Капитан Филибер

вай, цепь золотую через пузо… И не спрашивайте меня, кто такая Гамадрила. Вы же шпион, Аллен Даллес, вот и разбирайтесь!..

Черная степь, белая под лучом фары дорога. Гнать, гнать, гнать, все равно никто не встретит, не перехватит, ГАИ и в помине нет. Мотоцикл с коляской, даже с пулеметом, не перевернемся и от лихих людей отбиться сможем. Только нет здесь никого, мы – самые лихие. Целься в грудь, маленький зуав!.. Надо бы к Згривцу заглянуть, к ребятам. Неделю не виделись…

«Над Доном угрюмым ведем эскадроны…» Нет эскадронов – сотни, а то и просто отряды, ватаги, как при Булавине. «Благородия» отменили вкупе с «превосходительствами», «нижних чинов» тоже нет. Только «доброволец», а то и «брат-доброволец». Чернецова в глаза «товарищем полковником» называют, он уже не морщится, привык… Так и было, Река Времен течет правильно, в Верхних округах даже советы не разгоняют, того и гляди, Донской ЦИК создадут. В «реале», в моей Истории, все изменилось, когда пришел Краснов, а потом и Деникин. Эти без лампасов и полного титулования не могли, вот и остались в памяти поручики Голицыны в аксельбантах и золотых погонах. Тройки проносятся к «Яру», шальные цыганки заходят в дома…

– Гамадрилой, Николай Федорович, вы называете путешественника в Прошлое, вроде Янки, про которого Твен писал. Чем-то он вам сильно не полюбился… Ну, не гоните, прошу вас! Николай Федорович, если уж я – шпион, то позвольте доложить. Согласно вашему приказанию беседовал с его превосходительством Походным Атаманом. Евгений Харитонович дал согласие на создание разведывательного бюро при штабе. Главным будет какой-то полковник, он еще на Германской партизанил, вместе с Чернецовым. Меня прочат в заместители по агентурной работе, и я хотел спросить… Не гоните, Николай Федорович! Угробимся же!..

– А почему бы не гнать? Эх, прокачу!

Не знаешь ты, Принц, что такое «защитка» в режиме «С». Сейчас она вроде крыльев, поддержит в крайнем случае… А Гамадрила глупая с ее комплексами работника советского НИИ ничего не понимает – ни в колбасных обрезках, ни в Q-реальности. Вот зачем она нужна, моя реальность: донская ночь, великий и страшный год 1918-й, бешеный «Harley-Davidson», модель тоже восемнадцатая, с буквой «J». И не парьте мне мозги вашим Василием Ивановичем, который в бурке. «Впереди, на лихом коне!» Хрен там на коне, на авто начдив ездил, с ветерком. Это при батьке Сталине, когда мотоциклы кончились, начали про лихую конницу сказки рассказывать. И про человека с ружьем. Ружье пусть для МХАТа остается и для детских книжек. Автоматы Федорова бы достать, чтобы сразу на батальон. Или хотя бы чертежи. Африкана Петровича надо озадачить, он головастый, сразу выгоду поймет.

Здесь, на Дону, «белых» нет. Сергей еще не понял, даром что Espia Mayor, и Голубинцев не понял, они не учили историю КПСС и «Очерки русской Смуты» не читали. Это для меня настал конец света, конец привычного Мира, конец моей Истории.

«Четвертые сутки пылает станица, потеет дождями донская весна…» Даже о песне