Туристы (СИ)

====== Глава 128. Личностный гибрид. ======

Константина Сенцова сегодня не отпустили домой. Когда он изъявил желание собраться и пойти к себе в ретоподъезд, чтобы отдохнуть по-сенцовски – путь ему задвинул Красный и сообщил: -Старлей, на улицу – ни-ни! В боксе будешь ночевать! -Это почему ещё?? – перепугался Сенцов, отшатнувшись от Красного, как от голодного льва. -А, по кочану! – расплылся в довольной улыбке Красный, не пуская Сенцова проскользнуть к двери. – Помнишь, что я про гибрид говорил? -Ну и что? – никак не понимал Сенцов, выискивая лазейку между боком Красного и серой стеной. – Причём тут гибрид к моему дому? -Хочется стрелять коммунистов? – осведомился Красный, задвигаясь так, чтобы лишить Сенцова любой лазейки. -Ну, немного... – признался Константин, глуповато пялясь поверх головы Красного на безликий потолок, увешанный рядами люминесцентных ламп. -А прикинь, ты выйдешь на улицу, и к тебе подойдёт коммунист?? – выпалил Красный, уставившись колючими глазками Сенцову в лоб. – Помнишь, что вытворял настоящий Траурихлиген?? Константин содрогнулся: да, Траурихлиген творил беспредел, перестрелял и задавил автомобилем толпу народу... Не хотел бы Сенцов натворить то же самое из-за проклятого “гибрида”, которым Красный испортил ему психику! Да, Сенцов действительно испытывал непонятное желание стрелять коммунистов, душить евреев и даже посадить на кол партизана... А что, если гибрид вдруг возьмёт верх, и Константин слетит с катушек?? Да, Красный прав, ему нельзя ходить по улице одному без присмотра. Подумав обо всём об этом, Константин угрюмо, медленно повернулся и потянулся назад по коридору, пялясь в дурацкий чистый пол и чувствуя себя почти что прокажённым. -Э, ты чего такой смурной, брат? – осведомился Красный где-то позади, из другой, счастливой реальности. -Я прощаюсь с жизнью! – сообщил ему Сенцов, черепашьим шагом переставляя тяжёлые ноги. -Эй, откуда такой пессимизм?? – не отставал Красный, поминутно выглядывая из своей другой реальности и сталкиваясь с Константином нос к носу. – Годик пролетит, как один день, брат! Ты и глазом не моргнёшь, как тебя заберут домой! -Я и глазом не моргну, как меня пристрелят! – фатально пробурчал Константин и уселся на пол посреди коридора. – Мне и бокс твой теперь ни к чему. Буду тут доживать. Как собака! -Депрессняк, я понимаю! – поставил диагноз Красный и принялся поднимать Константина с пола, таща вверх под мышки. – Это нормально, когда проходят глобальные перемены... Но, соберись, брат, ты же в опе! -Я бы тебе сказал, где я! – отпарировал Сенцов и, вместо того, чтобы вставать, улёгся на бок. – Можешь заказать венки и место на кладбище! Всё, я умер! -Кисель... – пробурчал Красный, бросив Сенцова валяться. – Ничего, как придёшь в себя – звякни, я покажу тебе твой бокс! Константин Сенцов не ответил. Он словно бы провалился в какую-то глухую яму, из которой ничего не видно и не слышно. Константин скукожился на её дне, наедине со своей страшной бедою и лежал, лежал, лежал... Сенцов не слышал, как удалился от него Красный, не знал, сколько времени он так вот, лежал... Он только почувствовал, что его бок отмерзает, а шея болит – только тогда поднял он голову, а потом – сел. В коридоре ничего не изменилось: на Константина равнодушно смотрели стены, а над его головою довлел душный потолок. Последний денёк жизни, и то, испорченный переменой личности. Он не сможет отсюда уйти и поспать по-сенцовски... А завтра – всё, завтра он погибнет. -Красный! – крикнул Сенцов, встав на ноги, крутясь вокруг своей оси, потому что вдруг прекратил ориентироваться и не знал, в какую сторону ему идти по коридору. – Красный!! Красный!! Коридор “подарил” Сенцову эхо, а потом за спиною возник негромкий голос Красного: -Ну, что, брат, хочешь в бокс? -Нет! – отрезал Сенцов и резко обернулся, поймав Красного руками за плечи. – Я хочу ДОМОЙ! -Нельзя! – спокойно запретил Красный, скинув с себя руки Константина. – Жилой бокс ничем не отличается от простой квартиры. Там есть телик, холодильник и сортир – всё, что нужно человеку! Кстати, кока-кола там тоже имеется! Пойдём, не пожалеешь! – Красный взял Сенцова под локоток и мягко, но настойчиво потащил по коридору туда, где помещались жилые боксы. – Бокс, конечно, герметичный и заглублен на километр под землю, но ты включишь кондиционер и звуки живой природы – будешь, брат, как дома! Даже свет в окошке тебе покажут! Идём, не стопорись, никто не хоронит тебя! Сейчас Константин Сенцов сидел в жилом боксе. Да, Красный не соврал, всё здесь было, как в обыкновенной трёхкомнатной квартире, даже как в трёхкомнатной квартире элитного дома. И мебель, и сквозняк, и шум на улице. Даже солнышко заглядывает в окна, хотя Константин отлично знал, что это и не окна и не солнышко, всего лишь, живые обои на мультимедийном экране... Сидя на казённом диване, который ничем не отличался от его собственного, разве что, не такой просиженный, Константин пялился в казённый телик, а видел только свою будущую могилку. Такую: маленький земляной холмик, а над ним возвышается вместо креста деревянная конструкция, похожая на большую стрелку. Красный показал ему такую на картинке и сказал, что она называется “Тир”. Её воздвигали над могилами погибших эсэсовцев, веря в то, что деревянная стрелка повторяет очертания руны Тора и помогает душе воина попасть в Валгаллу. Товарищи из СС вырезают под “стрелкой” всякие высокопарные слова типа: “Герой”, “Погиб геройской смертью”... И всё, уходят, оставляя погибшего покоиться с миром. Вот и Сенцова так же оставили... Перед носом Константина в стакане шипела, выдыхаясь, кока-кола. Красный просто жить без неё не может, а вот тётка Сенцова отмывала ею кастрюли от копоти. Получалось... Константин хлебнул немного, поморщился от колючих пузырьков, которые сразу же устремились в нос. Интересно, что пил Эрих Траурихлиген? Пиво? Водку? Молоко? Что там пьют демонические личности? Скорее всего, кровь... Красный навалил перед Сенцовым кучу каких-то книжек и бумажек, где всё это должно быть написано. Константин обязан проштудировать всё это до завтрашнего утра и ещё что-то там запомнить. Один вид бумажной горы внушал стойкое отвращение, Константин даже не думал ничего открывать. Прочитает он или не прочитает – какая разница? Он не Траурихлиген, а Сенцов, Сенцов совсем не демоническая личность. Он не умеет творить невероятные дела, он не разговаривает хриплым голосом и по-немецки... он не растворяется в воздухе, как только высосет чью-нибудь кровь...

- Эй, брат! – раздалось со стороны двери, и Сенцов аж зарычал: сколько можно терзать его, когда он умирает??

- Уйдите... – буркнул Константин, не оборачиваясь, чтобы не видеть эти постылые личности, которые, вроде как друзья, а сами отправляют на погибель.

- Э, ты так не отвертишься, брат! – личности отказались уходить, и в покои Сенцова вдвинулась целая делегация: Звонящая с ярким полиэтиленовым пакетом, и Красный с сумкой какой-то...

- Та уйдите вы! – Сенцов попытался их выгнать, видя, как они располагаются, загораживая от него телевизор.

- Ты, брат, на себя посмотри! – ругнула Сенцова Звонящая и вытащила из пакета некий костюм черного цвета. – Вид надо иметь, а то мешок-мешком!

- Нормально я выгляжу! – угрюмо буркнул Сенцов, пытаясь заглянуть в телик, но видел только Красного, как тот раскрыл сумку, достал стопку бумаг или фотографий...

- На! – Красный впихнул стопку в руки Константина, тот глянул и понял, что это – фотографии Траурихлигена. Трупа Траурихлигена в морге.

- Фу, блин! – Сенцов отшатнулся, шваркнув мерзкие фотки на журнальный столик. – Зачем мне эта гадость??

- Ты посмотри, посмотри! – настоял Красный, впихивая проклятые фотки в руки Сенцова по второму кругу. – Видишь, у туриста татухи были? Давай, снимай майку – будем тебе татухи рисовать!

- Эй, полегче! – Сенцов даже отпихнул Красного и отбежал от него... Да, у туриста были “татухи”: фашистские орлы со свастиками, кресты немецкие, символы СС, еще чего-то написано по-немецки готическим шрифтом... Много так, и сделаны скорее всего по старинке: наколоты иголками на живую без наркоза... Сенцов такого для себя не желал...