Журнал «Если», 1995 № 11-12

И вот, наконец-то, в целом ряде регионов страны начался поиск оптимальной модели кооперации. Например, в Тамбовской области кооперируются два района, почти пятьсот крестьянских хозяйств, товариществ, колхозов. При этом союзе создается кредитный банк. В Рязанской области объединяются садоводы…

Конечно, нам далеко до продуктового изобилия. Предстоит модернизировать сельское хозяйство, помочь ему встать на ноги. Но в качестве экстраординарного средства полностью обрубать импорт нельзя, даже если очень хочется поддерживать только своего, российского, товаропроизводителя. Импорт пока нужен. Однако он должен иметь скромные границы.

— Тем не менее официальные прогнозы неутешительны. Например, по данным экспертов Совета Федерации, в этом году у нас будет произведено лишь 2200 тысяч тонн мяса, в 1997-м — 2050 тысяч. А пять лет назад мы имели его в два с лишним раза больше. Прогнозируется дальнейший слад производства колбас и всех видов консервов, молока, масла, сыра, чая, безалкогольных напитков, даже мыла…

— Кормит нас не только индустриальный способ, но и сама природа: солнце, вода, почва. Правда, эти дары все же надо уметь использовать. Мы, например, уповаем только на минеральные удобрения, а про органические напрочь забыли. А в маленькой сытой Голландии на гектар поля их вносят по 20–25 тонн. То-то голландцы и себя кормят, и половину Европы подкармливают.

Да, падение производства в сельском хозяйстве налицо, но оно не столь обвальное, как, например, в промышленности. Это плюс. И тут же минус. Село будет медленнее подниматься из «пепла». Оно вообще более консервативно. Но это та консервативность, которая идет от особого образа жизни, тесно связанного с циклами природы.

И еще раз повторю: село спасет кооперация. А коль ее новые ростки появились, не верьте слухам о голоде. Я родился в начале века в деревне — бывшая Псковская губерния, потом — Латвия… И хорошо помню 20-е годы, нашу общину. Да, все вели индивидуальное хозяйство, обитали в хуторах. Но удобрения завозили на поля вместе, всем скопом друг другу помогали. Общей была и молотилка, ходившая по кругу. Чтоб речка при разливе не превращала землю в болота, создали мелиоративное товарищество. Деревня вообще привыкла кооперироваться, всем миром проблемы решать. Если ей еще и самоуправление доверить, отучить городских чиновников насаждать там свои инструкции и порядки, деревня-матушка и пахать будет в три силы, и раздражаться перестанет. А то вот, к примеру, поле, которое сто лет кряду пахалось и засевалось, дедами и прадедами пестовалось, нынче его какими-то готическими коттеджами застроили. Кто? Почему? На каком основании? Ах, сверху чиновник спустил директиву! Пусть сельский сход решает, кому и какую землю дать, а кому указать от ворот поворот. В любой доброй семье кормильца уважать принято. Только тогда он семью накормит.

— Александр Александрович, знаю, вас тревожит нынешняя хлебная ситуация. Помните, как правительство на старте жатвы гарантировало стране каравай сначала в 80 миллионов тонн, потом — в 70, а получили еще меньше. Эксперты уверяют, что за рубежом предстоит закупить в нынешнем году семь, а то и больше миллионов тонн продовольственного зерна. Но за границей год тоже выдался засушливый. А значит, мировые цены на хлеб обещают быть очень высокими. В то же время у своих крестьян хлебушек российский правительство не закупает— нет денег. Скупают его коммерсанты. Они и продиктуют нам в очень скором будущем свои цены. Что вы думаете по этому поводу?

— Нам, конечно, не хватит наших нынешних запасов продовольственного зерна. И зерна вообще. Ученые давно предупреждали, что грядет засуха, с каждым разом она будет учащаться и обостряться: и в силу глобального изменения климата на планете, и в силу того, что мы не в ладах с экологией.

А крестьяне, кстати, если и будут продавать правительству свой хлеб, то весьма неохотно, потому что оно вовремя не расплачивается с ними. Доверие пахаря к правительству утрачено (у Горького есть фраза: «Совесть издохла»). Между тем государство обязательно должно иметь свой хлебный фонд. Можно по-разному относиться к Ленину, но он был глубоко прав, когда сказал: государство, продовольственным фондом не обладающее, — это ничто.

— Хлеб, как известно, на приусадебном участке не культивируют, не те площади. Он — прерогатива крупного хозяйства. А курс на кооперацию взяли пока лишь немногие. Зато очень многие нынче ходят в банкротах.

— Да, сегодня свыше 70 процентов бывших совхозов-колхозов — убыточные единицы. В прошлом году, если быть точным, таковых насчитывалось 13.400. А в 1990 году — 0,7 тысячи, а 1991-м — 1,3 тысячи… Но давайте рассмотрим для объективности два возможных варианта развития событий. В худшем случае банкротами станут практически все. Это если на селе не добьются самоуправления, не возродится кооперация, будут продолжать душить деревню диспаритет цен, монополизм переработчиков и торговли, дикая инфляция. Село станет производить ровно столько продуктов питания, сколько потребно ему самому для прокорма, ну и городским родственникам.

Совсем иная картина возникнет, если будет пересмотрена аграрная политика государства. Тогда к 2000 году мы многое из утраченного сможем вернуть, восстановить, быстро наладить объем производства, особенно в растениеводстве, несмотря на то, что почва сильно оскудела.

Кое-где колхозы сохранятся в прежнем виде, это те самые крепкие хозяйства, которые всегда были в лидерах, имеют большой потенциал, в том числе кадровый. Например, колхоз «Борец» в Подмосковье или колхоз имени Фрунзе на Белгородчине. А в массе своей они реформируются, превратятся в производственные кооперативы, выйдут на рынок, оттеснив с него мафию. В сущности, реорганизация совхозов-колхозов была в общем и целом закончена к концу прошлого года. Появились акционерные общества открытого и закрытого типов, ассоциации, малые предприятия, кооперативы. Правда, не всегда с изменением названия, перерегистрацией устава, возникновением частной, коллективно-долевой и коллективно-совместной собственности на землю и средства производства они быстро встают на ноги и успешно работают. В жизни все куда сложнее. Есть те, кто встал. Другие лишь вывеску сменили. Третьи попросту развалились.

Переживаемая нами смута мало способствует нормальному ходу реформы. И безжалостная ценовая, налоговая, кредитная политика государства— тоже. Парламентская, митинговая риторика в счет не идет.

— А как живется фермеру: возможно, реформа проводится именно в его интересах?

— Фермера «подставили». А ведь были в той среде энтузиасты. А когда к трудолюбию со временем добавились знания, квалифицированность, жить, казалось бы, стало можно. Но либерализация цен в индустрии, трудности со сбытом продукции, непомерные налоги лишили энтузиазма даже самых хватких, закаленных бойцов. Фермеров сегодня почти 280 тысяч. Но рост фермерского движения прекратился. Перед нами типичный пример того, как хорошее дело за какой-то год-другой превратили в полный абсурд. Объявив тотальную «фермеризацию» страны, придав этому движению нереальные темпы, дискредитировали умную идею. Движение, естественно, забуксовало. Наш очередной паровоз вперед не полетел. Конечно, можно было бы самортизировать удары, если бы опять же в фермерской среде была кооперация. Ведь нигде в мире фермер вне кооперации не живет. На Западе, который мы сами себе в пример ставим, зимой кооперация фермеров обучает, летом, в страду, она им централизованно горючее завозит, забирает и гарантированно продает урожай… А у нас отправили в большое плавание лодку без весел и стали ожидать результата. Наши фермеры ни сегодня, ни в обозримом будущем страну не прокормят. Не в состоянии.

— Неужели аграрная наука не способна помочь крестьянству? Неужели к предупреждениям специалистов никто не прислушивается?

— Именно в агронауку у нас наловчились бросать камни, обвиняя ее во всех бедах перестройки и неудачах реформы. Ни один научный коллектив не предлагал разрушать инфраструктуру бывших совхозов-колхозов, проводить сплошную «фермеризацию» страны, форсировать реорганизацию государственных и коллективных предприятий. В Аграрном институте разработали методику исследования по реформированию хозяйств в Нижегородской области. Кстати сказать, по просьбе Егориса Немцова. Мы никому ничего не навязывали. Но нашлись силы в Совете Федерации и Бюро Отделения экономики и земельных отношений Россельхозакадемии, записавшие нас во «враги народа». Дескать, по нашей вине растаскивают под Нижним крупные сельхозпредприятия. Ату Аграрный институт! Такого повышенного специфического внимания к коллективу ученых я еще не видел.