Новые времена

«Кстати, – сказал он, – почему бы вам, господин Аполлон не поговорить, например, с господином Лаомедонтом?»

Признаться, от такого предложения я онемел. А господин Никострат, словно не замечая моего удивления, продолжал: «Не далее, как позавчера мы виделись... по одному общественному вопросу, – пояснил он, продолжая полировать ногти. – Разговорились – о том, о сем, знаете ли. Господин Лаомедонт – человек широких взглядов». – «Да-да... – пробормотал я. – Куда уж шире...» – «Вот-с, и, представьте, он вспомнил о вас».

Я похолодел. Это очень нехорошо, когда такие люди как господин Лаомедонт о вас вспоминают.

«Да-да, господин Аполлон, он считает вас одним из самых почтенных граждан нашего города, – тут Никострат на мгновение прервал свое занятие и взглянул на меня с доверительной улыбкой. – Должен вам сказать, господин Аполлон, что это его мнение разделяют все члены городского совета».

Мне ничего не оставалось, как поблагодарить. Странно, но я чувствовал себя даже польщенным, от снисходительной похвалы из уст – кого же? – бандита, отпетого уголовника!

«Он сказал, что помнит вас еще по школе, – безмятежно говорил господин Никострат. – Вы ведь его учили то ли в пятом, то ли в шестом классе».

Я снял очки и дрожащими руками принялся протирать стекла.

«Но что же я ему скажу? – растерянно спросил я. – И о чем? Не понимаю...» – «Что тут понимать? – спросил господин Никострат с легким удивлением. – Вы будете говорить с ним, разумеется, о пенсии».

Я не понял, почему о государственной пенсии следует разговаривать с местным гангстером, но, естественно, промолчал.

«Господин Лаомедонт сообщил мне, – сказал господин Никострат, – что подумывает о создании фонда для поддержки пожилых и малоимущих граждан. Согласитесь, это благородный жест».

Я спросил о предполагаемых реформах правительства.

«Но ведь они уже идут, – ответил господин Никострат, удивленно приподняв одну бровь. – Собственно, приватизация системы сбора желудочного сока – первое мероприятие такого рода. Так сказать, социально-экономический эксперимент.» – «и что же результаты?» – «Обнадеживающие, – господин Никострат улыбнулся. – Весьма обнадеживающие. Поскольку руководство „Марс Инкорпорейтед“ обязалось регулярно выплачивать все налоги – а они, господин Аполлон, немаленькие – мы серьезно надеемся на весьма ощутимое пополнение городской казны. А это, в свою очередь, позволит нам оказывать материальную помощь многим нуждающимся».

Никому из наших я, естественно, не стал пересказывать этот разговор. Но он заставил меня хорошенько задуматься над ролью лиц подобных господину Лаомедонту в сложные периоды жизни общества. Разумеется, я нисколько не одобряю методов, которыми они пользуются, но ведь нельзя же, в конце концов, отрицать той энергии и напора, с которыми они вершат свои дела. Суть лишь в том, чтобы направить эту энергию и этот напор в нужном направлении. Взять, к примеру, того же господина Лаомедонта: ведь живет же в его душе светлое воспоминание о школьных годах, о старом учителе... А что? Может быть, общение с этим учителем именно и окажется тем поворотом, необходимым его душе. В конце концов, ведь и с господином Лаомедонтом можно было бы договориться. И не все равно нам, обыкновенным обывателям, кто кладет в карман деньги, получаемые от нашего желудочного сока. И если только господин Лаомедонт и иже с ним, действительно, возьмут в свои руки наведение порядка, если сами они будут исправно платить налоги и заботиться о нравственном здоровье нации, то почему бы и нет?

В трактире сегодня впервые после долгого отсутствия появился Эак. Увидев его давеча в компании с господином Лаомедонтом, мы сообща решили впредь игнорировать этого молодого человека. Но он как-будто не заметил, подошел к нам очень радостный, со всеми перездоровался и заказал на всех выпивку. Тем не менее, разговор у нас не клеился. Господин Эак, как обычно, пустился в воспоминания о годах жизни в столице. Рассказывал он замечательно, в лицах, мы в очередной заслушались. Все, кроме Полифема. Полифем демонстративно пил только за свой счет и перебивал истории Эака язвительными замечаниями.

14 сентября

Погода сегодня оставляет желать лучшего. Дождь, временами ветер. Температура плюс десять. С утра зашел в аптеку к Ахиллесу. Он был не в настроении, разговор касался общих тем, шел вяло. Я собрался уходить, но тут к аптеке подъехали на стареньком грузовике двое фермеров. Вид у них был изрядно потрепанный, вели они себя не просто тихо, а как-то противоестественно тихо. Закупили бинтов, ваты, йода, других лекарств. Похоже было, что военные действия между ними и людьми «Марс Инкорпорейтед» перешли в новую фазу. Они погрузили покупки в свой автомобиль, где, как я заметил, уже лежали различные продукты, и отъехали. Мы с Ахиллесом переглянулись и одновременно вышли из аптеки. Фермерский грузовик подъехал к Япетову трактиру. Ахиллес быстренько запер дверь, и мы поспешили туда же – узнать новости.

Когда мы пришли, фермеры уже сидели за угловым столиком, перед ними стояли кружки с пивом и рюмки с водкой. Водкой их угостил любопытный Димант, в надежде немного разговорить. Выпить фермеры согласились, но разговаривать не желали. Наши стояли вкруговую и напряженно прислушивались. Мы тоже подошли.

«Ну что, мужики? – спросил Димант. – Как там в этом году с урожаем?» – «А никак, – ответил один из фермеров, постарше. – Никак, мать его. Будете, значит, и без хлеба, и без мяса.»

Молодой кивнул, подтверждая.

«Это почему? Засуха, что ли?»

«Нипочему.»

Наконец, с паузами, фермеры рассказали, что банда господина Лаомедонта нагрянула неожиданно, когда они уже праздновали победу. Подробности они не сообщали, но ясно было, что некоторые из них предложение Лаомедонта приняли и зерно у него купили. Зато теперь и урожай свой они обязались продавать только через господина Лаомедонта. А господин Лаомедонт пообещал, со своей стороны, защищать их. Видимо, от самого себя.

После этого содержательного разговора, фермеры сели в груженую машину и уехали. Димант тяжело переживал бессмысленную потерю двух рюмок.

Когда первое оцепенение прошло, все задвигались, заговорили.

«Мужичье, – презрительно заявил Полифем. – Нет в них настоящего боевого духа. Только их прижали, как сразу – полные штаны.» – «При чем тут дух, – возразил Парал, – как раз от полных штанов и идет дух...» – «Заткнись, – посоветовал Полифем, – жаль, что нас с Аполлоном там не было, мы бы им по-солдатски...» Но его уже никто не слушал, всех куда больше интересовал другой вопрос: что же теперь будет с нами? Ведь если на продукты питания наложит лапу господин Лаомедонт, то и цены будет диктовать он, как уже диктует цены за желудочный сок.

«Хватит! – заорал Полифем. – Натерпелись! Становись! Слушай мою команду!»

В самом деле, все переходило в руки гангстеров, а наши городские власти не собирались вмешиваться. Полифем предложил тут же реорганизовать созданную им Боевую Антимарсианскую Дружину в Патриотическую Дружину По Наведению Порядка. Организовать круглосуточное патрулирование по улицам и в случае необходимости вступить с «Марс Инкорпорейтед» в вооруженную борьбу.

Не знаю, не знаю. Как-то все это выглядит наивно. Дружины, вооруженная борьба... Впрочем, Полифема никто не поддержал, потому что мы давно перестали, по-моему, понимать, о каком порядке вообще идет речь и стоит ли наводить именно тот порядок, который близок сердцу отставного унтер-офицера.

Тут появился Пандарей. Держался он официально и неприступно, слова цедил сквозь зубы. Оказывается, Полифем развил бурную деятельность еще несколько дней назад. Он лично патрулировал по улицам с охотничьим ружьем наперевес, а также установил пикет – подбил Силена и Диманта встать с плакатами в руках напротив особняка господина Лаомедонта. На плакатах значилось: «Позор!» и «Верните желудочный сок народу!» Правда, пикет дежурил только в ночное время, так что господин Лаомедонт поначалу вообще не знал о его существовании и о гневных плакатах. Когда же сегодня утром узнал, то обратился в мэрию, после чего Пандарей разогнал пикетчиков. Пришел он, чтобы пообещать Полифему сгноить того в тюрьме, в одной камере с все еще непротрезвевшим Минотавром, если он не прекратит поносить честных и законопослушных граждан.