Мир Под лунами. Конец прошлого(СИ)

Из-за облаков на востоке показалось солнце, бросило вперед и вправо длинную тень. Дорога была пуста. Евгения поднялась в седло. Ланселот мотнул головой, узнавая руку хозяйки, и пошел рысью. Она не выдержала и расхохоталась от счастья. И вдруг будто еще одна тень появилась перед ней - тень от резкого света сзади. Оглянувшись, Евгения увидела на холме, с которого спустилась десять минут назад, нескольких всадников. Яркий столб света уходил от них в небо. В полноте своего счастья она не сразу поняла, повернула коня и смотрела, как они скачут вниз, все набирая скорость. И вдруг, осознав, кто это, ошалело ударила Ланселота коленями, разворачивая и посылая вперед.

Это ее ошеломило - именно сейчас, в минуту торжества! Нужно спасаться, бежать! Ланселоту передалось ее волнение, и он понесся, почти не касаясь копытами земли. Быстрее, еще быстрее, убежать от него, не дать ему одержать верх! Никогда еще она не испытывала такого ужаса, как сейчас, когда ее нагоняли грозные всадники в развевающихся плащах. Сердце ее, и руки, и голова кричали одно: бежать, спасаться, прочь! Не осталось ни одной мысли - их вытеснил панический страх. Но потом одна мысль вернулась. "Я бегу?" Она задавила в себе панику, и место той сразу же занял гнев. Полтора года она пряталась, ожидая олуди Алекоса, и вот он пришел к ней - а она убегает! Евгения натянула поводья. Ланселот нехотя перешел на шаг и наконец остановился, повернувшись к преследователям.

Олуди среди них не было. Приглядевшись, Евгения поняла это. Но все же он был с ними, освещал их своей силой, дышал их грудью. Один из трех вскинул руку, останавливая остальных. Кони замерли в десятке шагов от нее. За ними выстроились остальные воины, а в отдалении громыхала закрытая повозка, окованная железом.

Евгения попыталась прочесть их мысли и прочла. Старший из трех, Нурмали, выехал на пару шагов вперед, наклонил голову.

- Приветствую вас, госпожа, Евгения Фарада, царица иантийская.

Он помолчал, ожидая ответа. Подняв подбородок, она свысока взглянула на него.

- Мы пришли за вами. Великий царь послал нас. Он желает видеть вас в Рос-Теоре.

- Если он хочет меня видеть, пусть придет сам, - надменно ответила она.

- У него много дел, - почтительно, будто извиняясь, сказал Нурмали. - Он послал нас, первых из его слуг, чтобы вы оказали нам честь сопровождать вас.

- Ваш царь хочет слишком многого. Он мало гостил в Ианте; мне придется самой пригласить его. Я вызываю его на поединок, передайте ему это.

Нурмали покачал головой, его длинные усы обвисли, будто в печали, но смотрел и говорил он твердо.

- Это невозможно, моя госпожа. Вам придется поехать с нами. Если вы не сделаете это добровольно, нам придется вас обезоружить и увезти силой.

Она вынула меч из ножен.

- Подойдите и возьмите. Но предупреждаю: тот, кто ко мне прикоснется, проживет недолго.

Нурмали в затруднении оглянулся на остальных. Гарли громко откашлялся, но не спешил ввязаться в бой. Он ожидал встретить женщину, а увидел воина с бешеными глазами и резким голосом, и видно было, что этот воин носит с собой меч не для украшения. Один из солдат со свернутой веревкой в руке подъехал к Нурмали, проговорил вполголоса:

- Мы можем поймать ее в аркан, мой господин.

Тот посмотрел на него диким взором.

- Это царица, болван!

- Пожалуйста, моя госпожа, - сказал Кафур, стараясь придать мягкость своему грубому голосу, - не заставляйте нас доставать оружие. Это никому не принесет добра.

- Вы слышали, что я сказала. Ваш царь мне должен, пускай придет ко мне сам.

- Вы сможете обсудить с ним все в Шурнапале.

Она только еще выше подняла подбородок, не удостаивая их ответом. Гарли и Кафур молчали, уступая право лидерства Нурмали. Тот повернулся к солдатам.

- Обезоружьте ее и свяжите. Только не пораньте, она нужна мне живой.

Евгения смотрела, как они приближаются, скинула плащ. Повинуясь едва заметному движению, Ланселот отступил назад, давая ей больше пространства. Время начало замедлять ход, как случалось с ней всегда во время боя: движения противников становились все медленнее, их намерения можно было предугадать заранее. Дождавшись, пока воины отъедут подальше от командиров, она бросилась на них первая. Она двигалась намного быстрее них, и эта скорость передалась Ланселоту. Через несколько минут трое военачальников в замешательстве смотрели на то, что осталось от их лучших людей. Трое были убиты, пятеро корчились на земле, еще двое легко отделались и поспешили отъехать на безопасное расстояние. Ланселот был ранен, царица спешилась и дала ему команду отбежать в сторону.

- Скоро здесь будет сотня солдат. Вам не уйти, - сказал Гарли.

- Кто-то из вас тоже может остаться здесь навсегда.

Она поманила их к себе, перекинула меч в левую руку и правой намотала на нее поднятый с земли плащ, сняла с пояса кинжал. Ее движения были почти незаметны в своей стремительности. Нурмали, наблюдавший за ней с удивленно-неверящим видом, вдруг очнулся, встрепенулся.

- Господин наш Алекос, призываю тебя. Не оставь нас в эту минуту, помоги победить! Вперед! - закричал он, прыжком спешился и бросился к женщине.

Его товарищам ничего не оставалось, как присоединиться. Олуди Алекос им помог - после долгой борьбы, измучившись и измазавшись с головы до пят в дорожной пыли, они обезоружили царицу и связали ей руки и ноги. Ей мешало платье; им удалось обмотать подол вокруг ее ног и обездвижить ее. Нурмали не мог действовать правой рукой; Гарли отплевывался от пыли, зажимая рану в левом боку; а Кафур долго не мог вдохнуть воздуха после того, как Евгения едва его не задушила.

- Ну и силища, - прохрипел Гарли, пытаясь подняться на ноги и спотыкаясь.

Кучера подогнали повозку. Втроем, собрав последние силы, они подняли женщину, внесли ее внутрь и закрыли дверь на замок. Нурмали порадовался вслух, что послушал Кафура и взял самый крепкий фургон, окованный металлом, с металлической же дверью; его тащила шестерка тяжеловозов.

Двинулись в обратный путь к Дафару, оставив солдат хоронить убитых и приводить в чувство раненых, пообещав прислать за ними людей, как только встретят свой отряд. Белый конь царицы побежал за фургоном, путаясь в поводе. Гарли привязал его к скобе, торчащей из двери повозки.

- Жаль красивого коня, - сказал он. - Видишь, какой преданный, не хочет оставлять свою бешеную хозяйку. Ну, пусть идет с нами.

В первом же селении пришлось взять телегу. Нурмали крепился, не поддаваясь боли в раненой руке, и отказался слезать с коня, но Гарли скоро стало нехорошо. Через несколько тсанов они встретили своих людей и решили сразу же, не останавливаясь в Дафаре, идти в Рос-Теору. Солдат предупредили, чтобы молчали о том, кто находится в фургоне. Узнай об этом иантийцы, не испугались бы перегородить дорогу и отбить свою царицу. И коня поэтому повели отдельно, в гуще воинов - неровен час кто из селян обратит на него внимание, признает.

После долгого спора начальники решили снять с Евгении веревки и надеть кандалы, которые предусмотрительный Кафур захватил с собой. Удалось это только с третьего раза - дважды из фургона пришлось выносить мужчин со сломанными руками и свернутой шеей.

- Ты бы подумала, царица, - укоряюще сказал Кафур. - У этих ребят есть родичи и друзья, они будут ненавидеть тебя.

Она ничего не ответила. В фургоне было темно и душно, он подскакивал на ухабах, так что Евгения то и дело стукалась головой о доски.

На второй день в фургон, покачиваясь от слабости, поднялся Гарли, постоял над ней, попросил:

- Говорят, вы умеете исцелять раны. Может быть, залечите ту, что нанесли? Мы быстрее доберемся до Рос-Теоры, едем медленно только из-за меня.

Она изумленно на него посмотрела и хотела спросить, не сошел ли он с ума. Но она ведь решила молчать и поэтому отвернулась к борту. Он еще пару минут смотрел на нее сверху вниз, морщась от боли, и ушел. Фургон снова дернулся, тронулся. Во время остановок она старалась призвать к себе кого-то из солдат, чтобы заставить снять кандалы, но все они, все девяносто с лишним, были окружены броней, созданной олуди Алекосом, и она не сумела сквозь нее пробиться.