Оберон - 24 Часть третья.

- Руки вверх! Сдавайтесь! – но мой противник сдаться не пожелал, они раскатились в разные стороны, и, пока я следил за ними, разбежавшимися глазами, кто-то сделал мне подсечку, я упал, на меня навалилось худенькое тельце. Я вывернулся из-под Альки, Алька со смехом бросилась от меня бежать, я за ней, но мне поставили подножку! И я загремел прямо на жёсткую дорожку локтями и коленками. С трудом я сел, стал зализывать раны на коленках.

- Май! Зачем ты так? – укоризненно спросила сестра.

- Я не подумал, - сокрушённо пробормотал Май. А я вынул свою аптечку, заклеил ссадины на коленках, и попросил заклеить локти, вспомнив, как совсем недавно мы с Алиской лечили свои коленки перед школой.

- Вот и всё! – весело сказал я, - побежали дальше!

Бегая, мы все развеселились, не обращали никакого внимания на взрослых, даже наоборот, я прятался за какого-то мужчину, пока меня обстреливал мелкими горошинами Май.

Мужчина смело меня закрывал от обстрела. Когда заряды у Мая кончились, я помчался было дальше, забыв поблагодарить мужчину, пока не увидел, что Май остановился, опустив руки и голову.

Алька тоже перестала бегать.

- Антон, нам надо поговорить, - сказал мужчина. Я вопросительно посмотрел на него снизу-вверх.

- Я ваш отец, - пояснил мужчина, - зови меня папой.

- Хорошо, папа! – я встал, как Май, склонив голову. Интересно, думал я, он тоже приложил э-э-э, что там прикладывают, когда делают ребёнка? Нет, не натурального, искусственного?

- Не иронизируй, Антониэль, - усмехнулся мой папа. Я удивлённо посмотрел на него.

- Нет, я не умею читать мысли, все мысли написаны у тебя на лице. Да, я приложил свой ДНК для твоего появления, ты похож на меня, на маму, но, конечно, больше всего ты похож на себя самого. Не внешностью, а человеческим темпераментом. Пойдём, сядем на лавочку, поговорим.

Мы нашли свободную лавочку среди красиво подстриженных кустов, папа посмотрел на нас с доброй улыбкой, потом спросил у меня:

- Что у вас произошло с Катей? Вы же любили друг друга.

- Потому и произошло, что по-прежнему любим друг друга, – нехотя ответил я.

- Объясни, мне до конца непонятны эти ваши человеческие чувства.

- Что тут объяснять?! Мы теперь рядом, а вместе быть не можем! – вскочил я.

- Не горячись, и перестань говорить загадками. Что значит, не можете быть вместе, когда рядом?

- Потому что я теперь ребёнок, а Катя взрослая!

- Насколько мне известно, ты намного старше Кати.

- Я теперь в детском теле, - пояснил я папе, как маленькому. Папа задумался, а я подозрительно посмотрел на Алию. Алия независимо качала ногой и не смотрела на меня.

- Алька! – позвал я её.

- Что? – с готовностью отозвалась сестрёнка.

- А ведь это твои проделки!

- Какие ещё проделки? – слишком ненатурально возмутилась Алька.

- Ну, погоди, придём домой, поговорим! – пообещал я милой девочке. Милая девочка даже побледнела.

- Тоник, не пугай девочку! – попросил Май.

- Ничего я её не пугаю, передай сестрёнке, что я её люблю, и даже благодарен ей теперь за это.

Алька недоверчиво посмотрела на меня и попросила Мая, чтобы он защитил её от этого дикого мальчика.

Май пообещал. Папа переводил взгляды с одного из нас на другого, и ничего не понимал.

Ещё бы он понял! Я сам недавно это начал понимать. Перед нашим с Катей уходом они с Маем организовали прощальную, детскую, вечеринку, где Алия сказала, что будет меня ждать, и попросила больше ни в кого не влюбляться. Тогда я не придал этому значения, теперь же понял: оказывается, Алька не ангелочек, а маленькая ведьма!

- Ладно, Антон, не стану я разбираться в тонкостях ваших отношений, что-то они слишком запутаны, скажу только, что вам с Катей надо сходить в один суровый Мир. В Мир викингов.

- Куда?! – совсем уже невежливо перебил я папу.

- Ты что, знаешь этот Мир?

- Кто же его не знает?! Я там не выживу, - обречённо вздохнув, сказал я. Алька подбежала ко мне и схватила за руку:

- Я его никуда не отпущу!

- Ничего не поделаешь, у нас заказ с одной из планет.

- С кем я пойду? – спросил я, понимая, что не отделаюсь от этой работы, пока не женюсь на Алии.

- С Катей, конечно. Вы можете не встречаться с ней там, только отведи и приведи.

- Может, отвести, вернуться, и привести, потом? – решил схитрить я.

- Нет, не получится, тебе придётся там пожить.

- Я боюсь одиночеств и темноты, - засопел я.

- Ты боишься не темноты, а Тьмы. Тебе надо научиться перебарывать страх, все дети через это проходят. Бесстрашны только неполноценные особи. Помиритесь с Катей, вам надо доверять друг другу, всякое может там случиться.

- Вы не понимаете… - начал я.

- Чтобы вас понять, мне надо прожить ещё лет сто, а времени для этого нет.

- А вот Алька поняла! – с гордостью сказал я, так и не выпустив руку девочки.

- Алия почти всю свою сознательную жизнь прожила среди людей. Куда мне до неё! Ну, идите, гуляйте! Антон, есть какие-то просьбы, пожелания?

- Э... А… Я забыл свой коммуникатор, платить нечем. А мы ещё встретимся? До нашего ухода?

- Почему ты спрашиваешь? – спросил папа.

- Я хочу спросить дорогу… - покраснел я, опуская взгляд.

- Неужели?.. – растерялся папа. Я кивнул, сгорая от стыда.

- Хорошо, когда выполните задание, сходите к своим любимым Сахам. Всё равно не пойму твоей тяги к мазохизму,

Я вскинул на папу глаза и тут же опустил их.

- Я хочу узнать, всё ли там, в порядке, посмотреть своими глазами.

- Ничего не хочешь там исправить? – я отчаянно замотал головой:

- Когда пытаешься что-то исправить, получается только хуже. Достаточно было одной попытки.

Алия ещё крепче сжала мою руку.

- Ты прав, малыш, - чисто по-человечески вздохнул папа, - до свидания, сын, прости, что редко видимся.

- Да, папа, - ответил я, - мне бы хотелось чаще видеться с вами, - я сказал чистую правду, потому что у меня появилось чувство привязанности к этому большому мужчине, моему папе, и, пока ещё не увиденной, маме.

Мы проводили папу взглядами, переглянулись, и бросились бежать в сторону зоопарка. Настроение неуловимо поднялось, коленки, и локти почему-то отчаянно зачесались. Попросив ребят подождать меня, я отодрал пластыри, обнаружив под ними уже еле видимые следы от ссадин.

- Ух, ты! – воскликнул я, и посмотрел на своих спутников:

- А вы так умеете? – те отрицательно покачали головами: - Мы только учимся, а у тебя уже получается! Научишь?

- Это, разве, не папа? – ребята пожали плечами:

- По-моему, чужой организм на расстоянии нельзя заставить исцеляться, - сказал Май.

- Но я-то ему не чужой! – возмутился я.

- Это правда! – засмеялась Алька, - Когда снова разобьёшь коленки, узнаем.

- Ах, ты! – кинулся я за ней, и Алька, с визгом, припустила по дорожке, ведущей в зоопарк.

Да, такого зоопарка я ещё не видел…

А какой видел? Никакой не видел, не любил я зоопарки, когда был взрослым. Когда был ребёнком, поблизости зоопарков не было. Сейчас же, снова став ребёнком, я с восторгом смотрел на такое разнообразие удивительных форм жизни. Можно было смело вешать над входом вывеску «Космозоо», потому что здесь были представлены почти все виды белковой и кислородной жизни.

Если бы я не верил своим теперешним родственникам, я бы подумал, что они, не разбираясь, засунули сюда и разумных, настолько они интересно себя вели.

Они строили хижины, вели огородничество, растили детей...

Май сказал мне, что животные нас не видят и не слышат, поэтому ведут себя естественно, считая, что находятся на воле. Ограждение? Нет, не чувствуют, они могут идти прямо на ограждение с упорством барана, думая, что идут прямо, на самом же деле, они не замечают, что идут совершенно в другую сторону.

«Прямо, как в осколках Миров, - подумал я, - проживая в закольцованном Мире, люди думают, что творят историю сами, не догадываясь, что проживают раз за разом одну и ту же жизнь».