Звездный король. Машина смерти

Джерсен молчал. Она тяжело вздохнула и поглядела на него из-под полуопущенных век:

— Но выбора у меня нет. Сейчас я здесь и здесь должна остаться. На следующей неделе я вернусь в Драззан, а вас уже не будет… Вы ведь покинете Фамбер, не так ли?

Джерсен решил подойти к этому вопросу как можно более трезво.

— Куда и когда я отправлюсь, зависит от того, удастся ли мне добраться до космического корабля.

— А потом?

— Потом я снова возьмусь за то, ради чего сюда прибыл.

Она опять тяжело вздохнула.

— Не очень-то, как мне кажется, блестящая перспектива. Снова горы Скар Сакау… Снова отвесные скалы и пропасти. Затем Аглабат. Каким образом вам удастся преодолеть его стены? А если вас поймают… — Девушка скривила лицо. — Когда я впервые услышала о темницах под Аглабатом, я не спала несколько месяцев. Все страшно боятся оказаться в них.

В гостиную вошел дворецкий в светло-зеленой ливрее с подносом в руках. Алюз Ифигения взяла два бокала, один протянула Джерсену:

— Допустим, вас убьют или поймают, как я смогу тогда покинуть Фамбер, если решусь на это?

Джерсен невесело рассмеялся:

— Если бы я серьезно задумывался над тем, что будет, «если…», я бы всего боялся. Страх сковал бы мои действия, и, следовательно, возросла бы угроза моей поимки или гибели. Выйдя замуж за Сиона Трамбле, вы, как мне кажется, обязательно столкнетесь с такими трудностями.

Алюз Ифигения чуть вздернула обнаженные нежные плечи — она была в белом открытом вечернем платье с оборками, которым в этом городе отдавали явное предпочтение.

— Он красив, благороден, справедлив, почтителен и, пожалуй, даже слишком хорош для меня. Неожиданно для самой себя я обнаружила, что у меня появились такие мысли и желания, которые раньше были мне неведомы. — Она обвела взглядом комнату, на мгновение прислушалась к гулу голосов, затем снова повернулась к Джерсену. — Мне трудно выразить словами те чувства, что меня обуревают… Но в эпоху, когда люди почти мгновенно пересекают космическое пространство, когда сотни планет объединились в Ойкумену, когда возможно все, что только доступно человеческому воображению, эта отдаленная крошечная планета с доведенными до крайности добродетелями и пороками кажется неправдоподобной.

Джерсен, который был куда ближе, чем Алюз Ифигения, знаком с планетами Края Света и Ойкумены, не разделял ее чувств.

— Все зависит от того, — сказал он, — как вы относитесь к прошлому и настоящему человечества и какие надежды питаете в отношении его будущего. Большинство людей согласится с вами. Конгрегация… — Джерсен не удержался от смеха, произнося это слово, — наверняка предпочла бы Фамбер будням современной Ойкумены.

— Мне ничего не известно о Конгрегации, — призналась Алюз Ифигения, — Это группа людей с порочными наклонностями или даже преступников?

— Нет, — ответил Джерсен, — они всего лишь философы…

Алюз Ифигения вновь тяжело вздохнула, взгляд ее снова стал почти отрешенным.

— Я еще очень многого не знаю, — произнесла она, взяв руку Джерсена в свою.

В сопровождении пажей с фанфарами в руках в гостиную торжественно вошел герольд.

— Сион Трамбле, Великий Князь Вадруса.

В гостиной сразу же воцарилась тишина. Из приемного зала послышались пока что еще отдаленные, размеренные шаги и в такт с ними характерный звон металла. Пажи подняли фанфары, сыграли приветствие. И тут же размашистым шагом в гостиную вошел Сион Трамбле. Он был прямо с дороги, в перепачканных доспехах, в круглом металлическом шлеме, испещренном вмятинами и перемазанном запекшейся кровью. Когда князь снял шлем, взору Джерсена представилась пышная копна золотистых волос, коротко подстриженная светлая борода, великолепный прямой нос и невообразимо голубые глаза. Сион Трамбле поднял руку в приветственном жесте, относящемся ко всем присутствующим, затем церемонно подошел к Алюз Ифигении и склонился над ее ручкой.

— Моя принцесса, вы сочли возможным вернуться?

Алюз Ифигения хихикнула. Сион Трамбле с удивлением поглядел на нее.

— По правде говоря, — сказала принцесса, — вот этот джентльмен не предоставил мне иного выбора.

Сион Трамбле повернулся к Джерсену. «Мы с ним никогда не будем друзьями, — подумал Джерсен. — Каким бы благородным, учтивым, справедливым и добросердечным ни был князь, он все равно останется лишенным чувства юмора напыщенным индюком, самодовольным и своенравным».

— Меня поставили в известность о вашем приезде, — сказал Джерсену Сион Трамбле. — Я обратил внимание на чудовищный механизм, в котором вы прибыли. Нам предстоит многое обсудить. А пока прошу извинить меня. Мне нужно снять с себя доспехи.

Князь повернулся и покинул гостиную. Между придворными возобновились прерванные разговоры.

Алюз Ифигении не о чем было говорить, и она загрустила. Через час все собравшиеся перешли в пиршественный зал. За возвышением в дальнем конце стола восседал в белых и алых одеяниях Сион Трамбле, справа и слева от него расположились наиболее приближенные вассалы. Чуть ниже их, в строгом порядке по значимости, занимали места все прочие приглашенные. Отведенное Джерсену место оказалось почти у самых дверей в пиршественный зал. От его внимания не ускользнуло, что и Алюз Ифигения, несмотря на статус официальной невесты Сиона Трамбле, занимала место после по крайней мере шести дам, ранг которых при дворе, видно, оценивался выше.

Пиршество было великолепным, вина подавались крепкие. Джерсен ел и пил в меру, учтиво отвечал на вопросы: все его старания держаться как можно неприметнее не увенчались успехом: глаза гостей неотрывно следили за ним.

Сион Трамбле ел совсем немного, а пил и того меньше. В разгар пиршества он поднялся и, ссылаясь на усталость, извинился перед собравшимися за то, что должен покинуть их.

Чуть позже к Джерсену подошел паж и шепнул на ухо:

— Милорд, соблаговолите пройти со мной. Князь желает поговорить с вами.

Джерсен поднялся из-за стола, паж повел его в круглый вестибюль, затем в коридор, затем в небольшую гостиную, стены которой были отделаны деревянными панелями. Вот здесь-то и дожидался Джерсена Сион Трамбле, успевший переодеться в свободный халат из светло-голубого шелка. Жестом пригласив Джерсена занять расположенное рядом кресло, он предложил выпить, указывая на небольшой низкий столик с графинами и бокалами.

— Располагайтесь поудобнее. Вы человек из далекого для нас мира. Пожалуйста, не обращайте внимания на наши непостижимые для непосвященных правила этикета. Давайте поговорим как мужчина с мужчиной, честно и откровенно. Скажите мне: какова причина вашего пребывания здесь.

Джерсен решил, что врать бессмысленно:

— Я прибыл сюда, чтобы убить Кокура Хеккуса.

Сион Трамбле поднял брови:

— В одиночку? А каким же это образом? Вы возьмете приступом стены Аглабата? Одолеете Бурых берсальеров?

— Не знаю.

Сион Трамбле задумчиво поглядел на пламя, игравшее за решеткой камина.

— В настоящее время Миск и Вадрус заключили перемирие. Война может вспыхнуть только в том случае, если принцесса Ифигения окажет мне предпочтение, связав со мной свою судьбу, но сейчас, как мне кажется, она не будет принадлежать ни одному из нас. — Он нахмурился, глядя на огонь, и сжал пальцами подлокотники кресла. — Лично я не намерен давать поводов для войны с соседом.

— В любом случае, вы можете хоть как-то помочь мне? — спросил Джерсен, внутренне уже готовый к самому худшему.

— Возможно. В чем причина вашей вражды с Кокуром Хеккусом?

Джерсен рассказал о налете на Маунт-Плезент:

— Пятеро негодяев разрушили мой дом, убили всю мою родню, увели в рабство друзей. Я стремлюсь покарать всех пятерых. Малагате уже мертв. Очередь за Кокуром Хеккусом.

Сион Трамбле нахмурился:

— Вы отважились осуществить, как мне кажется, трудно выполнимое мероприятие. В частности, что вам нужно от меня?