помоет, на меня кинулся с кулаками брат, даже не дав обсохнуть. С криками, что так не честно, я уходил от его ударов, переступая на пятачке, по условиям игры я не должен был сходить с места.

- А кто сказал, что будет честно? – пытался нанести мне побои брат. – Ты и так невежлив с братом, не поддаёшься…

Когда он немного выдохся, я пошёл в атаку, сходу впечатав в его пресс серию ударов. Пресс у брата был железный, я чуть не сломал руку. Жорка рассмеялся и двинулся вперёд. Пришлось сделать сальто назад и улепётывать от разъярённого брата. Спасся, нырнув в озеро. Отплыв подальше, я наблюдал за берегом.

- Только вернись! – погрозил мне Жорка, укладываясь рядом с Лизой.

Я возмутился, быстро поплыл на берег, подбежал и осыпал брата дождём брызг.

- Ах, ты! – подскочил Жорка.

- Это моё покрывало! – крикнул я, - И моё место! И моя сестра, - сказал я совсем тихо.

- Юра, отстань от ребёнка! – сказала Лиза, - Пусть погреется, потом мы с ним поиграем. Да, Санечка?

Я, с готовностью, кивнул. Мне доставляли радость игры с сестрой, хотя иногда они были весьма жестоки. Если я попадался ей в руки, Лиза со мной не церемонилась.

На этот раз, назло братцу, я не давался им, доведя до полного изнеможения обоих.

- Так нечестно! – воскликнул Жорка, - Его надо одеть. Хотя бы в трусы, а то не за что схватить!

- Бегай быстрее! – отвечала Лиз.

- Всё равно! На людях он же не будет бегать голышом! Пусть привыкает!

Я молчал, только пыхтел. Они думают, так легко крутиться на маленьком песчаном пляже между двумя быстрыми ребятами? Конечно, отсутствие одежды и потное скользкое тело имеют свои плюсы, тем не менее, думаю, нетренированному человеку будет сложно поймать юркого маленького пацана, особенно одетого в лёгонькую одежонку. Это летом. Зимой же все неповоротливы.

- Попробуем ещё? – хмуро спросил я, подходя к своей одежде.

- Хватит на сегодня, - решил Жорка, махнув рукой, - у нас сегодня ещё занятия по замкам.

- Идём, помою тебя, - предложила сестра, и я покорно подошёл к ней, не теряя, однако, бдительности. Игра могла ещё не закончиться.

Когда Лиза попыталась схватить меня за руку, я легко выскользнул из её хватки, пользуясь тем, что руки мои были скользкими от пота. Братец, который таким образом хотел ослабить мою бдительность, с места прыгнул на меня, пришлось кувырком катиться в воду.

- Ну, всё, игра окончена, - произнесла условную фразу Лиз, взяв мыло и мочалку, - иди и ты, Юра, ополоснёшься тоже.

- Нет, я лучше дома, - отказался Жорка, - простыну ещё.

Отмыв меня, Лиза попросила намылить и её, что я, с великим удовольствием, проделал, под ехидные комментарии брата.

На берегу Лиз растёрла меня досуха полотенцем и одела в чистую одежду, вынув её из своего рюкзака.

- Когда будешь заниматься с Юрой, переоденешься в комбинезон, - сказала она мне, не замарай эту одежду, грязную я постираю. Ты слышал, Юра? Проследи, чтобы Саша не вляпался во что-нибудь!

- Слышу! – буркнул Жорка, который явно хотел побороться со мной и вывалять в грязи.

Домой мы шли, не спеша. Лиска держала меня за руку, притихший Жорка плёлся сзади.

- Лиз! – позвал он.

- Что? – спросила, не оборачиваясь, Лиза.

- Тебе сегодня на работу?

- Да, - кивнула сестра. Жорка горестно вздохнул. Я понимал его, сам испытывал похожие чувства, когда моя Лиска уходила на эту ужасную работу, только Жорка, наверное, страдал ещё сильнее.

- Утром зайдёшь?

- Нет, я к Саньке. Он меня успокаивает.

- Я тоже…

- Нет.