Туристы (СИ)

====== Глава 126. Теплицкий собирает команду. ======

Место действия: Пролетарский район Донецка, жилые кварталы. Время: днём. -Слушай, Теплицкий, мне кажется, что нашего “туриста” уже хватился оп, – сказал Миркин, оглядываясь по сторонам и видя лишь пустынный двор, сиротливую сломанную лавочку под раскидистым деревом и двух ворон, которые ходили по асфальту и искали пропитание. -Не парься, Миркин! – беззаботно махнул рукою Теплицкий и направился к первому попавшемуся подъезду. – Я же заменил его, неужели ты не помнишь? -Теплицкий! – фыркнул Миркин, идя за Теплицким, чтобы не торчать столбом. – Неужели ты всерьёз считаешь, что твою подмену никто не заметил?! Нужно быть я не знаю... слепым или идиотом, чтобы перепутать “туриста” с тем бомжём! -Остынь, проф! – хохотнул Теплицкий, довольный тем, что “турист” теперь принадлежит ему. Ну и что, что мёртвый? Ерунда какая! Сейчас, отыщется врачебный гений доктора Пищенко, потом кое-кого нужно будет выковырять с “рыбки” – и сразу всё станет “путём”! Перед глазами Теплицкого снова неслись безумные мечты о том, как он едет на шашлыки в кабине “брахмашираса”, а другие богачи на своих никчёмных джипиках распадаются по сторонам... Теплицкому пришлось “включить стопор”: дверь избранного им подъезда оказалась стальной, задраенной и несущей кодовый замок. Просто так внутрь не попасть: необходимо дождаться кого-нибудь из жильцов и прокрасться вслед за ним, отвечая на вопросы: кто? Куда? К кому? -Эй, Миркин! – Теплицкий отвернулся от негостеприимной двери и уставился на профессора, который остановился в нескольких шагах позади него. -Чего? – осведомился Миркин, думая о том, что затея с воскрешением “туриста” – протухший номер. -Что-то Пищенко твой совсем опустился! – проворчал Теплицкий, выглядывая, не идёт ли сюда кто из жильцов, чтобы открыть ему дверь. – Живёт в “хрущобе”, как отстой... -Ты его выгнал – вот и перебивается, – вступился за доктора Пищенко Миркин, и хотел добавить что-то ещё, но тут откуда ни возьмись, притащилась старушка. Грузная такая,обряженная в тёмно-зелёный плащ-хламиду, она пёрла в кулаках три хозяйственные сумки, доверху набитые белыми булками, салом, картохой, печеньем и конфетами, которые ей нельзя. Охая и ахая, старушка подкатилась к двери и зашарила по карманам, выискивая ключи. Увидав сквозь толстенные пластмассовые очки двух незнакомцев, которые топтались у подъезда, она подарила им взгляд агента НКВД и осведомилась скрипучим голосом: -А что вы тут торчите, окаянные? Теплицкий хотел, было, вскипеть, но Миркин выбился вперёд и вежливо сказал: -Мы – друзья вашего соседа Пищенко Игоря Петровича. Хотели бы навестить его, но дверь заперта... -Тьфу ты, чёрт, бомжары, ироды! – сварливо выругалась старушка в лицо Миркину, и профессор явно различил запах табака. – Пить до ночи будете, а потом – драться?? Не пущу! -Простите? – изумился Миркин, который отлично знал, что доктор Пищенко – настоящий фанат ЗОЖ, и не позволит себе ни капельки даже в праздник. -А что тут “простите”? Что тут “простите”?? – завелась старушка, потрясая сумками. – Пищенко, чёрт паршивый, квартиру в сарай превратил, пьёт, бомжей таскает, хлама какого-то с помойки напихал! Воняет – не подойти, а я с ним на одной площадке живу! В квартире вонь стоит – не могу спать! Милицию сто раз вызывали, а он – никак! Чуть не зарубил меня топором! Старушка изрыгала непонятные вещи. С её слов доктор Пищенко являлся каким-то асоциальным монстром, страдающим синдромом Диогена, хотя Миркин знал, что последний – образец интеллигентной порядочности. Может быть, они нашли не того Пищенко? -Так, мы заберем его себе! – отпихнул Миркина Теплицкий. – Давайте, пропускайте нас! Старушка замялась под напором, а Миркин шёпотом сказал Теплицкому: -Ну вот, теперь ты всё испортил! Она нас не пустит и вызовет ментуру по наши души. Я тогда уйду и скажу, что я тебя не знаю! -Остынь! – огрызнулся Теплицкий, отойдя от Миркина, который навис над ним гнётом. – Сейчас... -Забирайте! – внезапно согласилась старушка. – Если вы заберёте его – весь дом отдохнёт! Лучше бы вы навсегда его забрали! -А мы так и сделаем! – довольно пропел Теплицкий, продвигаясь, чтобы вступить в подъезд, через дверь, которую старушка деловито, со скрежетом отпирала. – Вы больше никогда его не увидите! Это обещание звучало зловеще, однако старушке понравилось. Справившись с замком, она спихнула дверь и предложила Теплицкому и Миркину входить. -Пожалуйста! – фыркнула она. – А то я ночи не сплю, думаю: вломится сейчас и повбивает тут нас всех! На четвёртый этаж пожалуйте, шестнадцатая квартира! Там торчит, чёрт окаянный! Получив информацию, Теплицкий взлетел на четвёртый этаж, словно райская птичка. И только заклинившись у нужной двери заметил, что стенки да и сама дверь, исписаны кудрявыми нечитаемыми словами. -Чёрт, ну и грязища! – проворчал Теплицкий, видя грязь и мох у основания двери и в углах. – А воняет! Воняло табаком, сыростью, мышами и чем-то ещё, чем обычно воняет на свалках. Теплицкий наморщил носик и позвал Миркина: -Миркин! Ты где ползёшь? Иди сюда! -Да, здесь я! – отозвался Миркин из-за спины Теплицкого. – Вот только, я думаю, что тут живёт не наш Пищенко, а кто-то другой. Слишком уж тут грязно, – заметил профессор, видя окурки, палочку от мороженного и гнилую картофелину у себя под ногами. – Наш Пищенко не торчал бы в такой помойке! -Звони! – потребовал от Миркина Теплицкий, пялясь на деревянную дверь непонятного цвета, за которой, он считал, схоронился от них доктор медицинских наук Пищенко, который когда-то работал над проектом “Воскрешение”. -Не выйдет! – отказался Миркин, видя вместо дверного звонка разлапистое пятно сажи: кто-то когда-то сжёг звонок доктора Пищенко... возможно, что он сам. И скорее всего, он – не доктор. -Стучи тогда! – не отставал Теплицкий, нервно бродя туда-сюда, пихая носками крокодиловых туфель гнилую картофелину. -Блин... – буркнул Миркин и негромко постучал в дверь, которая затряслась и задребезжала под его рукой. -Громче стучи! – фыркнул Теплицкий, спихнув картофелину с площадки вниз. – А то елозишь, как слизняк! Мало каши ел, чи шо, Миркин?? -Эй, кто там кидает?? – послышалось откуда-то снизу, куда улетела спихнутая Теплицким картофелина. -Уже зарядил кому-то... – пробурчал Миркин и постучал во второй раз – погромче. -Заткнись! – крикнул Теплицкий вниз, перегнувшись через перила. -Э, да я сейчас поднимусь! – заревели Теплицкому в ответ и породили под сводами подъезда недоброе эхо. -Ты, Теплицкий, извинись лучше, а то ещё поколотит, – предостерёг Теплицкого Миркин, потому что закричали басом. -Разбежался! – огрызнулся Теплицкий. – Поставился там, видите ли! Давай, стучи опять! – надвинулся он на Миркина. -Эх, – невесело вздохнул Миркин и опять побеспокоил тонкую грязную дверь настойчивым стуком. За дверью висела тишина, однако, после того, как Миркин в третий раз постучал – тишина сменилась вознёй и ворчанием. -Проснулся! – буркнул Теплицкий, переминаясь с ноги на ногу. – Эй, там, чешись давай, а то я тут засну! – крикнул он двери. За дверью раздавались тяжёлые шаркающие шаги, словно бы там, в прихожей, медленно тащился слон. Теплицкий замер и стал ждать, когда дверь откроется и покажется доктор Пищенко. Миркин тоже замер, но на доктора Пищенко не надеялся – скорее всего, выпростается некий алкаш... -Хто?? – выдавили там, за дверью, едва ворочая языком. -Пищенко!! – сразу же выкрикнул Теплицкий скрипучим голосом. – Распахивайся, я пришёл! -Хто там пришёл? Хто там пришёл?? – медведём заревел тот, кто там, за дверью шаркал и сопел. -А то ты не знаешь! – хохотнул Теплицкий. – Давай, Пищенко, выволакивай зад, а то я устал ждать тебя! -Это даже не его голос... – буркнул Миркин, собираясь оттащить Теплицкого в сторону и увести из этого дома куда подальше, чтобы он не нарвался на неприятности. Вон, уже задвинул картошкой кому-то по голове... Тем временем тот, кого Теплицкий принял за доктора Пищенко, решил “выволочь зад” и залязгал засовами, откупоривая свою хилую дверь. Возьми Теплицкий с собою Геккона с Третьим – они давно бы уже вышибли эту дверцу сапожищами, и Пищенко лежал бы у ног Теплицкого, придавленный тяжёлой ногой. Однако Теплицкий посчитал, что Геккон и Третий должны сторожить труп Траурихлигена, и оставил их в “бункере Х”. Миркин так и не понял, зачем сторожить покойника – чай, не убежит – но не стал разубеждать Теплицкого: без Геккона и Третьего куда лучше и безопаснее. Теплицкий становится осторожнее и не творит беспредела... -Ну? – сипло вопросили со стороны двери, и профессор Миркин с Теплицким одновременно повернули головы, взглянув на того, кто считался доктором Пищенко. Увидав его, Миркин смог описать его лишь одним словом: “Двуногое”. Не очень лестно для доктора медицины, однако из-за тонкой двери выпростался некто, покрытый клочками свалявшейся сальной бородищи и комками грязи, закутанный в какую-то серую тряпку вроде старой портьеры. Покрасневшие, тупые глазки пускали пьяные огоньки, амбре сводило с ума. На немытой, кудлатой башке его торчала турецкая феска – она когда-то была ярко-красной, а теперь сделалась непонятно, какой. Однако, несмотря на потерю цвета, Миркин эту феску мгновенно узнал: феска доктора Пищенко! Доктор как-то ездил в Турцию, привёз её сувениром и с тех пор носил, не снимая! Да, “Двуногое” являлось именно тем Пищенко, который помогал Миркину с “Воскресителем”... Как же он опустился, чёрт подери! За спиною отощавшего, подпитого доктора живописно раскинулись целые “барханы” из пёстрого, прокисшего хлама, который Пищенко выцарапал из мусорных баков. -Видишь, Миркин, как моё наказание подействовало на него? – хвастливо осведомился Теплицкий, поняв, что после того, как он выгнал Пищенко, доктор так и не смог нигде устроиться и превратился в “Двуногое”. -Угу, – угрюмо буркнул Миркин, глядя не на бедного Пищенко, а на носки своих туфель. Ярый гуманист, профессор был резко против издевательства над личностью. -Чё, братаны, выпивос на нуле! – проревел тем временем Пищенко, босою ногою затолкнув назад в прихожую пустую бутылку, которая, звеня, выкатилась в подъезд. -Пищенко, ты прощён! – заявил бывшему доктору Теплицкий тоном господа бога. – Поехали, ты возвращаешься в “бункер Х” и продолжаешь работу! -У? – осведомился Пищенко, разинув рот, словно человек из неолита. -Живее! – Теплицкий бы ухватил доктора за локоть и поволок бы его силой, однако побоялся паразитов, которые могли на нём гнездиться. Сейчас Теплицкий пожалел, что не взял с собой Геккона, для Геккона блохи – ерунда... Теплицкий бросил грязнючего Пищенко и позвал Миркина: -Миркин! -Чего? – проворчал профессор, заглядывая через перила вниз, чтобы не пропустить тот момент, когда тип, которому Теплицкий заехал картошкой по башке, решит подняться. -Помоги мне вести его, я один не могу! – скрипучим голосом заявил Теплицкий, отряхивая ладонь о ладонь, чтобы счистить грязь Пищенко. -Я тоже не могу! – отказался Миркин и пошёл вниз по лестнице, собираясь убраться от этого дома подальше. – А то я вижу, я тут тебе не только учёный, но ещё и шофёр, и кроме того – вышибала? Я не буду никого тащить, вызывай Геккона! -Лентяй... – проворчал Теплицкий и, презрев всё, заставил свою руку протянуться и опять ухватить доктора Пищенко повыше локтя. – Идём, дружище, – сказал он доктору. – Сейчас у тебя будут золотые горы, чистые шмотки, лаборатория, личный парикмахер и щётка зубная тоже будет! -Э, а выпивос будет?? – тупо заревел доктор Пищенко, тащась за Теплицким баржою, спотыкаясь на каждой ступеньке. -Мерло, пина-колада, Шардоне, “Бонаква”! – приговаривал Теплицкий, стаскивая Пищенко на первый этаж. – Да, кстати, поедем на “Кадиллаке”! Согласен? -А закусон?? – на весь подъезд осведомился доктор, свободной от Теплицкого рукой вычёсывая блох из своей циклопической бороды. -Авокадо любишь? – поинтересовался Теплицкий, выпихивая Пищенко на площадку. – А рябчиков? -Макарон! – изрыгнул Пищенко и опять споткнулся. -Фу, как примитивно! – фыркнул Теплицкий. – Рябчиков будешь жевать! С ананасами! Профессор Миркин уже вышел из подъезда на улицу и поджидал Теплицкого у “Кадиллака”. Теплицкий почти уже вывел Пищенко на улицу, он уже протянул руку, чтобы открыть дверь подъезда, когда на его плечо легла нелёгкая рука. -А? – изумлённо пискнул Теплицкий, обернувшись. -Бэ! – заявили басом и дыхнули перегаром. -Фу! – Теплицкий едва не задохнулся. – Чего? -Ты мне шишак набил, пузырь! – шевеля губищами, заявил невесть откуда взявшийся толстяк в громадном комбинезоне, чью раздувшуюся башку украшали разлохмаченные мелкие косички и яркая полосатая шапка. -Да я тебя не трогал даже! – отказался Теплицкий, трижды пожалев, что рядом нет верного Геккона. – Помогите! – он начал рваться в закрытую дверь, стремясь выпрыгнуть на улицу. -Во! – в пухлой ручище толстяка возникла гнилая картофелина, которую Теплицкий спихнул с четвёртого этажа. – Хош сказать, шо то не ты?? – возмутился он, размахнувшись. – На! Толстяк с размаху запустил картошку в полёт и угодил ею Теплицкому в лоб. Картошка отскочила, набив олигарху шишку, и покатилась по полу. -Нравится? – осведомился толстяк. – Да? Ну, тогда я ща кулаком! Теплицкий задрожал, понимая, что сам с таким мастодонтом не справится – слишком толст. Триста раз пожалев, что нет Геккона, Теплицкий начал лепетать извинения, и тут вперёд выдвинулся доктор Пищенко. -Ты чо, Кузякин?? – возмущённо вопросил он у толстяка, сжимая костлявые кулаки. – Ща грызло развалю, жиросвин! -Шоооо??? – тираннозавром заревел толстый Кузякин и стал широкими шагами надвигаться, целясь своим опухшим кулаком в лоб не то Пищенко, не то Теплицкому. Теплицкий не на шутку струхнул, совершил размашистый скачок к двери, распахнул её рывком и заверещал подбитым поросёнком: -Миркин!! Миркин, спаси меня!! Помогииии, Миркин!!!! -Ща накостыляю! – выдвигался позади него толстый Кузякин. -Чёрт! – перепугался Миркин и сейчас же побежал к машине. Вскочив за руль, он лихо развернул блестящий чёрный “Кадиллак” и, подняв тучу серой пыли, резко затормозил прямо у подъезда, перед носом Теплицкого. -Теплицкий, прыгай! – скомандовал Миркин, нажав кнопку автоматического открытия дверей.