Из огня, да ...(СИ)

— Как Вас зовут?

— Ганя… то есть Гангут. — смущенно пробормотала она.

— Нахимов! Очень приятно! Давайте я помогу добраться до госпиталя, его явно не успели разбомбить.

Не слушая никаких возражений, я повёл девушку вслед за Кагой. Иду и сам себе удивляюсь, не помню я за собой такого поведения, разве что в школе. Я уж думал, что всю «романтику» у меня отбило навсегда, а вот надо же, топаю рядом с девушкой своей мечты, сжимаю в руке её прохладную ладошку и млею. Всё-таки, не только внешне мы помолодели, но и как-то внутренне, что-ли? Даже мыслить стали как-то по-пацански, а не как взрослые дяди. Вот сейчас украдкой любуюсь Ганей, и не возникает никаких мыслей, что «вот она тебе в дочери годиться» и всякой прочей «взрослой» ерунды. Просто со страшной силой хочется быть рядом с ней, желательно — всегда. Странно, я же её не знаю совсем, но чувствую — моя, никому не отдам. Наверно, это и есть любовь?

До госпиталя добрались слишком быстро. Каюсь, посещала мысль провести девушку окольными путями, но скоростной бульдозер в лице Каги, настолько явно указал путь, что финтить было, по меньшей мере, глупо. Да и про то, что Гане всё-таки досталось, забывать тоже не следовало. Сдав девушку медикам и убедившись, что всё будет в порядке (ну как убедился? Словил пенделя под зад от доктора, и заодно желание валить подальше, пока клизму не прописали), отправился проведать Колю. Да, с головой у меня определенно что-то не в порядке. Мог бы и сообразить, что я там не третий, а четвёртый лишний. Слава Богу, смыться успел быстрее, чем находящиеся в палате осознали, что кто-то вошёл. Пока шёл домой, тренированная память спецназовца услужливо подсовывала под внутренний взор ту единственную картинку, которую мой взгляд успел ухватить, пока я выскальзывал из палаты приятеля. Итак… небольшая белая комната, кровать, на ней полулежит Коля, на нём лежит Кага и целует его в губы, а с табуретки у окна привстает, с неописуемым выражением на лице, Акаги. Парень хотел гарем? Ну, будет ему гарем, ага, если выживет. А вот в этом, у опытного меня, были большие сомнения, уж больно интересное выражение было на мордашке Акаги. Такое знаете-ли, когда уже знает, что сейчас кого-то убьёт, но не определилась окончательно — кого. И когда она успела в Кольку втрескаться? Эхе-хе, прощай, дорогой мой боевой товарищ, пусть больничная земелька будет тебе пухом. Ну или как-то так. Несмотря на всё, а может, и благодаря пережитому за сегодня, настроение было лирическое и песенное. Заскочил домой за гитарой и пошёл на своё любимое местечко, на мыс у моря. И даже знаю, что спою!

Ребята, надо верить в чудеса,

Когда-нибудь, весенним утром ранним

Над океаном Алые взметнуться паруса,

И скрипка пропоет над океаном…

Вот не знаю, что на меня нашло, но песня хорошая, правильная. Вот так, наигрывая на гитаре и мурлыкая себе под нос, я сидел почти до ужина. Да уж — надо верить в чудеса, ребята! Но чудеса этого дня ещё не закончились. Пришёл домой положить гитару, и попал в засаду. Наши красавицы — авианосцы грамотно взяли меня в «коробочку» и устроили допрос. Самым главным было — где Николай? Сделал искренние, круглые глаза (как у кота из Шрека, помните?), и честно заявил, что в госпитале. Узнал, что там его уже полчаса как нет. Потом, меня буквально выпотрошили — девчонки вели себя как матерые НКВДшники на допросе. Что любит, что не любит, какой любимый цвет, какие девушки нравятся. Ужас. Самое обидное — смыться не получалось никак, видимо, наученные горьким опытом, девицы вцепились в меня мёртвой хваткой. Сколько кар египетских получит от меня Колька — не знаю, но знаю, что сам ужаснусь своей мсте. Девушки угомонились примерно через час, всё-таки влюблённые канмусу — это страшно, хе-хе-хе. Дождавшись, когда авианосцы отойдут на приличное расстояние, я сказал в пустоту:

— А сейчас одна сволочь огребёт по самые помидоры, за подставу такую. Но, у этой сволочи есть ещё шанс отделаться лёгкой смертью, если она тварь такая выползет из-под кровати и чистосердечно раскается.

Кровать отозвалась настороженным напряжённым Колиным голосом: – Ушли?

— Ушли, ушли, вылезай давай.

Из щели вывернулся Колька, ну да, кажется, что промежуток маленький и влезть туда нереально. На самом деле, вы удивитесь, как компактно может сложиться человек, если ему припрёт. Как понимаете — Кольку припёрло. Итак, выполз этот таракан из щели и принялся исповедоваться. Выслушав, я ему всё простил. Ну правда, грешно гневаться на убогого — ему всё равно недолго осталось. Такими темпами его разорвут. Как я понял, из постоянно сбивавшейся на русский-командный язык, речи товарища, произошло примерно следующее.

После того, как мы ушли из гавани, к Николаю пришла Акаги, она, оказывается, получила лёгкие повреждения и отдыхала в соседней палате. Вот так слово, за слово, и коротали они время милой беседой пока конвой не пришёл. Из окна палаты вид на гавань отличный, Акаги устроилась у окна и стала комментировать перестроения конвоя. По её словам — при такой организации, конвой лакомая цель для авиа-атаки. Ну, что сказать — профи, он и есть профи, и думают они одинаково, явно. Но первая атака была сорвана канмусу сопровождения, ну, а потом Акаги стала свидетелем массового уничтожения авиации одним (очень скромным и симпатичным) крейсером. Потрясённая до глубины своей авианесущей души Акаги плюхается на табуретку и пытается склеить разорванный шаблон. У ней, может и получилось бы чего, но тут дверь с треском распахивается, в палату врывается Кага, решительно подходит к Коле, и с заявлением: «Кузя, я люблю тебя!» Бросается ему на шею и целует в губы. Далее, немая сцена и исчезающий командир (да-да, я тебя тоже видел). А потом очнулась Акаги, и с ходу шарахнула из ГК — «Кузнецов-сан, я тоже тебя люблю!» Пока девушки пытались решить, как жить дальше и кто, собственно, Колю любит больше — он дал дёру.

Я подошёл к Николаю и вписал ему леща.

— За что, командир?!

— А за гарем, поганец! Выпросил у судьбы подачку? Вот теперь хлебай полной ложкой. Не боись — Адмирал гарем тебе разрешил, пользуйся. Слушай, а давай тебе туда и Конго с сестричками запишем? Адмирал будет только рад!

На ужин я отправился практически счастливым. А там меня отловила Нагато, и обрадовала тем, что наша банда отправляется на какую-то секретную базу, для соединения с остальным флотом.

— Заодно и в отеле отдохнём. — ехидно прокомментировала она.

Я тогда не совсем понял, о чём это она, но предпочёл не переспрашивать, придёт время — сам увижу. Вообще — меня как-то насторожило поведение нашего командира. Обычно спокойная и невозмутимая Нагато, сегодня так и излучала ехидство и сарказм. После того, как она поинтересовалась, удобно ли мне было ходить под ручку, мне стало как-то не по себе.

«Да нет, не может быть, чтобы Нагато ревновала! Кто угодно, только не она, не, ну ерунда же, правда?» А подсознание начало судорожно подыскивать укромные местечки, ну так, на самый разный случай.

Комментарий к Лирика небольшая пока зарисовка Кстати -посмотрел как пушка на “Петре” стреляет – впечатлился – реально колобок вертится и стволами во все стороны крутит.

кому интересно послушать, что пел влюбленный по уши ГГ, вот ссылка:

https://www.youtube.com/watch?v=BFkrqrIwq4E

====== Отель “Ямато” ======

Сижу в доках. Общаюсь с ремонтниками, и особенно, с одной деятельной особой, по имени Акаши. Эта шустрая, розоволосая девчонка, вообще-то канмусу, но не боевая, а ремонтник. За пределами доков её встретить сложно, мне она чем-то напоминает безумного гения, не хватает только злобного смеха, серьёзно говорю. Бочка энтузиазма, вагон самоуверенности и огромный разводной ключ с оранжевым комбинезоном — в наличии. Но расскажу по порядку.

Проснулся я с утра в прекрасном настроении. Уже напланировал себе кучу дел, главным из которых, безусловно, был поход в госпиталь к одной красавице с янтарными глазами, ага, размечтался. На грешную землю меня спустил Николай:

— Командир, а чей-то ты светишься? «Апнулся», что-ли? Тогда «Грац»!