Фантастические рассказы из журнала «Вокруг света» (СИ)

— Да не шуми же!

— Я не виноват: дверь захлопнулась сама!

— Придется зажечь свет. Я вот-вот что-нибудь опрокину: здесь полно стульев.

В это время на стене блеснула голубая искорка, послышался какой-то шорох, словно вздох, словно дуновение.

Тихое потрескивание, казалось, неслось от пола, из всех щелей.

Снова секунда мертвой тишины. А потом чей-то голос медленно и неторопливо захрипел:

— Раз-с-с… Два-а-а… Три-и-и-и…

Оттокар Доггналл вскрикнул и бешено зачиркал спичкой о коробок трясущимися руками.

Наконец вспыхнул свет. Свет!

Друзья переглянулись, их лица были бледны как смерть.

— Аксель!

— Четыре-е-е… Пять-х… Шесть-х… Семь-м-м…

Хрип доносился из ниши в глубине комнаты.

— Свечу! Скорее, скорее!

— …восемь-м-м-девять-десять-и-одиннадцать…

Со свода ниши, на медном пруте, пропущенном сквозь темя, свисала светловолосая человеческая голова. Шея под подбородком была обвязана шелковым шарфом, а ниже виднелись розовые легкие с трахеей и бронхами. Между ними ритмически двигалось сердце, оплетенное золотыми проволочками, которые тянулись к маленькому электрическому аппарату на полу. Упруго пульсирующие артерии черпали кровь из двух бутылей с узкими горлышками.

Оттокар Доггналл вставил свечу в маленький фонарь и, чтобы не упасть, уцепился за рукав приятеля.

Это была голова Акселя. С красными губами, цветущей кожей. Как живая, широко раскрыв глаза, она таращилась в вогнутое зеркало на противоположной стене, затянутой туркменскими и киргизскими коврами, увешанными экзотическим оружием. Повсюду были дивные узорчатые восточные ткани.

В комнате было множество препарированных животных: змеи и обезьяны в невероятных позах лежали среди разбросанных книжек. В стеклянной ванночке на стоящем сбоку столе плавало в голубой жидкости сердце.

С постамента на молодых людей строго взирал гипсовый бюст профессора Фабио Марини.

Приятели не могли произнести ни слова. Как завороженные, вглядывались они в сердце страшных человеческих часов, которое трепетало и билось, как живое.

— Ради Бога, бежим отсюда, а не то со мной будет обморок! Пусть преисподняя поглотит это персидское чудовище!

Они повернулись к двери.

И тут опять раздался зловещий треск; казалось, он исходил из уст препарата.

Сверкнули две голубые искры, зеркало отразило их прямо в зрачки мертвеца.

Губы раздвинулись, с трудом шевельнулся язык, согнулся за резцами — и прозвучало хриплое:

— Четверть… двен…надцатого…

Губы сомкнулись. Лицо застыло, голова снова смотрела прямо перед собой.

— Чудовищно! Мозг действует, он жив! Бежим отсюда, бежим на воздух! Свеча! Возьми свечу, Сенклер!

— Открывай же! Ради Бога, что же ты, ну?

— Не могу! Там… Там… Смотри!

Внутренняя ручка представляла собой унизанную перстнями руку покойника. Белые пальцы хватали пустоту.

— На вот, держи платок! Чего ты боишься, ведь это же рука нашего Акселя!

Они снова стояли в коридоре и смотрели, как медленно закрывается дверь.

Ее украшала черная стеклянная табличка:

Пламя свечи билось на сквозняке.

Вдруг Оттокар отшатнулся к стене и со сгоном сполз на колени:

— Вот, вот это здесь.

Он указал на шнур звонка.

Сенклер поднес свечу поближе… и с криком отшатнулся, уронив свечу.

Жестяной фонарик покатился вниз, звеня по ступенькам.

Словно одержимые, с торчащими дыбом волосами, задыхаясь, они неслись в потемках вниз по ступенькам.

— …Персидский дьявол… Персидский дьявол…

Джон МОРРЕССИ

ВЧУВСТВОВАТЕЛЬ И ДИКАРИ

Анприны с холодным любопытством наблюдали за вихрем земной истории. Пришельцев удивляла изменчивость человеческих типов, их поразительное многообразие. Зато сама планета представлялась им как нельзя более подходящей для их собственной цивилизации.

Воды здесь было в достатке, атмосфера богата. Если неизведанный мир, открытый ими, и отличался от других планет, находившихся под властью анпринов, то даже эти различия были в пользу Земли.

Основная из населявших Землю рас обладала большой жизнестойкостью и даже походила на самих анпринов, какими они были на ранних ступенях своей эволюции. Мысль создать на основе этого типа породу идеальных слуг показалась космическим гостям заслуживающей внимания. Такие слуги абсолютно надежны и никогда не станут источником опасности, ибо жизнь их слишком коротка, а умственный потенциал убог. Суетливые маленькие обитатели этой благословенной планеты раскручивали нить своего существования с безумной скоростью. Наблюдение за ними обещало много интересного.

Что касается анпринов, они жили намного дольше. Всякое дело выполняли неспешно и с огромным тщанием, и еще: они не верили в легкие победы. Более всего претили им неожиданности.

Оставаясь невидимыми для человеческого глаза, они избрали объекты наблюдения и направили окуляры своих приборов на людей Земли. Далеко внизу бурный водоворот человеческой истории затягивал ничтожных людишек. Селектор был нацелен на выбор типичных возможностей и значимых событий, замыкаясь на отдельно взятом человеке в данный момент времени. Вчувствователь и Дешифровальщики заняли места вокруг прибора. Наблюдатели принялись за свое дело.

Селектор загудел. В какую-то долю секунды и корабль анпринов, застывший в космическом пространстве, и узкий, направленный пучок энергии, отыскавший закутанную в покрывало фигуру, и охваченный пламенем лесной массив — все это оказалось выхваченным из ткани пространства и времени и перенесенным в иное измерение. Первый подопытный был принят на борт космического корабля.

Это оказалась женщина. Она неуклюже распласталась у основания подзорной трубы, не в силах держаться на изувеченных ногах. Приподнявшись на одной руке и воздев другую, всю в кровоподтеках и синяках, она возопила:

— Благодарю Тебя, Господи! Да святится имя Твое! Ты избавил смиренную рабу свою от смерти мученической.

Она попыталась подняться, но не смогла и разразилась потоком жалоб и стенаний, перечисляя страдания, перенесенные ею самой и многими другими по причинам, которые так и остались непонятны Дешифровальщикам. Речь ее становилась все более яростной и неразборчивой, однако ее не прерывали, пока она не выложила все и сникла обессиленная.

"Она полагает, что находится перед лицом высшего существа, одного из тех, о которых повествуют мифы данной культуры, — передавали Дешифровальщики. — Совершенно очевидно огромное значение мифов для представителей этой цивилизации. Рекомендуем вести себя в соответствии с ее ожиданиями".

Вчувствователь мягко обратился к женщине на ее родном языке:

— Отчего, дочь моя, обрушились на тебя многие гонения?

Она устремила взгляд на фигуру в белоснежном одеянии, возвышавшуюся над ней и окруженную золотистым сиянием.

— Ибо верую. Господи, и вера моя крепка. В страшных мучениях на дыбе позорной не отреклась я от слова Твоего, но восславила Спасителя, и вырвал он меня из рук палачей.

Вчувствователь сосредоточенно погружался в глубины смятенной, истерзанной души. Он ждал подсказки. Какой дать ей ответ? Какие слова найти?

Благословляющим жестом он простер над ее головой бледную руку.

— Дочь моя, не минует тебя чаша сия, но страдания, ниспосланные тебе, — лишь первый шаг к вечному блаженству. Душа твоя пройдет сквозь геенну огненную, и ты обретешь блаженство. Укрепись духом, дитя мое.

В глазах ее появилось затравленное выражение. Она прошептала: