Башня Занида. Да не опустится тьма! Демон, который всегда ошибался

— Вот твой новый хозяин, — сказал Мальдивиус. — Багардо Великий. Мастер Багардо, познакомьтесь с демоном Эдимом.

Багардо оглядел меня сверху донизу:

— Можно подумать, его сделали из дисков и завитков, но, возможно, это мне с непривычки так кажется. Что, доктор, если вы покажете мне бумагу, я подпишу ее.

Вот так я сделался слугой Багардо Великого, владельца передвижного цирка.

Глава 3. БАГАРДО ВЕЛИКИЙ

— Идем со мной, — сказал Багардо.

Я последовал за ним, а он продолжал:

— Скажи-ка мне, как правильно произносится твое имя? Задим, верно?

— Нет, Эдим, — ответил я. — Один слог. Эдим, сын Акха, если полностью.

Багардо несколько раз повторил мое имя, а я спросил:

— Каковы будут мои обязанности, сэр?

— Главным образом — подсчет лбов.

— Сэр! Я не понимаю.

— Лбы, гляделки, глазелки — так мы, цирковые, называем своих клиентов, которые приходят потаращить глаза. (Багардо всегда называл свое заведение «цирком», хотя другие классифицировали его как «балаган». Разница, насколько я понял, состояла в том, что в настоящем цирке должен быть хотя бы один слон, у Багардо же не было и одного).

— Тебя поместят в передвижную клетку и будут представлять, как ужасного пожирателя людей, демона с 12-го уровня. И, судя по тому, что говорил Мальдивиус, это не ложь.

— Сэр, я всего лишь выполнял приказ…

— Неважно. Свои приказы я постараюсь сформулировать поточнее.

Мы подошли к тому месту, где дорога, отходящая от храма, сливалась с той, что вела из Чемниза в Ир. Здесь стояла большая, похожая на вагон, клетка с железными прутьями. К ней была прицеплена пара животных, похожих на мула Мальдивиуса, вот только шкуры их были испещрены яркими черными и белыми полосами. На месте кучера развалилось приземистое, низколобое, лишенное подбородка существо, совершенно голое, если не считать густого волосяного покрова. Оно походило на человека, но это был не человек.

— Все в порядке? — поинтересовался Багардо.

— Все в порядке, шеф, — ответило существо густым надтреснутым голосом.

— Кто это?

— Новый член нашей группы, высокородный Эдим, демон, — торжественно провозгласил Багардо. — Эдим, познакомься с Унгахом из Армилаха. Он — то, что мы называем «человекообразной обезьяной».

— Привет, раб. На, потряси, — сказал Унгах и протянул мне руку.

— Тряси? — повторил я, вопросительно глядя на Багардо.

— Он имеет в виду вот так? — и я покрутил бедрами туда-сюда.

Багардо пояснил:

— Возьми его правую руку в свою и осторожно пожми, покачивая при этом вверх и вниз. Только не жми слишком сильно.

Я так и сделал и сказал:

— Рад с вами познакомиться, мистер Унгах. Только я не раб, а слуга по контракту.

— Повезло тебе! Я вот должен пыхтеть у мистера Багардо, пока смерть не разлучит нас.

— Ты же знаешь, как тебя здесь кормят, — отозвался Багардо. В джунглях Армилаха ты так не едал.

— Верно, хозяин. Но еда — это еще не все.

— Что же тогда? Опять будем весь день спорить? — Багардо открыл дверцу клетки. — Полезай, — приказал он мне.

Дверца с лязгом захлопнулась. Я опустился а широкую деревянную скамью, стоявшую в углу клетки. Багардо устроился на облучке рядом с Унгахом. Тот причмокнул и дернул поводья. Повозка со скрипом двинулась на запад. Дорога, извиваясь, вела вниз по склону к долине Кийамос-рива. Река текла от Метуоро через Ир к морю. Через час показался Чемниз, раскинувшийся у устья реки. По стандартам Первого уровня город был небольшим, но крайне оживленным.

Еще бы, главный порт Ира!

Я заметил возвышающиеся над крышами мачты кораблей.

На окраине стояла куча палаток, украшенных флажками с символами заведения Багардо. Когда повозка свернула в поле, я увидел, что вокруг палаток возятся люди, разбирающие их и укладывающие в вагончики. Другие прицепляли к этим вагонам лошадей. До нас доносились шум и крики. Наша повозка остановилась, и Багардо, приподнявшись на своем сиденье, закричал:

— Идиоты! Лентяи безмозглые! Мы уже должны быть в дороге! Если я не стою у вас над душой, вы становитесь дистрофиками? Завтра вечером мы должны быть в Эвродиуме, а вы прохлаждаетесь! Унгах, примат голозадый, хватит ухмыляться! А ну-ка, вниз и за работу! Выпусти Эдима — нам дорога каждая пара рук.

Человекообразная обезьяна беспрекословно опустилась и открыла клетку. Когда я выбрался из нее, присутствующие уставились на меня с подозрением. Впрочем, к разного рода экзотике им было не привыкать, так что они снова вернулись к работе. Унгах занялся заворачиванием груды колышков в большой кусок полотна. Протянув мне кусок веревки, он сказал:

— Держи. Когда я скажу «тащи» — потащишь.

Я так и сделал, но стоило мне дернуть, как веревка порвалась, и я упал на спину, сильно прищемив хвост. Унгах озадаченно воззрился на веревку.

— Не похоже, чтобы она была гнилая, — заметил он, — должно быть, ты сильнее, чем я думал.

Связав порванные концы веревки, он вернулся к своему занятию, посоветовав мне впредь не применять всей своей силы. Но к тому времени, когда мы увязали сверток, главная палатка уже лежала на земле, и люди убирали остатки скарба. Я мог лишь дивиться тому, с какой скоростью исчезала вся эта груда вещей.

Багардо влез на лошадь, повесил на шею трубу и взмахнул широкой шляпой. Когда все взоры обратились на него, он скомандовал:

— Поживее со сбруей! Стиглар, выведи свою повозку вперед — поедешь первым. Унгах, отправь Эдима на место и вставай в общую шеренгу.

— Залезай, — бросил Унгах.

Когда я снова очутился в клетке, он дернул за веревку, и полотнище, прикрепленное к крыше вагончика, опустилось по обеим его сторонам, скрывая меня от внешнего мира. А внешний мир — от меня.

— Эй! — крикнул я. — Ты зачем меня запер?

— Приказ, — отозвался Унгах, поправляя край полотна. — Шеф не хочет, чтобы чемнизцы глазели на тебя задаром.

— Но мне бы хотелось обозревать окрестности…

— Не ной, мистер Эдим. Как только выберемся из города, я приподниму для тебя уголок этой тряпки.

Багардо громко свистнул. С душераздирающим шумом, в котором смешались крики животных, людские голоса и скрип колес, караван двинулся в путь. Я ровным счетом ничего не видел, так что весь первый час пути посвятил пищеварительному оцепенению, покачиваясь на деревянной скамье.

Наконец я окликнул Унгаха, напоминая ему об обещании. Остановив лошадей, он отвязал спереди конец покрывала, устроив для меня нечто вроде треугольного окна. Я возликовал, но ничего, кроме фермерских полей, видно не было. Лишь изредка мелькали кусочки леса. Когда дорога поворачивала, впереди и сзади я видел другие повозки. Всего я насчитал их 17, включая и нашу собственную. Багардо гарцевал впереди, наблюдая, все ли в порядке.

Наш путь лежал по той же дороге, по которой я прибыл в Чемниз. Нам пришлось подняться к плато, где расположился старый храм, поскольку долина Кийамоса сужалась тут к ущелью. Лошади медленно поднимались по крутому склону, а люди шли рядом, понукая их.

Когда мы достигли плато и миновали поворот к храму Псаан, дорога выровнялась, и лошади пошли быстрее. Миновали мы и Ирскую дорогу, свернув на тракт, огибавший столицу с юга. Как объяснил мне Унгах, Багардо успел уже посетить Ир и изрядно подоить его, так что столичное вымя не скоро теперь наполнится снова.

До Эвродиума оставалось еще не меньше половины пути, когда на землю спустилась ночь.

Караван свернул с дороги на поляну, и все семнадцать повозок образовали на ней нечто вроде круга. Как объяснил мне Унгах — для защиты на случай нападения разбойников. В центре круга установили палатку повара, где теперь готовился обед. Остальные палатки из повозок не доставались.

Мы ели при желтом свете лампы вместе с остальными циркачами. Их было человек пятьдесят. Унгах бегло характеризовал присутствующих. Половина была подсобными рабочими. В их обязанности входила установка и разборка балаганов, уход за лошадьми и упряжью, и тому подобное.