К звездам (Клуб Любителей Фантастики — « F»)

— Это очевидно. Любой дурак до этого додумается. Не тратьте мое время, объясняя очевидное. Но заметили ли вы, что у них изменились и курсы? Разуйте глаза, Онегин, и кое-чему научитесь.

Трудно было не заметить множества происшедших изменений — огненные стрелы вращались вовсю и меняли положение. Тем временем операторы создали программу построения двух рядом кораблей внутри дисплея. Это ничего не значило, но Адмирал любил наглядность. А это было всегда проблемой первостепенной важности для команды.

— Я хочу знать, где на этот раз пересекутся наши курсы. И пошлите еще ракет, атомных. Чтобы их пилоты, когда приблизятся, оказались в сети разрывов.

— Ограниченный запас топлива… быть может, еще рановато… может, выпустить другие ракеты.

— Молчать! Делать, что приказано!

Слова прозвучали тихо и однотонно, и Онегин похолодел, поняв, что зашел слишком далеко.

— Слушаюсь, сию секунду! Это гениальная идея!

— И дайте мне прогноз выхода противника на орбиту.

В цилиндре появились извивающиеся конусы света, излучаемые двумя приближающимися эскадрами. Поначалу конусы освещали огромное пространство космоса, охватывая всю Землю и множество спутников. Дальнейшая информация, поступившая с радара, заставила конусы сузиться и вновь превратиться в две линии.

— Два отдельных удара, — сказал Капустин, переводя взгляд с одной линии на другую. — Первый нацелен на лунные базы. Чудненько. Ракетные установки уничтожат их, как только они приблизятся. А второй удар, он куда направлен?

— Очевидно, на геостационарную орбиту. Там другие спутники. Возможно…

— Возможно все, что угодно. И это не имеет значения. Они будут мертвы и рассеяны в тончайший атомный газ задолго до того, как туда доберутся. Мы хорошо подготовили свои войска. Я хочу перехватить обе эскадры, встав у них на пути. Чтобы напасть на Землю, им потребуется пройти сквозь нас. А это будет не так-то просто.

Это была битва невидимок, битва компьютерной электроники, световых и радиоволн в пространстве. Ни один из противников не видел другого: так могло продолжаться до тех пор, пока они не соприкоснутся. Между ними все еще были тысячи миль. Можно было увидеть лишь разрыв атомных ракет. Мореходы звездных путей были достойными потомками тех, чьи орудия били за горизонт по невидимому противнику.

Все ближе друг к другу, пока электронные пунктиры не слились в один. Они все еще были невидимы друг для друга. Только оптические телескопы с электронными умножением могли давать видимое изображение. Адмирал Капустин поглядел на контуры «Даннеброга», заполнявшего к этому времени дисплей, и зловеще улыбнулся.

— Второй эскадре делать как я, стрелять одновременно со мной. Ни одному кораблю не сближаться с «Деннеброгом». Это мой приказ.

На борту «Даннеброга» адмирал Скугаард улыбнулся и хлопнул себя по колену.

— Взгляни на этого дурака, — сказал он Яну, указывая на один из экранов. — Расшвыривает незаменимые атомные ракеты, как карманную мелочь. — Компьютер дал сводку, что все неприятельские ракеты уничтожены либо сбиты с курса. — По сути своей, он просто глупец, ничего не понимающий в тактике. Мне кажется, он верит, что сможет справиться с нами с помощью грубой силы. Это было бы разумно, если бы он подождал, пока мы сблизимся — тогда нас можно бы задавить шквалом ракет. Но поскольку у нас есть кое-что в запасе, такая тактика не поможет.

— Главный калибр к стрельбе готов — сообщил компьютер.

Центральная ось линии кораблей, будучи направлена на эскадру противника, двигалась с некоторым упреждением соответственно будущему продвижению вражеских кораблей. Два больших корабли-канонерки были наведены на эту цель, и теперь они открыли огонь. Два непрекращающихся потока железных ядер помчались к той точке пространства, где вскоре предстояло оказаться врагу. Острые струи огня удерживали корабли на курсе, противодействуя отдаче ядер. Ускоряющиеся потоки металла выглядели на экранах радара световыми точками и скрылись из виду. Остались лишь блики ложных ракет, создававших иллюзию, что перед ними движется другой, огромный флот. Их радарные отражатели, гауссовы поля и тепловые ловушки должны были сбить с курса вражеские ракеты.

— А на борту «Сталина» Капустин был не так доволен, как хотелось бы.

— Что это, технические неполадки? Этого на может быть, — Он, указал на набор цифр, обескураживший его.

— Ошибки всегда присутствуют, товарищ адмирал, — сказал Онегин. — Но их доля обычно незначительна…

— И все же эта чертова машина утверждает, что по вражескому флоту попаданий нет. Ни одного! А я собственными глазами видел вспышки!

— Да, адмирал. Но это все лишь приспособления для отвлечения нашего огня. После каждого попадания наши ракеты-мониторы обшаривают пространство в поисках обломков. Но следует учесть, что каждая наша ракета уничтожает одно из устройств противника. А поскольку ракет у нас больше, то в итоге мы выиграем битву.

Настроение Капустина слегка повысилось, но он не был полностью удовлетворен.

— А где его ракеты? Почему этот трус не стреляет в ответ?

— Поскольку у него ракет очень мало, думаю, он будет ждать, когда мы сблизимся настолько, что они принесут нам максимальный урон. Но наш защитный экран движется впереди, и его противнику не пробить.

Время для такого утверждения было выбрано самое неудачное. Едва эти слова сорвались с уст Онегина, зазвенел сигнал тревоги. ОБЪЕКТЫ НА ВСТРЕЧНОМ КУРСЕ, — загорелись огненные буквы, и тут же кто-то выкрикнул это во весь голос. Почти тотчас с кораблей начали поступать сообщения о повреждениях. Адмирал с ужасом уставился на видеоэкран, где от его кораблей летели клочья. Один из них взорвался пламенным облаком.

— Что такое? Что происходит? — закричал он.

— Метеоритный рой, — сказал Онегин, хотя знал, что такое невозможно.

Адмирал казался парализованным, он сидел в кресле, с отвисшей челюстью. Онегин затребовал на дисплее причину повреждений. Хотя обстрел занял менее секунды, компьютер сделал запись и теперь прокрутил ее в замедленном темпе. Первым признаком приближающейся беды была стена, или барьер, который мчался на них из космоса. Он был по крайней мере два километра в длину и двигался наперехват с большой точностью. Затем — удар. Это была вражеская атака. Когда изображение увеличилось, стало ясно, что барьер состоит из дискретных единиц материи. В ней возникли бреши при взрыве защитных ракет, но они не оказали заметного воздействия на весь поток.

— Похоже, у них секретное оружие, — сказал Онегин.

— Какое?

— Секретное! — чуть не вырвалось у Онегина, но не вырвалось, поскольку он дорожил своей жизнью. — Инертный материал, выброшенный нам навстречу. Какой именно материал, и как он выброшен, пока неизвестно.

— А будет еще?

— Можно предположить, хотя определенно знать, разумеется, мы не можем. Возможно, они истратили весь свой запас на одну попытку…

— Отправить защитные ракеты! Немедленно!

— Похоже, на этот раз они оказались бесполезны, адмирал. Если мы растратим их сейчас, нам нечем будет стрелять, когда…

Он рухнул, сбитый затрещиной Капустина.

— Неповиновение приказу? Вмешиваться в мое командование флотом?!

— Ни в коем случае! Я извиняюсь… Это всего лишь совет… никогда не повторится. — Онегин с трудом поднялся на ноги, струйка крови текла по его лицу, — Немедленно поставить зонтик из противоракет…

— Все до единой! Их оружие надо остановить?

Ракеты были высланы. Онегин вытер рукавом рот, испачкав форму кровью, но не заметив этого. Что еще ему оставалось делать? Он и так предпринял все, что мог. Хоть адмирал и был некомпетентным дураком, офицеры слишком боялись его, чтобы делать предложения, которые могли бы привлечь его внимание.

— Позвольте предложить сделать заодно маневр, адмирал. Возможно, это будет эффективней, чем защита ракетами. Оружие мятежников наверняка неуправляемое, перед ударом мы не зарегистрировали никакого излучения. Если мы изменим скорость, появится большой шанс, что они промахнутся.