Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.

Некоторые девчонки, проштрафившись по какому-нибудь поводу, работали на «точках», мёрзли там, в ожидании клиента, да и клиенты были низшего сорта, в основном. Могли использовать девушку прямо в машине, что было крайне редко, а то и в вонючем подъезде, возле мусоропровода..

Ко всему привыкаешь, сказала мне Лиза, пришлось привыкнуть и мне.

А мать сказала отцу, что не может прокормить такую ораву, когда он где-то болтается. Мог бы оставлять денег, а не спускать весь заработок в первую же неделю…

На деньги, вырученные за Лизу, мать собрала нас в школу, мне ведь тогда нужно было идти в первый класс, а денег не было. Не поскупившись, она купила нам хорошую форму, причём, не на «вырост», как другие, а именно нашего размера, справедливо полагая, что за год ребёнок всё равно истреплет одежду, так пусть хоть выглядит нормально, не горошиной в кульке. Школьные принадлежности тоже были куплены, цветы, и Лиза, взяв меня за руку, отвела в школу.

Потом мать устроила нам, троим, вечеринку с напитками и закусками: Жорка тоже ещё ходил в школу, причём все учились почти на «отлично». Так велел отец. Кстати, мать на вечеринке ничего не пила спиртного, но была весёлой и возбуждённой, я тогда заподозрил, что она приобрела где-то наркотики, да и отец, когда бил её, упоминал какие-то колёса.

- Наконец-то! – сердито сказала мать, когда мы соизволили показаться перед её светлыми очами.

- Завтра придут тётки из этой… комиссии по охране детства, короче. Оденьтесь прилично. Не в парадное, не в школьное, а вот, как Сашка. Да и то, где ты успел вывозить шорты и майку?!

- Мы тренировались с Лиз! – подал голос я.

- Уже девять лет исполнилось, а всё не можешь не вываляться в грязи! – презрительно сморщилась мать.

- Я споткнулся… - опустил я голову, не выпуская, однако, мать из виду. Она единственная, кто был быстрее меня, и вполне могла схватить за шкирку и задать трёпку. Просто так, чтобы ловчее был. Тогда я становлюсь похожим на котёнка, которого мать несёт, держа в зубах: ноги подтягивал к животу, руками обхватывал самые уязвимые места.

- В общем, вы меня поняли! Сейчас наведите порядок в доме! Ведите себя при инспекторшах хорошо. Сашка! Тебя это особо касается!

- А я что? – тихо возмутился я.

- Ничто! Кто вытащил в прошлый раз пистолет у мента? Я, что ли? Хорошо, мент, понятливый попался, иначе отправились бы в специнтернат, или в детдом. На выбор. Папаню в тюрьму, меня в лечебницу…

- А Жорку? – поинтересовался я.

- Жорку? Тоже в тюрьму, если поймают, по совокупности, если докажут. Вам всё ясно? Смотрите, не подведите отца с матерью! Покажите им свои дневники, не шалите. Сашка, ты уже большой, пора понять, что дома всяко лучше, чем в интернате!

Я даже засопел от возмущения:

- Они же должны понимать, что, если я шучу и веселюсь, значит, нам хорошо!

- Они ничего не понимают! – передразнила меня мать, - Им только бы отобрать детей у родителей, получить премию. Мало того, они ещё и торгуют детьми, знайте об этом!

Что творится в мире и в нашей стране, я плохо разбирался: телевизора у нас не было, радио транслировало только одну, официальную программу, где рассказывалось про счастливое детство, ударный труд и происки империализма., Вв школе, в принципе, то же самое. Я так и не разобрался, какой у нас в стране общественно – политический строй. Вроде социализм, даже время похоже на ранние шестидесятые, а этой весной, в День Победы, меня приняли в пионеры! Повязывала красный галстук мне Лиз! Я был такой гордый и счастливый!

Так что, получается, я теперь живу в эпоху развитого социализма, а мать рассказывает всякие ужасы из лихих времён.

- Мам, мы на озеро, можно? – спросил я, «забыв» о приказе прибраться в доме.

- Наведёте порядок, и убирайтесь. Лиз, не церемонься с этим обормотом, вижу, совсем ты его разбаловала! – мать попыталась поймать меня, но промахнулась, ухватив воздух. Вторая попытка тоже не принесла успеха.

- Старею, что ли? – вздохнула мать, неуловимым движением схватив меня за майку.

Пришлось падать на шпагат, выскальзывая из майки, затем, перекатившись голой спиной по грязному полу, я вскочил на ноги.

- Ну вот, теперь надо мыться! – проворчал я.

- Ты и так вечно грязный, как свинья! – проворчала мать, кинув мне майку.

- Мам, ну он же мальчик! – Лиз снова прижала меня к себе.

- Да уж, мальчик! Немного красивей обезьяны, грязный, как свинья.

Я давно уже не обижался на замечания по поводу своей внешности, что я, девочка, что ли?

Получив разрешение сбегать на озеро, мы с Лиз побежали наводить порядок.

Когда я был совсем маленьким, я всегда помогал своей сестре, отец, правда, ворчал, что я так утрачу гибкость и ловкость своих рук.

- Знаешь, почему воры в тюрьме не работают? – говорил он, - Это для того, чтобы руки не огрубели. Если пианиста заставить колоть дрова, что он сыграет через годик? Собачий вальс?

Но Лиз, которую я тогда называл «Лис», не выговаривая букву «з», и ей это нравилось, знала, что делает. Она давала мне такую работу, которая не закрепляла, а развивала кисти рук и гибкость пальцев.

Заниматься со мной она начала, когда я научился ходить, примерно в годик. До этого я считался грудным ребёнком. Мне полагалось только есть и спать. Лишь присутствие Лиски скрашивало мою жизнь, потому что у ребёнка время течёт по-другому, эти месяцы казались мне бесконечными.

Когда я видел Лиску, начинал активно дрыгать ножками и ручками, и Лис, ласково смеясь, брала меня на ручки, предварительно переодев, если я был мокрым. Я счастливо улыбался и старался что-нибудь сказать.

Не знаю, как бы я выжил, не будь у меня такой сестры. Даже не знал, что такие девочки бывают.

Когда мне исполнился годик, и я научился ходить, Лис пошла в школу, в первый класс, Жорка тоже ещё учился, отец вечно где-то пропадал, матери явно было не до меня, поэтому меня определили в ясли.

Там я подружился с ребятами, мальчиками и девочками. Оказывается, годовалые дети не такие уж и глупые, больше притворяются. Между собой мы вполне нормально общались, рассказывая на детском языке друг другу о своей нелёгкой жизни.

Как и большие дети, малыши были всякие: и добрые, и злые, смышлёные и туповатые. Самым лучшими друзьями мне стали Борька Кацман и Саша Маевская. Мы всегда огорчались, если кто-нибудь из нас не появлялся в садике.

После тихого часа меня обычно забирала Лис, она скучала без меня, иначе приходила бы вечером.

Да и как не скучать, если остаёшься дома одна? А я не мешал ей делать уроки, стоял на стуле, или сидел на коленях у сестры, и читал её учебники. Лис смеялась, думая, что я так играю. Я тоже смеялся, разыгрывая сестру.

Часто Лис давала мне работу Золушки, заставляя перебирать гречку или рис, или просто смешивая несколько круп, после чего я должен был рассортировать все крупинки по сортам.

Лис мне говорила, что это необходимо для развития пальчиков и внимания. Я и сам знал, что мелкая моторика рук способствует развитию интеллекта, поэтому не возмущался, выполняя эту однообразную и нудную работу.

Всерьёз за меня взялись, когда мне исполнилось три года. Если до этого Лис только учила меня крепко стоять на ногах, уклоняться от затрещин, не сходя с места, бегала со мной по соседнему с нашим домом лесу, то теперьзатем за меня взялись все.

Меня учили отражать атаки сверстников, ставя против чучел, набитых сеном, показывали, что надо делать, если тебя схватил взрослый.

Так-как ребёнок маленький, ему доступно часть тела, что находится ниже пояса. Конечно, если у тебя есть нож, ты можешь обездвижить взрослого, воткнув его в пах, или в артерию. Для этого надо очень хорошо знать анатомию, иначе нечего даже пытаться что-то делать, сразу надо сдаваться на милость врага.

Уязвимые точки на себе мне показывал Жорка. Бегать и плавать учила Лиска, начиная бросать меня в воду уже в мае. А я по-собачьи выплывал на берег, где Лис обтирала меня полотенцем и начинала со мной шуточную борьбу, чтобы я разогрелся и не простудился.