Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.

- Мне кажется, ты город знаешь лучше меня! – удивлению девочки не было предела.

- Конечно, знаю. Там, дальше, стадион «Динамо», Спортивная Гавань, пляжи. Но нам сейчас сюда надо! – я потянул Свету в переулок, который выходил на Ленинскую.

Перейдя по переходу на другую сторону улицы, остановились возле памятника, поджидая трамвай.

- Кинотеатр «Уссури», «Гум», - перечислял я, - а здесь будет… кхм, - показал я на угол Ленинской и 25 Октября.

- Что будет? – заинтересовалась Света.

- Да так, ничего особенного, смотрел я на парк, на месте которого будет голая площадь, а после, стоянка для машин Дома Советов, который здесь построят, безжалостно снеся исторические здания.

Подошёл, звеня, трамвай пятый номер, опять нашлось свободное место.

- Только не залазь на сиденье с ногами, Саша! Юбку мне замараешь!

- Ладно! – я узнавал старые здания, - Смотри, Главпочтамт! А вон кинотеатр «Комсомолец»! Там ещё должно быть «Приморье».

- А это что? – показала Света на большое здание слева.

- Это Приморский Крайисполком, раньше здесь располагался Штаб Флота. А здесь будет Драмтеатр, - показал я на стройку, - А вон там, видишь, двухэтажный дом? Там будет или уже есть, не знаю, дошкольный детский дом, - сказав это, я замолчал, вспоминая свой детский дом. Как ни странно, я скучал по нему. Поначалу казённый дом меня пугал, а потом, подружившись с ребятами, уже считал его своим.

- Саш, ты чего? – расстроилась Света.

- Света, ты знаешь, что такое детский дом?

- Знаю, Саша, это дом, в котором живут дети без родителей, да?

- Нет, Света, это дом, где живут дети, которых бросили родители! - жёстко сказал я, - Очень жалко малышей, - после этого я больше не радовался знакомым домам. Света тоже не знала, что сказать.

- Лазо, - пробормотал я, когда трамвай остановился, - здесь, под остановкой, есть маленькое кафе, где продают вкусное мороженое.

- Правда? – спросила Света, - А я и не знала. Может, зайдём?

- Можно. Доедем досюда, потом, по Корабельной Набережной дойдём до вокзала. Здесь близко.

- Я тебя уже боюсь, Сашка!

- Я такой страшный?

- Ничего ты не страшный! Вбил себе в голову. Даже девочка из тебя получается симпатичная.

Через остановку мы вышли у нового стадиона. Отсюда, на сопке, уже видны были золотые купола церкви.

Мысленно поругав себя за то, что расстроил эту славную девочку, я стал рассказывать, как однажды влез на сосну, и что мне за это было. Света смеялась.

- Тебе смешно! – притворно дулся я, почёсывая зад.

- Какая у тебя интересная жизнь, Сашка! Или ты половину выдумал?

- Ничего не выдумал! – доказывал я громко, - А вот ещё случай!..

Так, весело щебеча, добрались до церкви. Отдышавшись, мы привели себя в порядок, я повязал непривычной Свете косынку на голову, и, взявшись за руки, пошли ко входу.

Кинув нищим у ворот серебра, поднялись по крутой лестнице во двор, пошли к центральному входу.

Народу было немного, мы, держась за руки, прошли мимо мужчин и женщин, которые стояли отдельно друг от друга, нашли, где купить свечки. Я купил на всю семью: маме, папе, Жорке, Лиске, и Ниночке. Я твёрдо решил вырасти и найти свою невесту.

Света взяла, почему-то, три свечки.

Подойдя к Царским воротам, я, не обращая ни на кого внимания, нашёл взглядом икону Божьей Матери, встал на колени, не зажигая свечи. Потянул Свету за собой.

Я загадал, что, если свечи зажгутся, значит, Мама простила меня. Почему так жестоко? Потому что я сам был не уверен, что достоин прощения.

Расставив свечи перед собой на полу, я попытался отстраниться от всего, но Света спросила:

- Саша, а мне что делать?

- Ты очень любишь своих родителей?

- Очень! Особенно папу! – глаза у Светы оказались огромными, как два блюдца.

- Молись, чтобы ему было хорошо, попробуй поговорить с ним. Если свечи не загорятся, попроси зажечь их от ладанки, что висит у иконы. Поняла? – Света кивнула.

К моему удивлению, нам никто не мешал. Возможно, в это время детей в церкви увидеть было почти невозможно, тем более, которые сами пришли, или была другая причина, но нам позволили провести свой, детский ритуал общения с Мамой.

Я начал с папы. Закрыл глаза, обнял свечку, представил, что сижу у него на коленях.

Папа очень меня любил, я всегда это знал. Только поэтому он так строго учил меня, чтобы я выжил в этом безумном мире. Я не обижался на него, а если плакал, так только от боли.

От папы пришло чувство облегчения. Он знал, что я жив, но не знал, что я на свободе, что не болен и доволен жизнью.

Мама… В её сумеречном сознании была только одна мечта: увидеть своего сыночка. С намокшими глазами я пообещал ей, что обязательно навещу её. Мама успокоилась, душа её перестала мучиться неизвестностью.

Поговорил я и с братом. Брат чуть не запрыгал от радости, узнав меня. Я не знал, что Жорка тоже меня любит. Просто он ревновал меня к Лиске.

Лиска не ответила мне. Я рискнул, и посмотрел на икону. Мама строго смотрела на меня. Тогда я закрыл глаза, взял в руки свечку, посвящённую Ниночке, и меня охватила радость. Мне показалось, что моя любимая подружка рядом, сейчас обнимет меня сзади, поцелует.

Чувство было таким натуральным, что я с трудом удержался, чтобы не обернуться.

Пообщавшись с каждым отдельно, я составил свечки все вместе, поставив Лискину и Ниночкину в центр, и закрыл их ладонями. И тут же пушистое тепло согрело мои ладони.

Я тихо радовался, что Ниночку признали и полюбили все.

Посмотрев на икону, увидел, что она не изменилась, не было там Лиски со мной на руках, просто лицо Мамы ожило, она ласково смотрела на нас со Светой, и сама икона показалась мне не иконой, а маленьким окошком в другой мир.

Я покосился на Свету. У неё тоже горели свечи, из глаз текли слёзы, а на губах играла счастливая улыбка.

Чья-то ладонь опустилась мне на голову. Это подошёл священник, и накрыл наши со Светой головы, благословляя нас.

В церкви было пронзительно тихо. Все смотрели на нас, на то, что на наши молитвы откликнулась Мама.

Мы поднялись с колен, священник поцеловал наши лбы, перекрестил нас.

- Спасибо вам, дети мои! – поблагодарил он нас. Нам-то было всё равно, наши сердца были переполнены радостью, тем не менее, я понимал, что сюда потянуться верующие со всего Приморья.

Выйдя, мы обернулись и перекрестились, как могли, на крест над куполом церкви.

- Мне папа всегда говорил, что Бог в сердце человека, и в церковь ходить не обязательно, - сказала Света, - а теперь я даже не знаю, что и думать. Или это ты сделал? – строго посмотрела девочка на меня.

- Что ты! – ответил я, - Церкви построены так, чтобы возникал резонанс между Сферой Разума, и живыми людьми. У них конструкция такая, и место выбирали не как попало, а именно там, где сходятся силовые линии Ноосферы. Просто надо отделять мракобесие от Истинной Веры, Светик! Ты ведь разговаривала с папой, я видел!

- Да, Саша, он уже скоро придёт. Он сказал, что очень-очень скучает по мне и маме. И ещё я говорила с братом…

- С братом?!

- Да, у меня был брат, он умер пять лет назад, мы были двойняшками. Наверное, если были бы близнецами, я тоже бы не выжила. Сашенька, ты только не говори маме, ладно?

- Ладно, только она уже знает. Ты же говорила с ней?

- Да, я пожелала ей долгих лет жизни и здоровья.

Мы спускались с сопки, уже радостные и довольные жизнью. С моих плеч будто гора свалилась.

Жалко было только, что Лиска, к которой я так привык, больше не вернётся ко мне.

Потому что там опять поселился вредный и ехидный второй я.

Мы со Светой так и сделали, как планировали: доехали до остановки Лазо и зашли в маленькое летнее кафе. Здесь же был летний кинотеатр.

Взяв по мороженому с сиропом, мы устроились за столиком, который, как всегда, был для нас высок, медленно кушали мороженое, зачерпывая ложечками из вазочек.

Здесь мороженое было относительно дорого, и большой очереди не было. На нас никто не обращал внимания. В эти годы никого не удивляли маленькие дети, гуляющие без взрослых, даже младше нас, а мы уже считались большими.