Амалрик

Что касается Амалрика, то, будучи человекобогом, он, конечно же знал истинную Природу Мира и управляющих им сил (ясно, не тех, о которых думаем ты или я). Однако он не был неумолимо-принципиальным фанатичным сторонником правды, а детский пыл оолимарцев, веривших в непорочность их религии, просто очаровывал. Поэтому он, как и Убениду, отверг все одиннадцать заблуждений. Это принесло Ллу глубочайшее чувство облегчения. Очевидно, ему не улыбалось перспектива доказывать вздорность всех этих утверждений, о которых он даже был не в силах говорить вслух.

После этого все их встречи посвящались изучению догм религии Оолимара. Это была жуткая мешанина абстракций, символики и туманных теорий обо всем, что существует под солнцем, от священного предназначения цветов до применения каждого пальца на руке. Среди цветов, например, оолимарская орхидея отличалась розовато-лиловой, желтой и салатной расцветкой, каковая была "гнусной" и "порочащей священное писание". Последние два цвета никогда не применялись художниками, не использовались архитекторами, их никогда не носили, о них даже никогда не упоминали.

Предназначение же пальцев объяснялось стройной астрологической доктриной. Указательный палец левой руки, к примеру, предназначался для самосовершенствования и отучения от пороков. Для этого надо было ковырять пальцем в носу в течение определенных часов днем и при этом молиться святым планеты Зао. Но если вас застанут за этим занятием в другое время, то приговорят к девятой степени. И так далее.

Убенидус думал, что сразу все это постичь невозможно, а Амалрик забавлялся, даже и не пытаясь заучивать.

В отчаянии Ллу оставлял их наедине с огромными тяжелыми томами, испещренными очень мелким шрифтом. Это был некий ключ, словарь, или скорее, краткое изложение Священных Писаний. Манускрипты, начиненные ужасными пророчествами, представляли из себя девяносто девять Свитков Откровений. Убенидусу, попытавшемуся изучить их, не пришлось знакомиться с входящими в них канонами, одно их перечисление выглядело внушительно, а на их прочтение ушло бы несколько месяцев. Краткое же изложение оказалось сущим мраком.

Оолимарская теология состояла наполовину из философии и наполовину из высшей математики и пользовалась непонятной, удивительной и противоречивой терминологией. Каждое слово имело скрытый смысл, у каждого слова было с полсотни синонимов и почти никогда нельзя было сказать, что имел ввиду автор на той или иной странице.

После трехдневного обучения под неусыпным оком Ллу Нам Пака Убенидус все еще не знал, в каких богов верят оолимарцы и есть ли у них вообще боги. Священные Писания говорили в основном о таких туманных концепциях как "Мера самосозерцания", "Аримаз Света Правды", "Величайшее Божество", "Уруван - бесконечное время", "Жизненный путь", "Всеобщее единение души", "Галакта - прямая дорога", "Астральное знание" и о чем-то совершенно бессмысленном "Геунроз - Обращение Правды".

Невозможно даже было сказать, персонифицированные ли это божества или просто концепции.

Убенидус после истощившего его мозг часового плавания в метафизических пучинах вынырнул на поверхность, чтобы отдышаться и снова набраться сил. Он стал испытывать чувство вины перед Квам Нам Чи, который когда-то попытался внести во все это хоть каплю здравого смысла.

Вспомнив о Квам Нам Чи он решил задать своему Восприемнику деликатный вопрос. Существовала некая связь между собственными именами оолимарцев и названием их города. "Оолимар" был довольно распространенным термином среди беднейших слоев паргонеса и означал что-то вроде "город в верховьях реки". Но имена в Оолимаре больше заставляли вспомнить язык патушт, чем жаргон паргонеса. К тому же последнего Архи-Пентира Правой Веры, временного их духовного повелителя звали Зенд Джемд Вут, и Джемд Вут могло означать только патуштское происхождение. А начальник Ллу, согбенный холодноглазый старый Пикша, который время от времени в течение всего следствия заглядывал к ним в комнату, сопя носом и бросая подозрительные взгляды, носил имя и вовсе на чистейшем патушт - Ис Мак Джерб. Убенидус попросил, чтобы Ллу объяснил все это.

Ответы Восприемника оказались уклончивыми, неохотными и путаными. Но сложив воедино все факты, Убенидус выяснил, что случилось на самом деле. Когда-то единственной и основополагающей силой в Оолимаре были паргонес. Они завоевывали, пленяли покупали и угнетали рабов, большей частью крестьян патушт. Те, надо полагать, как-то совершили переворот, что-то вроде революции - о которой, правда, Убенидус не нашел никакого упоминания - и, скинув своих хозяев, низвели их до своего прежнего положения рабов.

Вот тогда-то, скорее всего, кто-то из победителей, воодушевленный триумфом, "открыл" "великую истину", а новоявленные властители окружили ее ореолом религии. На самом же деле созданная им Новая Теология являлась чистой воды маразмом и была неудачным плагиатом из старой религии ненавистных паргонес, которая называлась сахвахизмом.

Вскоре до узников дошло: полет на глагоците был не единственным их преступлением.

Их обвинили в том, что они всему миру продемонстрировали обыкновенность и заурядность оолимарцев.

Скуластый, маленький и желтокожий с раскосыми глазами Убенидус и семифутовый белокурый сероглазый колосс, его компаньон, разительно отличались от длиннолицых, кареглазых хлипких оолимарцев. Они пошатнули и развенчали мысль об особом высоком положении оолимарцев и божественном предназначении их нации среди других народов Зураны, а их различие в росте, цвете глаз и тому подобном являлось прямой насмешкой над Пророчествами Веры и форменным богохульством!

Но и это было еще не все! Пока они блуждали в дебрях чужих теософий, мироощущений и откровений, то, будучи иностранцами, не принадлежащими к Единой Вере, оказались повинны:

1) во внебрачном происхождении, так как их родители не были обвенчаны с соблюдением надлежащего Обряда;

2) в несовершеннолетии, ибо по достижении половой зрелости над ними не был проведен ритуал Конформации и потому их детство автоматически считалось пустым и бесплодным, и выглядело в глазах оолимарцев периодом религиозных заблуждений и удовлетворения низменных желаний;

3) в служении дьяволу, так как в пору зрелости они потратили изрядно времени, исповедуя чужие религии, казавшиеся оолимарцам мерзостными и дьявольскими.

Краткое изложение их прегрешений оказалось щедрым на описание кар, ожидающих грешников за совершенные ими ошибки.

В сущности даже после обращения в Праведную Веру им по завязку хватило бы всех перечисленных наказаний любой степени и тяжести.

Я вообще опущу завесу молчания над ожидавшими их интенсивными пытками и издевательствами. Скажу только, что сбившись со счета, Убенидус почувствовал подкатывающую к горлу омерзительную тошноту.

В этот миг он почувствовал, что они должны любой ценой избежать такой перспективы и жизни во дворце дураков среди заплывших жиром собратьев Ллу, развалившегося на надушенных кушетках и блаженно улыбавшегося своим идиотским шуткам.

Для них приближалось время зажать уши, повесить нос, прикусить язык и присев на корточки, принять тяжкое наказание, называемое илустидацией, подробности которого я раскрывать не буду из опасения травмировать психику моего читателя.

Убенидус решился и поделился своими страхами со своим веселым компаньоном, и тот стал как-то менее весел. Без особых раздумий они решились сматывать удочки. Но как?

Надо отметить, что оба были по-хамски прикованы превосходными цепями углеродистой стали к разукрашенным орнаментами железным столбам в южном конце комнаты, а общий интерьер дополняла массивная, окованная стальными полосами дверь черного дерева, более подходящая для парадного подъезда или банковского сейфа, и находилась та дверь в северном конце комнаты.

Убенидусу не терпелось добраться до своего имущества. Он жаждал опутывающей ноги паутины, перценной пыльцы и землетрясущего семени, которое сейчас уже достаточно перезрело, а ведь еще недавно, во второй половине Иглаздрюенина было в самом соку. Но увы, все их принадлежности находились в северном конце комнаты, в шкафу из неразрушаемого кристалла. Они лежали там прямо на глазах у узников не с целью их помучить и подразнить, а просто потому, что оолимарцы смертельно боялись духовной заразы, ведь зло жило для них не только в противозаконных цветах, запахах, вкусах, словах, идеях, времени дня и тому подобном, но так же и в физических объектах. Для сверхпривередливых оолимарцев имущество богохульников было высшей мерзостью, носителем заразы, неизвестной и отвратительной болезни. Ни один человек в городе не был настолько богат, чтобы подвергнуться риску заразить свое имущество, а потом уничтожить необходимые ему самому вещи. Не могли же они обеззаразить весь мир.