Новые времена

На почте все по-прежнему – никаких пенсий. Правда, над окошком выдачи – тоже плакат господина Лаомедонта. На этом плакате кандидат в мэры протягивал мне крупную купюру. На купюре значилось: «Помощь нуждающимся и немощным.»

По дороге домой заглянул в трактир к Япету, вспомнил, что вышел из дома не позавтракав толком. Взял бифштекс по-фермерски, поджаренные булочки и кружку пива. Япет поставил заказ, рассеянно пожелал приятного аппетита и вернулся к стойке. Я не сразу заметил причину его рассеянности. Как не обратил поначалу внимания на то, что в трактире было непривычно тихо. Хотя почти все наши оказались уже здесь. И все читали газеты. Неужели я пропустил что-то важное? Я отставил бифшекс в сторону и заглянул в газету, которую держал перед собой ветеринар Калаид. «Вестник Милеса». Конечно, я-то утром просмотрел только нашу городскую. Наскоро позавтракав я оглянулся, в поисках свободного экземпляра.

Первым оторвался от чтения Парал. Против ожидания, он не отпустил никаких язвительных замечаний по поводу прочитанного. Огляделся по сторонам с видом несколько обалделым и сказал: «Вот это да...» Я попросил у него газету. Он молча протянул ее мне, ткнул пальцем во вторую полосу, а сам закурил сигарету и задумчиво окутался белесым дымом.

Я спешно принялся за чтение. Статья называлась «Нам не зажать рот» и была написана господином Корибантом. А рассказывалось в ней о непримиримой борьбе автора статьи со зверской правительственной цензурой, в свое время вычеркнувшей в его поэтической публикации, подписанной икс-игрек-зет слова «А на далеком горизонте зловещий Марс горит пожаром...» Едва я начал читать, как у меня тут же появилось чувство, что за мной наблюдают. Я огляделся. Нет, все сидели, уткнувшись в газеты. Видимо, ощущение появилось от смелости сказанного в статье. Конечно, на первый взгляд повод мелкий – лирическая строка, вырезанная чересчур бдительным чиновником. Но автор не скупился на язвительные выпады в адрес властей вообще, на филиппики в защиту свободы слова, и тому подобное. Что же до чтения между строк, то тут можно было усмотреть и того больше.

Нет, положительно, происходят какие-то перемены. Я еще не знаю, к лучшему ли, но – происходят. Почти с отчаянием подумал я о все еще отсутствующем Хароне. Конечно же, он участвует в этих переменах. Так позвони же, скажи, черт возьми, что происходит? Чего нам ожидать? А ведь он-то мог бы, наверняка мог бы рассказать.

Я снова пробежал глазами статью. Наш мэр прямо назывался пособником столичных властей (ясно, что автор метил в марсиан) и провинциальным интриганом.

16 сентября

Не погода, а просто наказание. Ветер и дождь, ветер и дождь. Правда, температура прежняя – десять градусов по Цельсию. То ли из-за погоды, то ли от нервов, но экзема моя обострилась настолько, что ни о чем другом не могу думать. Ни мази, ни таблетки, купленные у Ахиллеса, не помогают. Пишу и чешусь, чешусь и пишу. Из дома не выходил и выходить не собираюсь, лучше уж терпеть ворчание Гермионы, чем узнавать новости, погружающие и мозг, и душу в самый настоящий хаос. Где же, в конце концов, Харон? И что происходит на свете? Впечатление такое, что в обществе вот-вот взорвется бомба – куда там атомной.

17 сентября

Все-таки, есть в природе нечто, неподдающееся рациональным объяснениям (уже не первый раз мне приходится об этом писать). Я имею в виду человеческую способность к пророчествам, предсказаниям и предчувствиям. Пусть на уровне смутных прозрений, на уровне, может быть, подсознания, но есть, есть. Вот, написал вчера: «В обществе вот-вот взорвется бомба». И что же? Взорвалась! Причем прямо с утра. Взорвалась-таки бомба. Даже сейчас, по прошествии нескольких часов, стоило мне вспомнить об этом – и тут же начали дрожать руки. Да, бомба взорвалась, и взрыв этот имел представлял собой появление очередной статьи в «Вестнике Милеса».

Уже одно название, вынесенное в заголовок гигантскими буквами, шокировало читателей – «Есть ли жизнь на Марсе?»

Сама статья занимала целую страницу. В ней автор, некий доктор Махаон (ни разу не слыхал этого имени) обстоятельно и академично, с множеством цифр и ссылок на авторитетнейших ученых – астрономов, биологов и т. д. – доказывал: вот уже миллионы лет, как на Марсе нет никаких признаков жизни. В лучшем случае – одноклеточные, типа земных амеб. Что же касается загадочных вспышек, наблюдавшихся два месяца назад астрономами Милесской обсерватории, то они, скорее всего, имеют характер вулканический.

При всей обстоятельности и академичности общий тон статьи показался мне откровенно оскорбительным – особенно в конце, когда господин Махаон начал иронизировать по поводу «легковерных обывателей, обожающих сенсации и упрямо не желающих расставаться с антинаучной точкой зрения». «На Марсе жизни нет и никогда – в обозримом историческом прошлом – не было», – так заканчивалась статья. Из чего можно было сделать вывод: а кто не согласен, тот дурак. Не люблю я эту безапелляционность нынешних, с позволения сказать, ученых. Вот и доктор Марсий грешит ею. Каждый считает себя гением, а возможных оппонентов – ничтожествами. Не то, чтобы я принципиально возражал против положений статьи, но против недопустимо критиканского тона, кроющегося за кажущейся академичностью – да, безусловно.

Обсуждать прочитанное с Гермионой бесполезно, Артемида опять куда-то запропастилась. В полном расстройстве я позвонил в редакцию городской газеты господину Корибанту, заместителю Харона и спросил, читал ли он статью в «Вестнике Милеса»? На мой вопрос господин Корибант ответил, что еще не успел, но если я хочу узнать подробности предвыборной платформы кандидата в мэры господина Лаомедонта, то он весьма советует не пропустить сегодняшний номер нашей газеты.

Как-будто кого-нибудь может интересовать предвыборная платформа господина Лаомедонта в то время, когда неизвестно, есть жизнь на Марсе или ее нет?

Я попытался дозвониться до мэрии, но там никого не было. Автоответчик сообщал одну и ту же фразу: «Извините, мэрия временно не работает, по всем вопросам обращайтесь через три дня к секретарю». Несмотря на то, что автоответчик говорил нежным голоском очаровательной Тионы, никаких теплых чувств он у меня не вызвал.

Поистине, безответственность наших сограждан перешла всякие границы. И не только господина Корибанта или мэра, но и моего дорогого зятя. На Марсе жизни нет, а он торчит в столице и в ус не дует!

Словом, ничего мне не оставалось делать, кроме как отправиться в трактир и попытаться узнать хоть что-нибудь.

Предвыборные плакаты и портреты господина Лаомедонта по-прежнему красовались на всех стенах и во всех витринах. И вот что удивительно: мальчишки всегда обрывали афишы и объявления, а тут, несмотря на то, что прошло целых два дня, ни один листок не был даже надорван. Может быть, кто-то специально следит за порядком? Слава Богу, хоть что-то стабильное в этом безумном мире.

В отличие от сотрудников редакции и членов городского совета, наши были заняты обсуждением статьи в «Вестнике Милеса». Едва я вошел, все точно по команде повернулись в мою сторону, я даже немного встревожился.

«А вот Аполлон, – сказал Димант, – он у нас учитель астрономии, пусть ответит.» Как-будто можно объяснить научную теорию Полифему или тем более Пандарею! Однако делать нечего. Пришлось прочесть целую лекцию. Клянусь, никогда я не волновался так, как в этот раз! Я постарался говорить с максимальной объективностью, тщательно подбирая слова, потому что в отличие от чиновников, прекрасно отдавал себе отчет в том, насколько серьезна и опасна тема. Я ссылался и на теории Птолемея, и на новейшие исследования докторов Бриарея и Котта из Марафинской астрофизической обсерватории. К концу я чувствовал себя словно на защите диплома в университете.

Некоторое время все молчали. Потом Полифем задиристо спросил: «Ты можешь ясно ответить: есть жизнь на Марсе или нет?» Ну вот попробуй такому что-нибудь объясни! О чем же я толковал перед ним битых полчаса? Не дождавшись ответа, Полифем тут же сделал вывод: «Все ясно, старички, это провокация. Этот Махаон марсианский агент. Решил усыпить бдительность, сволочь. Дескать, жизни на Марсе нет и не было, так что живите спокойно, все в полном порядке. А они пока что приберут все к рукам.» – «А что, есть еще что прибирать?» – ядовито поинтересовался Парал. «Нет, – сказал Димант, – тут надо подумать как следует. Может, сегодня на Марсе жизни и правда, нет. Вчера, может, была, а сегодня – нет». – «А куда ж она, по-твоему, могла деться? – ехидно спросил Парал. – Это пенсия сегодня – есть, а завтра – тю-тю. Марсиане – не пенсия». – «Это точно, – подтвердил Полифем. – Насчет пенсии – это правильно. А насчет марсиан – не может такого быть, чтобы не было. Кто-то же нас завоевал? Или не завоевал? Кто-то за наш желудочный сок платил? Или не платил?»